Безликий

— Ну что? Очнулся? — она поставила руки в бока, держа стакан пальцами.

— Ты что, блять? — зло прошипел он, вытирая мокрый лоб рваной рубашкой — она тоже была влажной.

— Это что я? Малфой, ты ничего не перепутал? Это я приперлась в два часа ночи и пьяная в стельку лежу здесь?

Она негодовала. Он — тоже. Она готова была буквально убить ту наглую рожу, с которой он сейчас смотрел на нее. Он — тоже. А еще она его ненавидела. Что уж говорить про него? Он ее не переваривал.

— Грейнджер, если ты еще раз посмеешь сделать это… — он попытался встать самостоятельно, но упал обратно на спину.

— То что, Малфой? Убьешь? Или что ты мне сделаешь? Идиот… — девушка с грохотом поставила стакан на кухне и быстрыми шагами преодолела гостиную, собираясь закрыться в своей комнате.

— Стоять, блять! — крикнул тот, так же поднимаясь — на этот раз, ему это удалось.

— Не разговаривай так со мной, — девушка возмущенно повернулась к парню.

Он шатался из стороны в сторону, пока наконец облокотившись об стенку.

Ему было ахуеть, как плохо. Буквально, дословно. Потому что именно это предложение крутилось у него в голове. Одна проблема — перед глазами у него стояла эта дура, которую он сейчас хотел схватить за длинные патлы и несколько раз сильно ударить обо что-то твердое.

— Не указывай мне, Грейнджер, — пробормотал он, пытаясь сфокусировать на ней свой взгляд.

Она была ужасной даже в расплывчатой картинке. Даже в пьяном состоянии, когда все кажутся красивыми.

— А ты — не разговаривай со мной так. Всего доброго, — она захлопнула дверь настолько сильно, что у него голова буквально раскололась на две части.

— Да пошла ты.

***

Утро обещало быть хорошим: она пораньше встала, сделала зарядку, привела себя в порядок. Успела съездить в Министерство, чтобы забрать фото отчет Безликого, где была крупным планом показана татуировка с прямо стоящей чашей. На каждом снимке был как будто бы разный человек: то молодой парень, то пожилой дедушка, то зрелый мужчина. Но татуировка всегда была одна, нарисованная за правым ухом. Она что-то напоминала Гермионе, но она никак не могла вспомнить, что, пока шла по длинным коридорам.

— Привет. Ты что тут делаешь? — парень остановился в одном из поворотов, расплываясь в улыбке.

— Привет, да вот заходила забрать кое-что, — она кивнула на тонкую папку, в которой лежали фотографии.

— Разве вам можно показываться в Министерстве, пока вы притворяетесь другими людьми?

Марк выглядел слегка удрученно, хотя и пытался показать обратное. Девушка прекрасно понимала его — это далеко нелегко, когда нужно вставать ни свет ни заря, идти на работу и разбираться в бесконечном количестве дел. Иногда ей приходилось сидеть безвылазно целый день, роясь в стопках бумаг, где должно было быть хотя бы одно упоминание о том или ином убийце.

Сейчас у нее было что-то вроде отдыха — сиди и изучай поведение своего персонажа. Конечно, в этот «отдых» Малфой не входил, да и он должен был закончиться уже через шесть дней, так что она не расслаблялась.

— Угу. Работа начнется меньше, чем через неделю. Пока что свобода, — она усмехнулась и по-дружески потрепала Марка за плечо. Тот тяжело улыбнулся. — А ты что?

— Да вот разбираюсь с делом Мартинсона, — он устало протер глаза, вздыхая.

Парень был довольно симпатичным: высокий, с темными волосами, темно-карими глазами и милой улыбкой. Но сейчас усталость оставила свой след на нем: большие синяки красовались под глазами, лицо было бледным, да и сам Марк еле стоял на ногах, хотя сейчас было только начало дня.

— И что?

— Да ничего, честно говоря. Труп не найден, хоть убей. Никаких улик, вообще ничего. Пытался понять, что случилось с татуировкой, но…

— Грейнджер! — громкий голос перебил парня, который отстранено покосился в сторону шефа. — Родригес! Что это вы стоите здесь, прохлаждаетесь?

Девушка тяжело вздохнула, кивнув Марку.

— Договорим потом, я зайду завтра или как получится. Не грусти, — Гермиона приобняла его, погладив по спине.

Он действительно был очень хорошим: светлым человеком, который всегда придет на помощь. Но каждый раз девушку что-то останавливало, чтобы назвать его настоящим другом.

Она сама не знала, что именно. Может быть, это было вызвано тем, что она больше не могла подпускать к себе людей, кроме Джинни. Каждый раз, когда она знакомилась с новым человеком, в скором времени они переставали общаться, потому что девушка отталкивала его. Так как, приходя домой, она вновь чувствовала угасающую боль, которая напоминала про потерю Гарри, Рона и родителей.

— Спасибо. Ты тоже не отчаивайся. С Малфоем жить явно тяжелее, чем мне работать тут.

Они оба улыбнулись.

— Грейнджер! — шеф подошел к ним, упирая руки в бока. — Ты, кажется, заходила за бумагами. Мало того, что без Малфоя, так еще и штаны здесь протираешь, отвлекая работников.

— За Малфоя я не отвечаю, а сама уже ухожу. Всего доброго, — она помахала Марку и поспешила уйти, пока Карл не начнет «увлекательный» монолог. Закутавшись в куртку, она услышала, как недовольный голос говорит парню:

— А с тобой я еще поговорю.

День действительно был хорошим: мягкое солнце освещало улицы, наполненные людьми, а теплый ветер нежно обдувал лицо, которое она подставляла под последние осенние лучики. Скорее всего, дальше уже будут холода: зима должна была прийти через неделю. Синоптики в этом году пророчили снег и низкую температуру, что было нехарактерно для Лондона.

Она решила прогуляться — возвращаться домой не хотелось. Девушка ушла оттуда в районе девяти часов утра, оставив для Драко завтрак на столе. Вначале она, конечно же, не собиралась делать этого, но потом, выйдя в гостиную и увидев его сонную скривленную мину, подумала, что он даже приготовить себе ничего не сможет. Да и к тому же, когда эта пьяница проснется, головные боли ему обеспечены — пусть хоть поест нормально. Если, естественно, сможет притронуться к еде, приготовленной грязнокровкой.

Гермиона была несказанно рада, что успела выскочить из дома до того, как он испортил ей настроение. Сейчас все было хорошо: она прогуливалась мимо глубокого озера, смотря, как маленькие уточки ходят вокруг мамы, покрякивая.

Сама она безумно скучала по самым родным людям на земле — родителям. Она не видела их несколько лет, только могла смотреть на фотографию, где они оба улыбаются, держа в руках маленькую дочку.

Гермиона всегда пыталась вспомнить, что она сказала им в последний раз. Но это было безнадежно — как бы девушка не старалась, последние слова воспроизвести не могла.