Безмятежность

 Я пошла за соком, по пути придумывая чтобы ещё такого сказать Джо, а вернувшись увидела, как мама с упоением рассказывает о каждом экспонате с папиной «стены тщеславия». Я потеряла единственного союзника.

 Когда Джо ушел, я спросила маму:

 - Так он тебе понравился?

 На моё удивление мама пожала плечами.

 - Ещё не поняла, хотя мальчик очень умный.

 - Вот это да! Как же это «не поняла»? Ты ведь сначала накинулась на него, а потом любезничала с ним весь вечер!

 Мама потрепала меня по голове.

 - Вам с ним будет очень тяжело…

 Я возмутилась:

 - Почему ты думаешь, что у нас с ним может быть хоть что-то общее?

 - Вас тянет друг к другу. Это видно невооруженным взглядом. Он – не отрывает от тебя глаз, ты – ловишь каждое его слово.

 - Это потому, что я его – ненавижу!

 - Да, напряжение между вами есть, - засмеялась мама. Вы умудряетесь не только друг друга в тонусе держать, но и остальным от вас просто беда. Уж насколько я спокойная – и меня завели.

 - Потому, что он – отвратительный, самодовольный, примитивный идиот!

 - То, что он не примитивный, можно сказать определенно. Он очень неоднозначный мальчик. Папа до сих пор пребывает в шоке.

 - А с папой что случилось? Это вообще была его идея – пригласить Джо.

 - А ты разве не знаешь? Пока ты ходила за соком, Джо объявил нам, что у него честные намерения и он хочет жениться на тебе. Ну, разумеется, не сейчас, а когда вы вырастете, закончите колледж..

 - Вот ведь идиот! – возмутилась я. – А папа что?

 - Попробовал перевернуть всё в шутку, но захлебнулся словами. Испанскими, в большинстве.

30. Проводы

 Почти все лето мы провели на «Нике» и вспоминать Джо Харпера мне было просто некогда. Часто с нами на яхте гостила Марианна, иногда вместе с мадам Дюпон. Папа рассыпался ей в комплиментах и так тараторил по-французски, что мама переставала его понимать и даже немного злилась. Зато мадам Дюпон шила нам с мамой платья совершенно бесплатно. А ещё у них с мамой был небольшой бизнес. Оказалось, что ирландское кружево не только снова в моде, но и высоко ценится. И мама вязала его, а мадам Дюпон вставляла эти кружевные элементы в платья, которые шила на заказ.

 Наша жизнь сделалась спокойной, мне стало казаться, что мы никогда больше не вспомним про картель, и нам не придется срываться с места и уходить в открытое море, не успев попрощаться с друзьями.

 А в Астории у меня появилось много друзей. Кроме Марианны, с которой мы стали очень близки и делились всем, были ещё мальчишки с которыми я гоняла на велосипедах по холмистым улицам Астории. Правда, они были младше меня и учились ещё в средней школе.

 На день рождения родители подарили мне маленький плеер и папа закачал туда мои самые любимые мелодии и звуки природы.

 - Береги его, Софи, - сказал он мне серьезно. – Очень береги.

 - Папочка, ну не надо со мной, как с маленькой! Мне ведь исполнилось пятнадцать лет! Джульетта в моём возрасте уже и замуж вышла и умерла.

 Папа вдруг вздрогнул и прижал меня к себе.

 - Как хорошо, что ты у меня ещё маленькая…

 Именно после моего дня рождения родители начали нервничать и шушукаться, словно у них были тайны от меня. Неприятные тайны.

 Как так вышло, что моим родителям пришлось уехать и оставить меня, я не знаю. Они и раньше уезжали, но у нас никогда не было никаких секретов. Туристы нанимали «Нику» до Сиэтла или Ванкувера, однажды папа катал их до Сан-Франциско и никогда это не вызывало никаких осложнений. Ну, что делать, если я, словно на якоре, привязана к школе? В тот раз родители собрались спешно. Я запомнила, что один из баков с соляркой был полупустой.

 - Мы заправимся в Хоакиме – ответил папа на мой вопрос.

 - Куда вы?

 Мама отвела глаза, а папа ответил:

 - Нам надо в Джуно. Кстати, зайдем и в Ситку.

 Я вздохнула.

 - А меня никак нельзя взять с собой?

 - Нет, доченька, тебе надо учиться. – Мама обняла меня за плечи и поцеловала в лоб.

 - Но хотя бы проводить вас?

– Нет, Софи. – папа был собран и деловит. – Мы сейчас отправляемся на пристань, а ты – в школу. Давай скорее, а то опоздаешь.

 И он легонько толкнул меня в сторону выхода.

 На пороге я оглянулась. То ли от рассеянного света, то ли от тревоги расставания, они показались мне ужасно бледными, словно призраки.

 - Я буду скучать, - сказала я им. – Возвращайтесь скорее!

– Мы обязательно вернемся за тобой, - сказал папа и голос его дрогнул. Но я была уже на велосипеде, ехала в сторону школы. Когда до школы оставалось совсем немного, я приняла решение. Не останавливаясь, проехала мимо школы и повернула на мост. Я знала, куда еду. То есть приблизительно знала. Миновав Огегон Кост-Хайуэй, я проехала по городку Уоррентон, потом по 104 шоссе, миновав склады леса, я попала в поселение Хаммонд. Когда дорога кончилась, ехать стало сложнее, а потом я и вовсе вела велосипед за руль. Не доходя до берега, я бросила его в кустах и вышла на пляж. Ни туристов, ни местных жителей не было. Далеко в море тянулась каменная коса. Я пошла по ней.. Я прыгала с камня на камень, пытаясь зайти, не замочив ботинок, как можно дальше в море. Чтобы увидеть «Нику»..

И пусть они отругают меня за прогул, но это будет потом. А теперь я должна обязательно проводить их.

 Я ждала и ждала, иногда мне казалось что «Ника» уже прошла или, что мама и папа отказались от своей затеи и вернулись. Но вот показалась яхта. Я узнала её сразу. Я бы узнала её среди тысячи яхт её класса. Стремительная «Ника» шла в проливе. Паруса были убраны, она шла на моторе.

 Я вскочила на самый высокий камень, который был по близости, и изо всех сил замахала своим шарфом. Мне захотелось крикнуть: «Мамочка! Папочка! Я так люблю вас!», но ветер дул с моря и они вряд ли расслышали бы мои слова.

 Папа и мама стояли у штурвала на палубе. Они увидели меня. Папа помахал рукой, а мама подошла к борту и прижала руки к груди.

 Я навсегда запомнила их именно такими.