Безумная ведьма
Шрифт:
Он приподнимает руку, цепляясь взглядом за два круга чернильных татуировок на безымянном пальце.
– Инсанис…
Прикрывает глаза, как под веками появляется образ рыжеволосой девушки. На её лице застыл отпечаток отвращения и чего-то ещё… такого важного, жизненно-необходимого. Хаос, как она красива в своём долбанном тёмно-синем камзоле и такого же цвета брюках. Яркие кучерявые волосы гроздьями рябины рассыпались по плечам, а взгляд… её взгляд…
«– Ты похожа на карманного камергера Пандемония…»
«– А
– Кто? Гион, о чём ты? Сейчас тебе станет легче, спокойно.
– Я не…Я… Я должен найти… её…
Он безуспешно пытается вырваться и снова заходится в диком кашле.
– Вот, выпей, тебе станет лучше, – тихо произносит девушка, но вместо того, чтобы аккуратно подать стакан воды, она грубо хватает пальцами скулы, насильно вливая содержимое небольшого флакона.
Как только он хочет заорать от бешеной боли в грудине, та оперативно подносит руку ко рту, затыкая ладонью.
– Ру…ка, – два слога и снова стон, хлеще первого.
Его права рука будто обуглилась до кости, он переводит взгляд на неё, видя, как её стягивают чёрные ленты татуировки. Жмурится. Снова открывает глаза. Чернила сейчас буквально раздавят плоть и раскрошат кость. В области левого ребра вспыхивает пожар. Он, что, горит? Глухой рык срывается с губ, когда в очередной раз пытается вырваться, но кто-то держит его с нечеловеческой силой, утаскивая на самое дно. Пытается проморгаться и… спокойствие. Пусто, словно ничего и не было. Сердце медленно возвращает привычный ритм, от кашля остались лишь разодранные лёгкие и привкус крови на губах, а от агонии – капли холодного пота на лбу и тремор в правой кисти, что бьёт судорогами чуть ли не до локтя.
– Гион, слышишь меня? – хаотичные звуки, наконец, приобретают обеспокоенный голос Трикси.
– Да, – шепчет Гидеон. – Что произошло?
– Не знаю. Я услышала кашель, выбежала, а тут ты весь в крови. На тебя напали?
– Я… – он слегка приподнимается, ощущая головокружение и боль в правой кисти. Вот же ж… костяшки сбиты ко всем чертям. – Я не помню… Чёрт, как болит рука…
– Ты помнишь, где ты был?
– Да, сдал все документы в клинике, позвонил тебе, сказал, что меня переводят в Нью-Йорк. Потом хотел купить цветы и поехать домой. Это было… Я вышел из больницы в семь…
– Сейчас три часа ночи, Гион. Ты уверен, что вышел из больницы в семь?
– Да, я… Я уверен, чёрт возьми!
Он пытается сжать пальцы в кулак, но из-за усилившегося тремора – не может. Пытается подхватить кнопку на кожаной куртке – провал. С ужасом осознаёт, что мелкая моторика нарушена.
– Может, вызвать врача?
– Мне что вызывать самого себя?
– Я про скорую, они осмотрят тебя, вдруг какие-то ушибы, которые повлекли потерю памяти и… и тремор… и… Гион, Боже, послушай меня! У тебя ничего не украли? Ты не пил? Например, с Себастьяном…
– С кем? Кто это? – Гидеон медленно поднимается с пола, неловко шаря по карманам левой рукой. Всё на месте. Всё, кроме рабочего состояния правой руки. Пытается удержать в пальцах ключи, но те летят на пол, даря лестничной клетке оглушительный звон.
Кристайн довольно поджимает губы, но прячет выражение лица в волосах, быстро согнувшись и подняв
ключи.«Ну, приплыли, забыл своего закадычного друга, а, красавчик?»
Гидеон резко оборачивается в сторону.
– Ты слышала? – он смотрит прямиком в тёмный угол.
– Слышала, что? – напряжённо произносит Кристайн, поднимаясь следом.
«Главное, что слышишь ты, долбанный альв»
– Кто?!
– Гион, ты меня пугаешь, – Кристайн ошарашенно хлопает глазами, пряча в карман толстовки пузырёк и ключи.
«Пока ты пялился на меня, твоя благоверная улики прятала. М-да, мы так с тобой каши не сварим», – заливистый девичий хохот ударяет в стенки черепной коробки и забирается под гипоталамус.
– Признаться, сам себя пугаю. Видимо, головой ударился, когда падал. Сколько ты сказала времени?
– Наверное, уже пол четвёртого. Ты долго ещё будешь пялиться в тёмный угол? У нас самолёт в двенадцать…
«Да, действительно, у вас самолётик в двенадцать, Ваше Величество. А ты темноту разглядываешь. Такое себе увлечение у высокопоставленных особ…»
– Есть какая-нибудь таблетка от головы? Мозг раскалывается…
«А я всегда думала – там пусто! Вот же ж… Оказывается, там каша, которую мы не сварим…»
– Да, сейчас дам. Только пойдём домой, умоляю.
Кристайн открывает дверь пропуская его внутрь. Он опирается рукой о дверной косяк, снимая ботинки, а потом прислоняется лбом к стене. Где он, чёрт возьми, провёл семь часов своей жизни? И как успел заработать слуховые галлюцинации и нарушение работы в руке? Либо недостаток сна, либо кто-то сильно приложил его по голове… до черепно-мозговой? Бред какой-то.
«Я – не слуховая галлюцинация, умник. Сам моё имя твердил, вызывая воспоминание. Вот, получи. Тебе, правда, нужно было не меня вспоминать, а другую версию, ну, знаешь, более влюблённую в тебя. Хотя, нет, такой нет. Да, ну обернись, а!»
Гидеон медленно оборачивается, прижимаясь затылком к стене – тот буквально вибрирует от боли. Зрачки расширяются от страха. Перед ним – в точно такой же позе, как и он сам – стоит девушка, разодетая на манер… 19 века? Наглухо застёгнутый тёмно-синий камзол, такого же цвета брюки и сапожки до щиколотки. Яркие кучерявые рыжие волосы хаотично рассыпались по плечам, а некоторые локоны невероятно красиво обрамляли лицо. Один глаз гостьи был насыщенного зелёного цвета, другой – поражал голубизной. По лицу рассыпались несколько едва заметных веснушек, тёмная бровь – издевательски приподнята.
– Что за нахрен? – Гидеон жмурится, изо всех сил надавливая на глаза.
– Гион, всё в порядке? – с кухни слышится голос Трикси. – Иди, я приготовила таблетки.
Он открывает глаза, сталкиваясь с лисьей усмешкой.
«Ну, что, помогло?»
– Как ты сюда попала?
«В твою тупую голову? Я из неё и не уходила»
Гидеон делает несколько шагов, чтобы подхватить мерзавку под локоть и вытолкать из квартиры, но… она исчезает прямо перед носом.