Безликий

Но всего на одно мгновение.

А потом красное чудовище вновь оказалось перед ней, окружив со всех сторон.

— Гарри… — прошептала она.

Конечно, Гарри… Красное пламя, как алая струя, вырывающаяся из волшебной палочки. Огонь, как Волан-де-Морт, от которого не убежишь, которого не победишь. Который окружал, дышал в спину пламенем.

Больно. Огонь делал ей больно. И…

— Грейнджер!

Еще один удар по лицу холодной рукой, еще. Или это она слишком разгоряченная.

Но это почти помогает.

Почти. Потому что огонь, конечно, пропадает, но вместо него появляется огромный лес, погруженный в сплошную темноту.

Она шла по нему раздетая, наступая босыми ногами на шишки и маленькие иголки. Здесь было настолько тихо, что приглушенные шаги были слышны везде. Не пели птицы, не качались деревья, не шелестела листва.

Ничего. Словно все погрузилось в сон. В какой-то страшный кошмар, который затягивал каждого длинными руками.

— Грейнджер!

Она оборачивается на звук, но не видит ничего, кроме пустого леса. Она была здесь совершенно одна, почти бесшумно ступая по голой земле.

Здесь было прохладно, даже освежающе. После реки — жарко, после камней — сухо, после вулкана — холодно. Но все же тут было в разы страшнее.

Почему? Она не знала, чего ждать от отталкивающего леса, из которого хотелось бежать, но она не могла сделать это. Просто тихо шла, чтобы не нарушить покой. Потому что… ей почему-то казалось, что если она сделает это, случится что-то страшное. Намного страшнее холодной реки, свисающих камней, и бурлящей лавы.

Он снова ударил по лицу, которое вдруг стало прохладным, хотя минуту назад Драко казалось, что у нее повышенная температура.

— Грейнджер, очнись! — он пытался перекричать ее, но это плохо удавалось.

Девушка орала на весь дом, отбиваясь от него. Ее глаза были закрыты, и вся она казалась полумертвой, если бы не оглушающий крик и тело, бившееся в конвульсиях.

— Грейнджер! — заорал он ей прямо на ухо, переплетя ее пальцы со своими.

А у нее, там, было тихо. Настолько тихо, что она слышала, как хрустнула шишка, на которую Гермиона ступила.

Ей казалось, что за ней следят. Ощущала чье-то пристальное внимание, которое было направлено только на нее. Она оглянулась, не успев заметить, как тяжелые веревки упали на нее, стягивая спину и талию.

Девушка даже не могла вскрикнуть, потому что каждый вздох давался с трудом — веревки были настолько сильно затянуты вокруг живота и рук, что она не могла дышать.

— Помогите… — прошептали трясущиеся губы.

— Помочь? — спросил холодный голос откуда-то издалека.

Гермиона не смогла бы даже голову повернуть, если бы хотела. Все, что ей оставалось, — это висеть на дереве, не в силах даже пошевелить пальцем.

А лучше бы она плыла по холодной реке. Падала с камнями. Бежала по раскаленной земле. Там она хотя бы могла пытаться выжить. Но не здесь.

— Не слышу ответа.

Она не видела Ее. Но ощущала. И прекрасно знала, что это Мгла пришла. Она самая.

Можно сказать: «Наконец-то».

Гермионе казалось, что Она стоит за ее спиной и зловеще шепчет. Этот шепот был страшнее любого крика.

— Грейнджер! — теперь теплая рука хлестнула по ее лицу. Дернула за плечи.

Но на этот раз Мгла не отступила. Лишь девушка покачнулась на веревках, которые на доли секунды ослабли, давая ей кое-как вздохнуть.

— Кто это зовет тебя? — спросила Мгла.

Гермиона не знала. А даже если бы знала, ответить не смогла бы.

— Снова молчишь? — ей казалось, что Она сверлит дыру в ее спине. Такую, что была намного больнее удара о землю. Вывиха позвоночника.

Мгла громко, выразительно говорит какое-то заклинание. И в следующую секунду девушка кричит от боли, качаясь из стороны в сторону на толстой ветви дерева.

Ее как будто парализовало. Как будто скрутило все внутри в тугой узел.

— Грейнджер! — кажется, он говорит это уже в сотый раз за последние двадцать минут.

Но с каждым разом Гермионе становилось все хуже, он видел. Сейчас девушка не двигалась, замерев с каменным выражением лица. Однако из глаз ручьем текли слезы, струясь по щекам и губам.

Драко не знал, что делать, правда. В прошлый раз, он уже сумел ее вытянуть. Но сейчас… кажется, это было опаснее.

Она плакала. Захлебывалась своими слезами, повиснув на веревках. Кровь приливала к голове, и в ней как будто молотом стучали. Гермиона перестала разбирать слова Мглы.

Только снова получила заклинание в спину. Закричала, выгнулась. И ничего не почувствовала, словно все тело онемело. И это было так страшно, что девушка, даже распахнув тяжелые веки и вперив взгляд в потолок, не сразу поняла, что лес пропал.

Родители. Это были родители.

Беспомощные, чувствующие, что за ними началась слежка. Чувствующие, что они ничего не смогут сделать перед людьми в черных мантиях. Чувствующие те ужасные пытки.

Она знала, что лежит в своей комнате, и Мгла больше не придет сегодня; но все пережитое кишело у нее внутри ливнем, холодной рекой, обваливающимися камнями, проснувшимся вулканом и веревками, которые стискивали ее.

Барабанящий дождь за окном отдавался равномерным стуком в голове, выбивая четкий ритм. Слишком неприятный, надоедливый. Но это было в разы лучше, местами приятнее, чем зловещий шепот Мглы.

— Опять эта херня? — спросил он.

Гермиона понятия не имела, злился Драко или нет. Потому что голос, который не принадлежал Ей, был лучше, чей бы он ни был. Она бы даже сказала, что рада слышать Драко. Впервые в жизни.

— Я не могу с ней бороться, — прошептала девушка, переведя взгляд на красное лицо парня.

— Я не знаю, что у тебя творится в голове, но я задолбался вытаскивать тебя оттуда… ну… ты поняла, в общем, — он нахмурил брови, потирая пальцем лоб.

У него даже не было сил возмущаться, ругаться или повторять, как он ненавидит Грейнджер. Вновь появилось ощущение того, что все эмоции от нее передавались ему. И это было настолько страшно, пронизывающе, что в один момент он даже пожалел девушку. Но только в один. Потому что:

— Я сказал в прошлый раз, что не буду спасать тебя из этого дерьма? — он встал с кровати, гневно смотря на ее безжизненное лицо. Как будто бы очнулся и надел маску того, кого должен играть.

Вот так, Малфой, правильно.

Она сглотнула, коротко кивая. Гермиона больше не могла смотреть на него, чувствуя, что слезы застывают в глазах.

— Сказал.

Она не обижалась ни на его слова, ни на холодные серые глаза, ни на то, с каким видом он на нее смотрел. Потому что девушка снова знала, что в долгу перед ним — без него она бы утонула в реке, погибла под камнями, сгорела в огне и не выжила бы из-за заклинаний Мглы.