Безмирные

Ева бросила, наконец, экзекуцию над собственной внешностью, отыскала сумочку и замазала всё это дело жирным слоем тоналки.

Психологически помогло.

Какое-то время на то, чтобы собраться с мыслями и привести лицо в порядок у неё появилось. Надо будет срочно в салон к Нике сходить, либо на завтра в косметический кабинет записаться. Не таскаться же теперь по городу с мозаикой рыжей на лбу, чтобы все на «недоразумение её в крапинку» пялились.

Но как всё-таки веснушки на лице появились?

Странно, насколько быстро размышления об испорченной внешности привели девушку в чувство. Головокружение, дрожь, слабость в ногах, мгновенно прошли, словно их никогда и не было, и Еву вдруг заняли мысли о книге.

Что она на самом деле такое? Средство, вызывающее галлюцинации и расстройства? Генератор фантазий? Либо некий портал в иную реальность?

— Портал, блин, — она скептически хмыкнула, — бред то хоть не неси, подруга!

Ева вернулась в кресло, попутно открыв "Бродячих собак" где-то посередине.

"… в клубе собрались все, кто участвовал в жатве. Рекордный урожай хлеба отпраздновать следовало достойно, поэтому, сегодня программа вечера изобиловала номерами. На сцене, что-то горячо и громко говорил лектор, но Иван не слышал его. Он то и дело украдкой поглядывал на профиль сидевшей в соседнем ряду девушки. На улыбающийся её рот, белокурый завиток у виска, на смешно вздрагивающие при каждой овации публики ресницы. Странная благода сковала тело, и он готов был сидеть так целую вечность.

Однако лекция обидно скоро закончилась. Следующим в пригласительном билете значился концерт художественной самодеятельности, и по какой-то причине девушка из зала ушла, отчего Ивану сразу же сделалось грустно. Он хмуро взирал на сцену, не видя там более ничего для себя хорошего, и неожиданно оживился, когда... "

— Реально, не понимаю, — Ева подняла с пола трафарет, наложила его на текст и медленно по слогам, пытаясь что-то для себя выяснить, прочла вслух.

"… семь суток продолжался жестокий шторм у стен города ставшего Данью Веры. Семеро суток "Северная Каролина" с неимоверным трудом пробивалась сквозь сумятицу разъярённых волн, пытаясь отойти от Периметра на сколь-нибудь безопасное расстояние. Разрезала их пополам, отвоёвывая у моря каждый кабельтов, как милю. И всё это время Каменев провалялся в каюте. Он, то терял сознание, будто бы летя в тёмную бездну, то обретал себя от тошноты и удушья, и мутными, не различающими света глазами, смотрел тогда на тусклую от недостатка энергии лампочку на потолке, на склонившееся над ним лицо Велис и сочувственно качающую головой Герду... "

При использовании таинственного книгочея текст выходил совершенно другим, словно бы автор пытался необычным таким способом зашифровать ото всех своё творение. Сделать "Манифест" доступным только для избранных.

— Но как тогда? — неожиданная догадка мелькнула в голове девушки, однако в этот самый момент в дверь постучали.

Она отложила книгу в сторону и нехотя поплелась отворять незваному гостю.

— Привет. Я Стеша, — едва дверь приоткрылась, стоявшая на пороге девушка протянула руку в первом приветствии, однако, быстро сообразив, что через порог не здороваются, без приглашения протиснулась внутрь, — соседка твоя, живу прямо напротив.

— Ева. Томилова.

Новая знакомая неопределенно кивнула.

— Знаю. Ты квартиру недавно купила.

Стеша достала из кармана разломанный надвое кухонный венчик для теста.

— Не выручишь? А то я блины затеяла, а он вот, зараза такая, сломался. Кофе потом вместе попьём за знакомство.

Гостья едва доставала Еве до носа. Рыжеволосая, не сказать, чтобы полная, но определённо диеты не соблюдающая. В домашнем халатике с большими цветами и в тапках на босу ногу. Невзрачный вид свой она с лихвой компенсировала боксерским напором.

— Даже не знаю, есть ли он у меня. — Ева нагнулась распаковать сумку, в которой должна была быть кухонная утварь, однако Стефания обогнула её справа и по-хозяйски прошлась на кухню.

— Есть. Вот здесь.

Девчонка отворила ящик стола и извлекла оттуда старенький венчик с затёртой частым использованием деревянной ручкой.

— Старик тут до тебя один жил. Хороший был дядька, мудрый. Когда вот прям край, не знаешь, за что хвататься, всегда подсказывал, как поступить. Мне помогало. Но коршуны у него шваль.

Ева непонимающе на соседку уставилась.

— Какие коршуны?

— Что значит, какие? Те, что наследство после кончины его делить налетели. При жизни деда я что-то никого из них рядом не видела. Помочь старику некому было. А тут, нате, здрасти. Понаехали на дорогих тачках. Думали, хоромы им тут обломятся. Но, как увидали лачугу эту, приуныли, естественно. Входить даже брезговали поначалу. Да что я рассказываю, ты ж видела их, когда покупала.

Ева поймала себя на мысли, что, невзирая на полное отсутствие такта, общество Стефф её абсолютно не раздражало. Напротив, было в ней нечто такое, что странным образом к девчонке располагало. Непосредственное откровение, что ли? Или правда, какой она есть, без дефектных улыбок и лести.

— Не я покупала.

— А кто?

— Муж. — Ева осеклась, сообразив, что это теперь не так, и тут же поправилась, — ну как муж, существо одно, некогда им бывшее.

Подумала, что выразилась, возможно, излишне грубо, однако Стеша фразу одобрила.

— Козлы они, точно. Хотя... Бывает, и без них никуда. Так что приручать надо тех, рога у кого жизнью обломаны.

Ева не нашлась, что ответить, но гостья ответа и не ждала, покрутила венчик в руках, убедилась, что пружинка его исправна, затем продолжила:

— Мужики в отношении баб, приматы в принципе. С половиной извилины. А в наше тяжкое время та, походу, и вовсе у них выпрямилась. Обеспечивает теперь лишь две вводные, пожрать и потр***ться.

С настолько резкой оценкой Ева не согласилась, но спорить открыто снова не стала. Отошла в сторону, освобождая гостье проход в узкой кухне, и вслед Стеше спросила:

— Не любишь мужчин?

Соседка тот час обернулась. Поджала губки, отчего похожа стала на розовощекого кролика из детского фильма.