Безумие
Шрифт:
— Алиса? — спрашивает он, все еще пытаясь успокоить дыхание. — Что ты здесь делаешь? — заикается он. Из его кармана выглядывает маленький кролик, жующий морковку. Он забавный. — Алиса? — подражает он мужчине. — Что ты здесь делаешь?
— Вы меня видите? — я поражена.
Льюис Кэрролл смеется. У него прелестный смех. Смех человека, который не утратил своей детскости под багажом взрослой жизни. Он мне сильно нравится. Мне только интересно, почему он заикается.
— Я вижу тебя, — говорит он и аккуратно запихивает кролика в карман. Потом берет меня за руку. От его прикосновения мне становится жарко,
Мы выходим на улицу и садимся на тот же край фонтана, где я сидела с Пилларом.
— Я сделал это, Алиса, — говорит Льюис. — Я запер их.
— Монстров Страны Чудес?
— Если хочешь их так называть, то да.
— Это дверь в Страну Чудес? — спрашиваю я его о камине в реальной жизни. Дверь была заложена кирпичом.
— Одна из многих, — говорит он. — Я запер монстров за каждой дверью. Они тесно связаны между собой, но они могут пройти в мир только через ту дверь, за которой я их запер.
— И Чешир?
— Он единственный, кого я не мог закрыть, но я украл его улыбку, — говорит он. — Спрятал ее так хорошо, как только мог.
— О, — говорю я. Интересно, что произойдет, если я скажу ему, что я из будущего.
— Ты в порядке? — он с нежностью берет мое лицо в свои руки. Я киваю. Его холодные руки чувствуют тепло на моих щеках. — Мне так жаль, Алиса. Это все моя вина, но я не знал, что все так обернется. — Я не понимаю, почему он извиняется, и я слышу, как вдалеке звонит Том Тауэр. Не думаю, что он это слышит. — Вот, — он снимает ключ и надевает его мне на шею. — Это один из шести ключей, который понадобится для открытия каждой двери в Страну Чудес, где я всех их запер. Я верю, что ты сможешь его сохранить.
Ключ блестит золотом на моей шее. Я понимаю, что это тот же самый ключ, который нарисован на стене моей камеры.
— Льюис, — спрашиваю я. — Что случилось четырнадцатого января?
— Четырнадцатого? — интересуется он. — Понятия не имею. А что?
— Не важно, — у меня нет времени рассказывать ему про свою камеру. Пиллар отправил меня сюда, чтобы Льюис мог помочь мне принять решение. — Мне нужна ваша помощь, чтобы кое-что решить.
— Надеюсь, я смогу, — говорит он.
— Если придется выбирать между спасением одной девочки и спасением мира, чтобы вы выбрали?
— Ты уже начала спасать жизни? Я всегда знал, что так будет, — изгиб его улыбки, словно волны океана, в которые мне так хочется окунуться. — Ты действительно хочешь знать мое мнение?
— Ты действительно хочешь знать его мнение? — снова появляется кролик, жующий морковку. Льюис смеется, дает ему еще морковку и запихивает его назад в карман. Кролик вытягивает свою лапку из кармана Льюиса. — Она занимает здесь много места.
Льюис снова смеется и поворачивается ко мне.
— Как я сказал, ты действительно хочешь знать мое мнение?
Я киваю.
— Я считаю, что никто не может спасти мир, Алиса, — говорит он. — Мы можем спасти тех, кто нам дорог, тех, кто рядом, если нам вообще повезет кого-то спасти. Потом, когда мы кого-то спасем, мы переходим к следующему. Одного в день, Алиса. Одного в день.
— Значит, таких чудес, как спасение мира не бывает?
Льюис смеется.
— Есть только два способа
прожить свою жизнь, Алиса. Первый — так, будто никаких чудес не бывает. Второй — так, будто все на свете является чудом. Мне нравится та часть, где «все на свете».— Мне тоже, — говорю я.
— Кстати, через много лет, человек, по имени Эйнштейн скажет от себя эту фразу, — Льюис поднимается и чистит свой меч. — Не говори ему, что я сказал ее до него. Мы же не хотим пошатнуть его уверенность.
— Почему?
— Он изобретет безумные вещи, важные для человечества, и никто не поверит ему в начале, — говорит Льюис. — Так со всеми безумными людьми. Поначалу им никто не верит.
Я тяну его вниз и целую в щеку. Он краснеет.
— Вы хороший человек, Льюис. Мир полюбит ваше безумство после вашей смерти.
— Ты так думаешь?
— Ваша книга вдохновит миллионы, поверьте мне, — говорю я и бегу назад в Том Тауэр.
— Какая книга, Алиса? — кричит он в след. — Подожди, я напишу книгу? О чем?
— Если вы знаете о том, что в будущем Эйнштейн будет цитировать, вы должны знать, что напишете книгу, — я не поворачиваюсь, но отвечаю ему, пока бегу.
— Книгу? — я слышу вопрос кролика. — Льюис, ты собираешься написать книгу? Напиши, пожалуйста, обо мне.
— Книгу о чем, Алиса? — это последние слова Льюиса, которые я слышу, когда добегаю до Том Тауэра.
— О безумии, Льюис. Вы напишите книгу о прекрасном безумии.
ГЛАВА 69
Университетский двор, Крайст-Черч, Оксфордский Университет
Я стою посреди двора Крайст Черч с маской Чешира в руке. Здесь и там несколько студентов, пара профессоров и даже мама с маленьким ребенком, у которого в руке леденец. Мне кажется, здесь какое-то ночное собрание. Ничто из этого меня не касается. Я здесь, чтобы отдать Чеширу маску и вернуть Констанцию.
Чешир не теряет времени. Через мгновение я вижу перед собой старуху.
— Думаю, у тебя есть то, что у меня украли, — говорит она.
— Где Констанция? — спрашиваю я.
— Со своими родителями. Я сам ее увез, и они пригласили меня на мороженое, — улыбается женщина. — Позвони Пиллару, чтобы убедиться.
Я так и делаю. Пиллар отвечает утвердительно. Я прошу передать трубку Констанции, потому что не доверяю ему. Когда она говорит со мной, я спрашиваю, кем она меня назвала перед тем, как нам прыгнуть с башни. Она говорит: «Мери Поппинс». Теперь я уверена, что это она.
— Вот твоя дурацкая улыбка, — отдаю я ему маску.
Женщина немедленно надевает маску. Она приникает в поры ее лица, как мыло. На мгновение она закрывает свои глаза, потом открывает, гадко улыбаясь. Я могу сказать, что вот она, настоящая Чеширская улыбка. Вам захочется долго на нее смотреть, иначе это вынет из вас душу.
— Как хорошо, — говорит женщина. — Если бы я была на твоем месте, я бы начала отсчет.
— Отсчет чего?
— Конца света, дорогая Алиса, — улыбка не сходит с ее лица. — Ты же не думаешь, что я отомстила, так? — она щекочет мне подбородок своими пальцами и уходит. Я чувствую себя беспомощной. Хоть я и спасла Констанцию, я только что забронировала для мира билет первым классом в ад.