Безумные сказки Андрея Ангелова
Шрифт:
Во двор панельного дома влетел ещё один голубой микроавтобус. Дождавшись остановки, из автобуса выпрыгнули Маня Хохотова и Гей Забабахов. Маня повела хищными глазами, расторопно оценила расклады диспозиции. Гей мгновенно сдвинул кепку-бейсболку на затылок и настроил камеру.
— Гей, за мной!
Спецназ вёл брыкающегося Фёдора к своему автобусу, когда на пути возникли Маня и Гей. К губам Фёдора сунулся микрофон и голос Мани попросил:
— Скажите, кто вы и за что вас задержали?
— Невиновен я! Милицейские суки беспредельничают! — заорал Фёдор на
— А почему у вас за поясом здоровенный, окровавленный тесак? — предупредительно улыбнулась Маня. Фёдор не придумал ответ и глупо молчал. Микрофон плавал у его губ. Спецназ передал бомжа сердитому Сидору и отошёл.
Маня, сетуя на глупость Фёдора, захотела стукнуть по его голове микрофоном. Сердитый Сидор крепко взял Фёдора за грудки, тем самым спася бомжа от микрофоноприкладства. Маня вкурила, кто бомжу — хозяин и забыла о нём:
— Гей! Вон менты, которые родственники — типа братья. Узнаем всё у них!
Микрофон удалился от бомжеского рта в сторону подъезда.
— Эй, а как же мой ответ на ваш вопрос! — Фёдор осознал, что больше шансов на интервью у него может не быть, а это грозит безродному бомжу реально ментовским беспределом. Фёдор схватил в качестве опоры ленту из гранат на сердитом Сидоре, и изо всех сил дернулся вслед уходящему микрофону. Сидор по-хозяйски рванул ленту к себе — назад. Граната не любит, когда её рвут из рук в руки. Боевая граната не любит таких рывков ещё больше, чем граната. А связка из 32 боевых гранат вообще не рассуждает на такую тему…
Сердитый Сидор и Фёдор улетели на Небеса, в компании двух голубых микроавтобусов и пронырливых журналюг.
Ввысь клубился чёрный дым, по двору пятиэтажки были раскиданы куски человеческого мяса и лоскуты окровавленных бронежилетов.
Свинятин поднял оглоушённую голову от асфальтового пола подъездного крылечка. Потом поставил на ноги помятое тело и тряхнул осовелыми глазами. Свинук повторил действия напарника «один в один». Двое милицейских уставились друг на друга, как два дурака, а затем посмотрели вокруг. Вокруг они увидели убегающего со двора Клюева, а чуть позже целёхонькую видеокамеру. Рядом с камерой пристроились кепка-бейсболка и микрофон.
— Ты не умрешь, мой подлец! — с твердой убежденностью сказала Олесия, держа холодеющую руку мужа.
Орхидеи-люб прерывисто дышал, лёжа на тюфяке, в гостевой спальне. Его голый живот грел марлевый тампон, сквозь который проступало кровавое пятно. Закрытые глаза подёрнулись горячечной поволокой.
— Надо «Скорую»!
— Помрёт Орхидеи-люб без врача!
Так, не менее твердо и убежденно, сказали бомжи.
— Мир против орхидей… Он не возжелал улыбаться. Почему — не знаю, — недоуменно и вслух размыслила Олесия.
Тома сорвала с себя златую цепь Люсьена, бросила Олесии:
— Возьми! На похороны муженька! И на улыбки в мире!
Профессор взял Тому под трепетную ручку. Тома прижалась благодарным локтем к мужественной хватке Профессора.
— Назад — на Главную Столичную Помойку?..
Когда бомжеская парочка вышла из гостевой спальни — Олесия положила тяжёлую златую цепь на раненный живот:
— Орхидеи-люб! Мир согласен улыбаться!
Муж открыл спокойные глаза, сгреб цепь потеплевшей
рукою и поцеловал Олесию слабой улыбкой. Взасос.В момент поцелуя сердитый Сидор, бомж Фёдор и Ко [4] улетели на Небеса. А чуть позже со двора убежал Клюев — дезертир, что сделал неисчислимое количество трупов, благодаря халатности своих отцов-командиров. Посему следующая глава имеет сюжетные предпосылки.
6. День шестой
В тюремный застенок приземлили всех главных Персонажей нашего странного сюжета. А именно: армейскую троицу и мафиозную двоицу. И все Персонажи осознают и осознали, что приземлились на нары только из-за Клюева. То есть, если б Клюева не было — то не было бы и… Ну-ну, если б у бабушки были колеса — это была бы не бабушка, а трамвай…
4
Условное и общемировое обозначение термина «Компания».
У меня использовано в ироническом ключе.
Персонажи сидели и осознавали предысторию своей каталажки несколько календарных недель. Во время горьких дум щёлкнули запоры, жёсткая вертухайская рука втолкнула в застенок двух мужиков: широкоплечего бугая и маленького толстяка.
— Познакомьтесь, братэлосы! Леонид — он мусоровозчик. Хотел загнать мне армейский автомат! Сделку сорвали менты… — улыбчивым голосом, без предисловий, сказал купец Ануфрий Андрюшкин, стоя на пороге. Вблизи громоздился Леонид.
Задумчивая Тишина отдала Паузе законную дань, а дальше воскликнулись две фразы:
— Ануфрий, наш братэлло-близнец!
— Отменная травка попалась!
Посредине застенка находится дощатый стол, по его сторонам первая и вторая лавки, стены опоясали лежанки-шконки. Диспозиция Персонажей являлась таковой:
Сергей Сергеевич и Леонид сидели рядком на первой лавке, и пыхали косячок. В перерывах между пыхами, в молчаливом кайфе, парочка жевала конфеты-ириски.
Близнецы Андрюшкины кружились в Тройном Вальсе, и самозабвенно пели:
— Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! Тра-ля-ля!
Николай Николаевич и Михал Михалыч неспешно диалогировали, сидя рядком на второй лавке:
— Когда-то я был неверующим Михал Михалычем, и любил резать яйца.
— Ныне ты верующий Михал Михалыч, и не любишь резать яйца? Да?
— Смотри на рожу Нафани и тоже станешь верующим, полковник. Если ты неверующий. А если уже верующий — то неверующим тебе не быть. Всё дело в его роже. Понимаешь?
У мафиозы Андрюшкина под левым глазом, по-прежнему, торчал крутотенный синячище.
— А как в смысле яиц?
— Жажду, полковник! Ай!
Михал Михалыч смурно вздохнул, в расстройстве вскочил и полез на лежанку-шконку — то ли грустить о прошлом, то ли мечтать о будущем. И тотчас в «Окне для Корма» прозвучал сочный надзирательский голос:
— Андрюшкин, который из Мафии. Прими посылку!
Нафаня живо бросил братьев и принял от вертухая коробку из плотного картона, склеенную албанскими печатями. Аристофан и Ануфрий раздраженно забухтели.
Нафаня на почтительно растопыренных пальцах преподнёс посылку своему боссу.