Безумные сказки Андрея Ангелова

— Слушай, Уинстон, развяжи меня, и по-тихому удерём, — предложил Бутербродов.

— Ничего не выйдет, белый брат, — отказался гид. — Смотри, — африканец мотнул головой вбок.

К столбу приближалась толпа во главе с вождём.

* * *

Толпа остановилась в отдалении. Вождь, в сопровождении трёх крепких воинов, приблизился к доктору почти вплотную. Немного посверлил Андрюху глазами:

— ТОНДА МБУТА ТЕПА! МДУЧАХА УНГА ТАМА! ВОПВА МАПУТА! ТВИАНА БДА ЧАХВБА! ТЕ!

— Перед тобой два выхода, — перевёл Уинстон. — Первый — после того, как пройдёшь особый обряд посвящения, ты женишься на его дочери. Тогда позор будет забыт.

Андрюха сглотнул:

— А второй выход?

— ТАЛА ПА? — спросил экскурсовод.

— КИЛАЛА ТЕПА ПДВА СОНА! — тут же отозвался вождь.

— Ты будешь подвергнут наказанию, которое задобрит Духа племени. После этого пойдёшь на все четыре стороны.

— Наказанию!? — пробормотал врач, переводя кроличий взгляд с вождя на переводчика.

— ТАБАЛА УМАТА! — крикнул вождь.

От его свиты отделился здоровенный негр, подошёл к перекладине, лежащей на двух кольях. Она находилась в десятке метров, прямо против столба. Посреди перекладины был вбит большой крюк. Здоровяк вытащил из-за пояса небольшую верёвку, скрученную петлёй, повесил на крюк. Затем вернулся на место.

Андрюха заворожено следил за его движениями.

— УНТАТА ТЬИНБИВА ТЕ! — сказал вождь. — МДАСА ИВДА МТИВА!

— Вождь говорит, что ты от рассвета до захода солнца будешь висеть вниз головой вот в этой петле, — произнёс переводчик.

— И всё?

— Вождь считает это достаточным.

Бутербродов уставился на перекладину, бормоча под нос:

— Пятнадцать часов… нет, больше?.. В детстве я занимался…

— УНДАХА ФА-ФА? — напыжился вождь.

— Что решил чужеземец? — перевёл африканец.

— Передай вождю, что я не собираюсь жениться на чернокожей малолетке, пусть даже его дочери. И не желаю провести остаток жизни в этом лесу. Я выбираю второй вариант!

— Ты уверен, Эндрюс? — встревожился мистер Джонс.

— В детстве я часто этим занимался. Тут, главное, чтобы кровь к голове слишком не приливала. Почаще её поднимать, и всё.

Уинстон покачал головой:

— Дело твоё. — Он обратился к вождю. — СОНА ТВЕ, — показал на врача.

Вождь невозмутимо выслушал, развернулся и пошёл прочь. Не оборачиваясь, он взмахнул руками, крикнув:

— БАЛАЛА!

Все стали расходиться. К Андрюхе подошёл тот самый здоровяк, что вешал верёвку на перекладину. Он с восхищением посмотрел на гинеколога, хлопнул его по плечу, потряс кулаком и удалился.

23. УНТАТА ТЬИНБИВА ТЕ — это не ерунда

— Ну и жарища! — сказал Андрюха. Он по-прежнему был привязан к столбу, негр-переводчик сидел рядом на земле.

— Ты-то чего страдаешь, Уинстон? — спросил Бутербродов. — Иди в хижину, полежи в теньке.

— Не могу. Ты меня нанял на неделю, заплатил за услуги. Вдруг тебе понадобится что-нибудь перевести.

— Вряд ли, — усмехнулся доктор, оглядывая пустую площадь. — Дай-ка попить.

Гид вскочил, напоил Андрюху из кожаной фляги, снова уселся, ковыряя прутиком землю.

В это время на площади появился старый тепетай. Он уселся, поджав ноги, прямо против врача, метрах в трёх.

— Что он на меня так смотрит!? — раздражённо спросил Андрюха.

Словно поняв вопрос, старик произнёс:

— БАМБАМБИЛМА! — и выставил большой палец в одобряющем жесте.

— Он говорит, что ты храбрец, — разъяснил Уинстон.

Андрюха с интересом глянул на старика:

— Ну, спасибо.

— ТХАХА ГДА ТЕНДА УП. ТЬИНБИВА ХСАСА. ТИЛБА МА, — продолжил старый.

— Что он сказал?

— Старик прожил долгую жизнь. Но на его памяти ты лишь второй человек, который добровольно согласился дать обет безбрачия.

— Что он несёт!? Какой обет безбрачия!? — заволновался врач.

— Честно говоря, я с ним согласен, — откликнулся Уинстон. — После того, как ты провисишь на яйцах двадцать часов, о полноценной половой жизни придётся только мечтать. Если только современная медицина…

— На яйцах!? — вскричал гинеколог. — Ты мне ничего не сказал про яйца!

— Разве? — африканец вскочил, посмотрел на деда, затем на Андрюху. — По-моему, говорил. Или нет?

— Конечно, нет, хренов переводчик! — Бутербродов стал дёргаться, пытаясь сбросить путы. — Они не могут так поступить! На дворе двадцать первый век! Мама! Чёртовы финики! За что я тебе только плачу!?

Старик засмеялся:

— Хэ-э-э… ТУДУ САЛА ПЛОСА. МТЯНДА, — поднялся и заковылял с площади.

— Что он ржёт? — возмутился Андрюха.

Африканец хлопал глазами:

— Старик говорит, что тот человек, которого много лет назад подвергали наказанию, так же рвался и кричал. А потом потерял голос.

— Давай, дуй к вождю, — распорядился доктор. — Скажи, я переменил решение. А лучше позови его сюда, сам скажу.

— Ага, — Уинстон быстро отошёл.

— Ч-что… что за бред. Это не может быть правдой. Это какой-то дурной сон, — простонал Бутербродов и обессилено опустил голову на грудь.

* * *

Услышав звук шагов, Андрюха встрепенулся:

— Где вождь? — крикнул он.

Уинстон отдышался:

— У вождя сейчас послеобеденный отдых. Потом он будет общаться с Духом племени и спать.

— Ты с ним разговаривал?

— С вождём сейчас никому нельзя говорить. Ты только успокойся. Я тут кое с кем побеседовал. Ты сказал своё решение, вождь и племя будут против его перемены. Таковы традиции.

— Значит, остаётся побег, — Андрюха скривился. — Ночью, когда все уснут, ты меня развяжешь, и мы смоемся.

— Мне бы не хотелось ссориться с тепетаями, — смиренно произнёс гид.

— Да!? — вскипел Бутербродов. — А обо мне ты подумал!?

— Может, не так всё страшно? Как-нибудь отвисишь? — с надеждой предложил проводник. — Ну, потерпишь немного. Понимаю, неприятно… у тебя же много денег, врачи вылечат…