Безудержный ураган 2

— Кралины, Ягоны… Не знаю, их существование ведь точно не доказано, может быть, это просто легенды, — засомневалась Элерия.

— Конечно, у людей короткая память, истребили и забыли. Так что эти новые монстры нас тоже не переживут. Точнее нас, может, и переживут, но не человечество в целом.

— А хотелось бы, чтобы они не пережили нас, — рассмеялась Элерия. — Кстати, я уже вылечила всех на корабле, кроме тебя. Тренирую свои способности и оказывается, что они справляются с любыми застарелыми недугами. И в целом улучшают самочувствие и прибавляют сил.

Талийка нежно коснулась небольшого шрама на тыльной стороне ладони Бруснира, и он почти мгновенно исчез.

— Смотрю, ты лихо напрактиковалась. Я тоже кое-чему научился до закрытия Бреши, но после нашего вынужденного заключения ничего не выходило. Может быть, я был слишком слаб. А теперь на корабле и не попрактикуешься…

— Постой-ка минутку смирно, — перебила его Элерия и положила одну руку на плечо, а другую на грудь. Серебряное свечение теплом коснулось вальдара и проникло в каждую клеточку, наполняя здоровьем и силой.

Бруснир смотрел на Элерию сверху вниз. Ему вдруг захотелось прижать ее, поцеловать и утащить куда-нибудь в укромное местечко. И когда он уже протянул к ней руку, чтобы притянуть к себе, перед глазами вспыхнула картинка: ее головка с окровавленными спутанными волосами покатилась по палубе и замерла, глядя на него потускневшими мертвыми зелеными глазами.

— Есть у тебя еще старые раны? Может, не заметила чего? — спросила Элерия.

Бруснир отшатнулся.

— Ничего не надо, — развернулся и пошел прочь.

Элерия растерянно глядела ему вслед, не понимая, что она сделала не так.

Путь Брусниру перегородил Бойтин. Оказалось одного только факта, что вальдары выжили, недостаточно, чтобы успокоить его совесть. Она продолжала грызть по ночам, отбивала аппетит и заставляла признаться, расплатиться за содеянное. Озираясь по сторонам, ученый быстро прошептал:

— Нам надо поговорить. Наедине.

Вальдар растерянно кивнул. Они спустились в трюм. Бруснир сел на бочку с питьевой водой, взгляд его был рассеян и направлен вглубь себя. Бойтин, заламывая пальцы, начал свою речь:

— Я специально сделал так, чтобы вы с Шаймором оказались в зоне действия барьера и попали в ловушку. Я прекрасно знал на какое расстояние он сработает и отошел подальше, тогда как вам сказал стоять… Я никогда ни о чем в своей жизни не сожалел больше, чем об этом поступке. Мне так жаль!

Бруснир не слышал его. Слова ученого сливались в шум, а мысли вальдара унеслись далеко. Он снова вспоминал самые страшные дни своей жизни.

— Ты слышишь меня? — потрепал Бойтин его за плечо. — Я предал вас! Я запер вас внутри барьера!

— Что? — наконец отреагировал Бруснир. — Зачем ты это сделал?

— Нам приказал генерал Станлон. Приказал, что как бы дело не разрешилось с Брешью, ты не должен вернуться живым. А Шаймора… Шаймора я запер, потому что знал — он убьет меня за тебя.

— Вам приказали? — жестко спросил Бруснир.

Ученый замялся и не ответил.

— Кому вам? — повысил голос вальдар.

— Нам… — пролепетал перепугавшийся Бойтин. — Всем ученым.

Признание оказалось более страшным делом, чем он себе представлял и никакого облегчения все еще не приносило.

Бруснир смерил его суровым взглядом.

— Какого гэрта, — пробурчал вальдар и схватил веревку, лежавшую на соседней бочке в трюме. — Что мне теперь с вами делать?

Бруснир связал Бойтина. И приказал вальдарам проделать тоже самое с остальными предателями-учеными, и запереть их в трюме.

Когда Шаймор узнал благодаря кому он провел столько ужасных дней в заточении с Брешью, то негодовал намного больше Бруснира. Он всерьез предлагал побросать их всех за борт. И даже пытался прорваться к ним в трюм. Брусниру пришлось удерживать его. Тогда он понял, что для Шаймора это испытание с Брешью оказалось намного более болезненным, чем тот хотел показать.

— Крагу тебе в жены, Бруснир! Пусти меня! Какого гэрта ты собираешься с ними делать? Эти ублюдки — убийцы! То, что Элерия с Кризой подоспели в последний момент, их не оправдывает. И не отменяет того, что нам пришлось пережить наедине с этой проклятой Брешью. Ни одной минуты, каждая из которых превратилась в вечность.

— Попробуй успокоиться. Станлон приказал им это сделать. И угрожал, что если они не выполнят приказ, то он перебьет их самих, коль они посмеют вернуться. Они просто струсили, — легонько встряхнул его Бруснир, схватив за плечи.

— С каких пор трус звучит как оправдание?!

Бруснир смотрел на друга с сочувствием. Прекрасно понимал его, но его самого Брешь измотала только физически. Что она могла с ним сделать, если все те ужасы, которые она лишь выдумывала и насылала иллюзиями, давно произошли с ним в реальности? Шаймора отпустит. Пройдет время, и иллюзии потускнеют и развеются. Тогда как его самого видимо не отпустит никогда.

К ним подошла Элерия:

— Что у вас тут происходит?

— Шаймор хочет убивать, — ответил Бруснир.

— Да хочу! — начал было снова Шаймор.

Элерия коснулась рукой его лба и сказала:

— Мозги вправлять я, конечно, не умею, а нервишки успокоить — это пожалуйста.

Шаймор посмотрел на обоих с возмущением и выскочил вон.

— Что ты будешь с ними делать? — спросила Элерия и кивнула в сторону запертых ученых.

— Не знаю, — пусть посидят пока взаперти, подумают о своем поведении.

— Только, пожалуйста, не надо их топить, как бы не просил Шаймор. В этом спятившем мире их знания могут нам пригодиться, — попросила талийка.

Глава 3. Перепутье

Левир оказался совершенно не готов к возвращению Бруснира и остальных. Он и не думал, что им удастся выбраться из Привола. Стоял на берегу Скадинки и хмуро смотрел на причаливающий корабль, судорожно пытаясь сообразить, что будет делать в том случае, если Бруснир выжил. Если главнокомандующий жив, то ни о каком союзе с фаурренами не может быть и речи, слишком сильна его ненависть к «скользящим в тенях».

И вот Бруснир спрыгнул на берег, помог спуститься Кризе и Элерии. А все надежды Левира на скорую месть рассыпались в прах. И почти тут же снова воспряли. Вдруг с помощью Бруснира им удастся осуществить его план мести без поддержки фаурренов. В конце концов, Левир согласился сотрудничать с ними только от безысходности.