Беженцы
Шрифт:
– Нет.
– Что еще?
Бритоголовый с недоумением смотрел на меня.
– У нас раненые (я все чаще стал напирать на это слово, хотя в эшелоне их было семь человек), дети и нам нужна вода и уголь.
– Ну я вам здесь ни чем помочь не могу. Это не в моей компетенции.
Он сказал последнее слово по русски и хмыкнул при этом.
– Я не хочу гоняться по начальникам, которые ничего не решают. Мне нужно убраться от сюда, к чертовой матери и знаю одно, раз ты обладаешь правом отпускать эшелоны, то ты можешь и все...
Он с усмешкой смотрит на меня.
–
– До чего ты нудный. Но я не кровожадный и за то что ты со мной говоришь смело и по-туркменски, две цистерны тебе привезут и катись.
При этом он почему-то захохотал.
– Деньги у тебя будут через полчаса.
Я грохнул со злостью ногой по двери.
Максимов опять схватился за голову.
– Коля, но зачем пугать их. У нас нет оружия, ни отрядов и мы привязаны к своему эшелону.
– Зато за нами движется слава Сандыкачи. Давайте деньги, я пошел. Если придут цистерны, сначала проверьте, что за вода, потом раздавайте.
Парни ждали меня. Они пересчитали деньги.
– Давай, ОМОНовец, дуй на станцию, принимай тепловоз. Он уже на подходе. Там наши и все начальство уже в курсе дела.
– А цистерны?
– До чего ты нудный. Сейчас подойдут.
Я поплелся на станцию.
Тепловоз действительно стоял во главе состава. Максимов встретил меня расстроенный.
– Коля цистерны пришли, только бензиновые.
– Они что, бензин привезли?
– Нет. Они в бензиновые цистерны воду привезли.
– Вот сволочи. Что же делать?
– Едем. Здесь сидеть больше нельзя. Может в Байрам- Али что-нибудь достанем.
– Поехали. Черт с ними.
Под завистливые взгляды и прощальные окрики соседей мы тронулись в путь.
В Байрам- Али дикая жара. Мы на перегоне под палящим солнцем. Людей никого не видно. Несколько человек соскочив с вагонов понеслись к колонкам и вскоре кличь "вода", пронесся по эшелону. Воду заливали куда могли, в бачки, миски, бутылки... Я заполнил тоже бачки и притащил Ольге. Только присел отдохнуть, как перед дверями возник Максимов.
– Коля, этот гад, требует пол миллиона...
– Кто?
– Начальник станции. Он говорит воду взяли, а кто платить будет. Пока не расплатимся, он эшелон не пропустит.
На меня напала дикая тоска. Да когда же это кончиться.
– Слушай, Максимов, мое терпенье лопнуло. С ними надо говорить только кулаком.. Ружья еще у мужиков есть?
Максимов всплеснул руками.
– Так нельзя.
– А им можно?
– слышу голос сверху.
Ольга стояла на площадке вагона и с яростью говорила.
– Мы не доедем до России пока они нас не разорят и не разденут полностью. Здесь дай, там дай. У вас что бездонная касса?
– Нет.
– А раз нет, то Коля прав, нужен отпор. Еще один раз дать по морде и будет спокойнее.
– Еще один отпор и опять кровь...
– Тогда сдохнем без крови здесь.
Максимов обижен.
– Делай, Коля, как хочешь.
– Так оружие есть?
– Должны быть еще с того раза. Комиссия разрешила оставить охотничьи ружья.
–
Тогда мне нужны эти ребята.– Ладно. Я пойду поговорю с ними и постараюсь, что бы они были у тебя через пол часа.
Это были серьезные мужики. Они угрюмо смотрели на меня.
– Ребята, обстановка такова, что либо мы сдохнем здесь в пустыне, либо пробьемся к своим. Туркмены зарвались, они берут за все и теперь мы потратившись, до России точно не доедем. Выход один, еще раз дать им по морде.
Один из парней возразил мне.
– Как бы они нам не дали. У нас семьи. Ради жизни наших детей мы не можем осложнять обстановку.
– Вы тупые, или нет, кажется я ясно сказал, что мы здесь сдохнем: и дети сдохнут и вы сдохните.
Мужики молчат.
– Хорошо. Отдайте мне ваши ружья с патронами. Я организую отряд и буду защищать эшелон с ним. Когда приедем в Россию, ружья отдам.
Ружья отдать никто не хотел и все согласились, что эшелон надо охранять, они теперь будут наготове и по моей команде будем отбиваться.
После этого, я пошел к начальнику станции. Ну почему, все начальники такие толстые и пухлые. Этот тоже, развалился голышом у стола, включил вентилятор и кайфует со стаканом холодного чая. Я приветствую его по-туркменски, он чуть не давиться чаем от неожиданности.
– Чего надобно?
– Нужно срочно отправить эшелон в Чарджоу.
– Я уже говорил вашему начальнику, что надо делать.
– Теперь я начальник и послушай меня. Там в эшелоне умирают от жары раненые и дети и если ты сейчас не отправишь эшелон я затолкаю тебя в один из вагонов, привяжу и не дам воды до русской границы.
– Да кто ты такой? Я...
Тут он увидел пистолет и замолчал.
– Мы только что вырвались из кровавой драки в своем городе и теперь нам все равно...
– Хорошо, хорошо. Я отправлю эшелон.
– Пошли.
Начальник торопливо одевает китель, фуражку и под моим конвоем идем к тепловозу.
– Все в порядке, - кричит начальник, высунувшемуся машинисту.
– Трогай, 37 БИС я придержу на двадцать минут.
Тот кивает и противный сигнал отправки пронесся над вагонами.
– Прощай, начальник.
– Шайтан, тебя еще прикончат...
Я добегаю до своего вагона и вскакиваю в него. Мы тронулись.
Бесконечные пески окружают нас. Я решил посмотреть, что у меня в чемоданчике, который прислал в дорогу "друг" Максимова. Сверху лежит огромная пачка документов. Здесь таможенные декларации и сопровождающие документы, для границ трех государств. Что мы только не везем: картины, посуду, хрусталь...
Ольга сидит напротив и тоже рассматривает бумаги, потом начинает ругаться.
– Они же, мерзавцы, меня подставили.
– Ты мне можешь сказать в чем дело?
– В декларации указано имущество музеев, но они по мимо этого еще мне подсунули добро хранилищ банков и ни одного акта о наличии...
– Что же мы еще везем?
– Полторы тонны золота в слитках и наличности на несколько миллиардов рублей.
Я обалдело уставился на нее.
– Неужели это все здесь?
– Все под нарами, вон там в конце вагона под барахлом.