Безумный курортный роман или чокнутый Ромка с курорта
Шрифт:
Чайки были жирные, наглые, крикливые – точь-в-точь, как торговки на базаре: хлопали крыльями, отчаянно верещали и жадно выхватывали хлеб друг у друга прямо изо рта.
На собственный, воспетый в стихах и песнях, образ гордой и величественной птицы они не были похожи ни капли.
Время близилось к вечеру, полуденный зной спал, и набережную заполнила шумная, пестрая и раскованная толпа отдыхающих. Мимо Женьки звонко цокали каблучки, невозмутимо шествовали легкие туфли, озорно топотали детские сандалики.
Рядом на скамейку постоянно кто-то подсаживался: то благообразный старичок
Она извела на чаек уже вторую, специально купленную булочку, а эти проглоткам требовали еще и еще.
Женьке было стыдно. Очень-очень. На Ромку она накричала явно зря. Заглядывать, куда не просят, некультурно само по себе. А кое-кто при этом еще и возмущался! Вываливать же на абсолютно постороннего человека подростковые переживания было вообще верхом невоспитанности. Бестолочь, одним словом!
Женька оторвала от булочки очередной кусочек, но вместо того, чтобы бросить чайкам, отправила его в рот. Сдоба была неплохой – с изюмом и сахарной присыпкой сверху.
«Ромка на меня как-то странно влияет, - честно признала Женька, стряхивая крошки на асфальт. Впрочем, они тоже не пропали зря, и были тут же склеваны вездесущими голубями: - Стоит посмотреть ему в глаза, и… То на глупые дразнилки тянет, то из самой глубины души выползает что-то давным-давно позабытое».
Сто лет про те детские обиды не вспоминалось – и на тебе.
И кто бы еще сказал, что от этого самого Ромки нужно! То хотелось ему что-то доказать, да так конкретно – знай наших! То, наоборот, тянуло уткнуться в плечо, закрыть глаза и почувствовать… Что-то.
«Если не знаю, значит, еще не время! – решила она. – Но позвонить извиниться нужно».
Признавать свои ошибки Женька умела.
Она решительно вытащила из сумочки телефон, пролистала список контактов, выбирая Романа Курортного, и нажала вызов.
Знакомая мелодия неожиданно раздалась совсем близко. Женька вздрогнула и повернула голову.
Ромка сидел рядом на скамейке и улыбался:
– Ты такая смешная, Сусанина, когда размышляешь. Морщишься, губами шевелишь. Сама с собой разговариваешь что ли?
– Ром, прости… - покаянно выдохнула она и покраснела. – Наговорила невесть чего. Не думай, ты ни при чем – просто подростковые комплексы.
– Кто ж тебя обидел, Женечек? – мягко рассмеялся Ромка и обнял ее за плечи. – Хочешь, я их всех побью?
– Лет десять назад, наверное, хотела бы, - вздохнула Женька и положила голову ему на плечо. – Но вряд ли ты бьешь девушек. К тому же понятия не имею, где они сейчас, и что с ними стало.
– Тогда забудь. Скорее всего, жизнь их и так уже наказала, - неожиданно серьезно проговорил он и погладил Женьку по голове.
– Я тоже когда-то мечтал отомстить двум уродам в старом дворе, которые меня мелкого обижали: били, деньги отбирали, рюкзак новый с транформерами порезали – мне он нравилась очень, обидно было до слез. А недавно узнал, что один отсидел пятерку, вернулся весь больной, без зубов, в двадцать восемь на чистый сороковник выглядит. Второй наркоманит, скололся
– Умный ты, Ромка… - Женька повернула голову и посмотрела на него с искренним уважением. – Нет, я тоже сейчас примерно так и думаю, это-то что-то совсем древнее проявилось.
– А, может, это просмотр старых файлов перед удалением? – Ромка взял у нее из руки остаток булочки. – Море, солнце, курортная обстановка, мозг расслабился и решил почистить архивы. Как тебе моя теория?
– Весьма достойно! – улыбнулась Женька. – Рома, ты – мега голова!
– Ваше мнение, профессор, мне особо приятно! – опять рассмеялся Ромка, но глаза его радостно блеснули. – На самом деле балбес еще тот. Надо же было так по-глупому лопухнуться!
Он приподнялся со скамейки и бросил булочку на самую кромку воды.
Тут же к ней сверху спланировали две чайки: одна было схватила угощение, но вторая тюкнула ее клювом в голову, и хлеб упал на песок. Первая хрипло застрекотала и выдрала у второй перо из крыла.
Дальше птицы совершенно забыли про булку и начали выяснять, кто в доме, то есть в небе, хозяин. Они атаковали друг друга во всех плоскостях, злобно щелкали клювами, клекотали, били крыльями. Белоснежный пух разлетался в стороны, словно подхваченные вихрем снежинки.
– Мама, мама, птички дерутся! – восторженно закричал рядом чей-то ребенок.
– Мобы друг на друга сагрились! – деловито оценил Ромка, наблюдая за воздушным боем. – Не думал, что чайки такие безбашенные. У меня правило – свой телефон в руки никому не даю: ни друзьям, ни родственникам. А тут надо же – рот раскрыл…
*Мобы (англ. Mob, сокращение от mobile object — «подвижный объект») — в игре живые движущиеся сущности.
Сагриться – проявить агрессию*
Он со смехом дернул Женьку за руку, указывая глазами на песок:
– Примерно, как те чайки.
У кромки моря, пока две сильные белые птицы отчаянно рвали друг друга в небесной синеве, взъерошенный голубь не спеша доклевывал остатки булочки.
Женька рассмеялась.
– На всякий случай, я не считаю, что все девушки на букву «б», - быстро проговорил Ромка.
– Аналогично! С утверждением, что «все мужики козлы» я категорически не согласна! Хотя парнокопытные, конечно, встречаются. Как и те самые барышни.
– Просто нам с вами, коллега, присущ научный подход, - гордо заявил Ромка, опять обнимая Женьку за плечи. – Данные элементы неоднородны в своих проявлениях и имеют множество изотопов.
Женька опять расхохоталась:
– И-и-и… Илларионов, тебя точно в науку надо! Или я от смеха помру!
– Я хотел, кстати. В аспирантуру поступать собирался. Но… Не сложилось. Зато приглашаю вас, профессор, на глубоконаучный и высокоинтеллектуальный симпозиум.
Ромка встал со скамейки и подмигнул Женьке:
– В курсе, отчего произошло название «симпозиум»?
Женька поймала в его глазах лукавых чертиков и, с предвкушением новой порции веселья, мотнула головой.
– От древнегреческого «симпосия»! Что означает ритуальную попойку. Что, Женек, по пиву? Или по коктейльчику?