Безымянная. Часть1. Путеец

– Вот тебе и вдохновение! – вскинув руки, с легкой улыбкой сказал путеец. – Интернациональное общество под флагом единой идеи, если что-то и способно объединить народы в рекордно быстрое время, так это – жажда наживы.

– До прихода государственной власти в лице исполнительных органов и в мирное время, – предложила девушка.

– Что-что? Повтори, я не расслышал? – повернулся путеец.

– Я говорю – общество, флаг и нажива, это, конечно, работает! Но только до прихода милиции или войны!

– Ну может быть, только полиции теперь…

– Я хоть и не старуха, но все никак не привыкну.

– Да я тоже!

– …Не старуха?! – натянув издевательски тонкую улыбку, уточнила девушка.

– Не привыкну… – сказал путеец. – Но ты молодец, хотя скоро это пройдет…

Блеснувшая на лице девушки улыбка тут же скатилась к отчетливо заметному недоумению, когда путеец кивнул и быстро пошел вперед, уткнувшись в блокнотный листок и неразборчиво бормоча.

Вывески вокруг пестрили яркими фонами и надписями. Так, например, «Элитные диваны, любой сложности» мог приобрести всякий имеющий от семи тысяч рублей и более, под рекламой стеклоомывающей жидкости, располагались слова, выполненные прописью: «сам пользуюсь, не замерзает и не воняет – гарантирую!». В тесном месте, зажатом между рядов с подержанной электроникой стояло тесное кафе, где под вывеской «У Азиза» имелось дополнение, исполненное красным – «Каждый 10-й шашлык бесплатно!», при этом выдача купонов не предусматривалась. Широкая табличка «Краски, Краски, Краски» отчего-то выполнена черными буквами на белом, смотрела практически дверь в дверь на павильон по продаже изделий из камня, в том числе надгробий со странным названием «Камень и память». В общем, как и полагается всякому рынку, первично материальная целесообразность и отсутствие единой маркетинговой стратегии, стилистики и критического подхода к восприятию атмосферы в целом, привели это место в лихой фарсовый вид, где именно концентрат местных порядков, а не общегородская атмосфера определяет поведение массы.

– На рынке как в искусстве – нет правил, но есть приемы, – сообщил ни с того ни сего путеец.

– Ты это к чему? – с уже окрепшим недоумением уточнила девушка.

– К тому… Когда будешь рассчитываться за покупки, всех денег не показывай. Могут украсть.

– Это понятно, – недовольно и тихо пробормотала она, сунув руки в карманы.

Путеец оглядел ближайшие окрестности и с легким снисхождением сообщил:

– Это такая же узкосоциальная среда как школа, армия, университет, тюрьма или монастырь, но со своим порядком и целями.

– Ты что, бывал в тюрьме или университете? – серьезно спросила она.

– Нет. Школы и армии вполне хватило, – указывая направо нехотя ответил он.

Миновав широкий проход с рядами обуви и зимних курток, повернули в ряд, где вообще прилавков как таковых не имелось, вместо них последовательно располагались ряды некого подобия стендов, сколоченных из деревянных брусков и тесанных досок без зонтов поверх и палаток вокруг. Среди пестрых пятен плотно уложенного копеечного барахла ничего из списка не обнаружилось. За лотками с ситцевыми халатами, войлочными стельками, нитками, и просто с перевернутыми деревянными коробками с выставленными на них соленьями: помидорами, грибами, кабачками и даже арбузами, дополненными расфасованными по пакетам цветных душистых приправ, повернули налево. В самом конце ряда снова свернули и тут же уперлись в лавку с бижутерией, сияющую множеством оттенков искусственных камней. Здесь нашлось нужное ожерелье. В ларьке, расположенном по соседству, нашелся и платок. К слову, платок именно нужного оттенка, сообразно закону подлости был обнаружен повязанным на шее продавщицы, на прилавке такого же не нашлось, и прежде чем его заполучить, путейцу пришлось применить целый набор прямых комплиментов и неуместно возвышенных слов, кроме того уплатив за него вдвое относительно цены на любой другой из имеющихся. Как сказал путеец чуть позже: «Тут уж ничего не поделаешь – спрос формирует предложение!». Пакет гипса и еще кое-какую мелочь купили в строительных рядах. После покупки серой спортивной шапки с черной поперечной полоской, на поиски которой ушло больше времени, чем на закупку всего вместе взятого, путеец предложил девушке просто прогуляться по рынку и понаблюдать за действием покупателей и продавцов, пояснив это тем, что ей просто необходимо посмотреть на происходящее здесь со стороны, дабы прочувствовать это извечное базарное беспокойство, для того, чтобы при случае суметь отличить именно этот вид тревожности от всякого другого. Но после того, как девушка сообщила, что не понимает, о чем идет речь, путеец предложил просто прогуляться без всякой цели, но так сказать ради экскурса, и она легко согласилась.

Странное влияние оказывала на путейца атмосфера рынка, делая его слегка суетливым, болтливым и взволнованно-легким, правда спокойствие суждений оставалось при нем так или иначе. Он говорил и говорил обо всем и ни о чем одновременно. Предложения, пронизанные последовательной затяжной логикой, в которых рядом вставали понятия о неизбежности текущего события и поиска простого в сложном, совершенно спокойно менялись местами с колкими, даже едкими ремарками в адрес некоторых знакомых ему людей, о которых сама девушка не знала ничего.

После путейца понесло несколько в другое, более насущное и от того, наверное, более интересное и смешное направление – он принялся рассказывать о «предположительных национальностях», делая это в контексте описания купли-продажи мобильного телефона возле одного из ларьков.

Дело обстояло так, «предположительно таджик» предлагал приобрести телефон без документов и коробки владельцу ларька по продаже подержанных мобильных телефонов – «предположительно армянину». «Предположительно таджик» настаивал на высокой цене, объясняя это тем, что телефон совсем новый к тому же ни какого попало, но «яблочного» бренда-производителя. «Предположительно армянин» со всей своей южной горячностью и напором настаивал на неадекватности предложенной цены, приводя тем временем свои собственные доводы, которыми являлись царапина на крышке, западающая кнопка пуска и тот факт, что «предположительный таджик» не знал пароля блокировки гаджета, утверждая, что продолжает этот разговор только из расчета что «предполагаемый таджик» сбросит цену вдвое. Достижение консенсуса предварила поочередная ругань «предположительного таджика» на родном ему «предположительно таджикском» и не менее импульсивного «предположительного армянина» на точно так же неразборчивом, но достаточно выразительном «предположительно армянском». Сделка состоялась.

Через некоторое время путеец вновь скатился в плоскость слабо сопрягаемую с реальностью философией, сообщив, что «малое не значит менее важное» и предложил зайти еще в одно место, кажется вспомнив о нем только что.

С горем пополам отыскав среди прочего торгового разнообразия магазин продуктов, купили палку полукопченой колбасы, бутылку дешевой водки, батон и пачку сигарет без фильтра, прихватив упаковку спичек на сдачу. После вновь прошли мимо лотков с охотничьей одеждой, рыболовными снастями и сувенирами, пересекли пустующую концертную площадку под открытым небом с невысокой дощатой сценой и киосками общепита по ее периметру, когда, свернув левее вышли на практически безлюдную площадку, почти полностью занятую железнодорожными контейнерами. Остановившись напротив двух кирпично-красных контейнеров, путеец огляделся и молча прошел в проход между ними, девушка, тоже посмотрев по сторонам, пошла за ним следом. Упершись в тупик, представляющий собою зеленый лист кровельного железа, путеец отодвинул его влево и, протиснувшись в образовавшийся проход, махнул рукой, придерживая лист. Девушка шагнула через перекладину, ухватившись за столб, стоящий тут же. Вниз с насыпи, на которой стоял рынок, причем ее искусственное происхождение было очевидным только с этого ракурса, тянулась узкая тропинка, протоптанная среди густой желто-зеленой травы. В паре километров от рынка виднелся берег реки и край железной дороги за ней, хотя все остальное пространство, за исключением вырытого чуть левее кажется заброшенного котлована, занимал огромный пустырь, покрытый низким кустарником, травой и молодой порослью берез и черемухи. Вдалеке справа виднелись портовые постройки и изогнутые руки разноцветных погрузочных кранов, медленно сгибающие свои стальные суставы.

После того как спустились с возвышенности, стало ясно, что деревья здесь достаточно высокие, чтобы скрыть под своими кронами остов старого, некогда оранжевого, а теперь облезло-ржавого автобуса ПАЗ-672, поросшего кустами до окон. По левую сторону от дверей, свободных от растительности, виднелась груда всякого хлама, от бутылок и пакетов до промокших и облепивших его исписанных бумажных листов, с расплывшимися чернилами. Справа от входа на невысокой коробке рядом со старым креслом стояла пишущая машинка и пачка разбухших от сырости книг.

– Концептуально! – оценивающе осмотрев обстановку, сказала девушка.

– Что ты! Просто мечта фотохудожника, – подтвердил путеец, всматриваясь в закрытые чем попало окна. – Эй там, в автобусе! Выходите! Это вас с железной дороги беспокоят! – крикнул путеец, вытягивая слова.

Послышалась возня, скрип железа и визг раздвижных дверей, открывшихся с трудом и не до конца. Спустя пару минут из проема кряхтя и плохо передвигая ноги, тяжело вышел бомж в синей потрепанной шапке, сером засаленном плаще поверх куртки, от чего выглядел толстым. Белая растрепанная борода резко контрастировала с багровыми полосами на щеках, на одной руке болталась красная вязаная варежка, на ногах помятые черные кирзовые сапоги. Вслед за ним вывалился хромой рыжий пес и тихо и однократно пролаял, облизав нос и осмотрев гостей тоскливыми желтыми глазами.

– День добрый, – поприветствовал его путеец, протягивая пакет вперед.

– Добрый, а теперь и вовсе многократно лучше вчерашнего, – покачал одобрительно головой нищий, принимая дар, вместе с тем устраиваясь в кресле. Немедля взялся вынимать содержимое сумки кряхтя и приговаривая. – Вот это я понимаю – человек! Вот что значит верное воспитание! Поздоровался и вручил презент, как бы указывая на то, что он поспособствует его поддержанию… здоровья в смысле, а то другие придут ничего не принесут или бывает и последнее заберут… Так и веру в учтивость потерять можно! Верно? – И широко улыбнулся беззубым ртом и хрустнул бутылочной пробкой.

– Вот так значит? – вскользь посмотрев на путейца, обронила девушка.

В это время нищий уже распечатал дары. В одной руке держа водку в видавшем виды одноразовом стаканчике, а в другой кусок уже очищенной от кожуры колбасы.

– Что вам сказать, кроме спасибо… трапезы своей не предлагаю, понимаю, что свое питание привыкли выбирать тщательнее и употреблять с большим комфортом, – выпил, съел колбасу и продолжил: – Присесть также не предлагаю, ведь вши очень неприятные соседи.

Девушка, искривив лицо, в отвращении отступила на несколько шагов, но путеец остановил ее, сказав: