"Библиотечка военных приключений-3". Компиляция. Книги 1-26

На пустынном перекрёстке остановилась сгорб­ленная старая женщина с вязанкой сучьев на спине и перекрестилась с чувством. Впереди на покосившихся телеграфных столбах висели двое.

По мере того как Дубяга приближался к по­вешенным, сердце его холодело от ужаса. Раска­чивалось на ветру мёртвое тело Хасымкули.

Дубяга опустил голову и, превозмогая боль в теле, быстрее зашагал вдоль улицы.

Серыми хлопьями повалил снег, он мешал итти, залеплял глаза. Наконец, гитлеровец дёр­нул Дубягу за рукав — пришли, вот она управа, Первый этаж... По захламленному коридору налево. Двери комнат, выходящих в коридор, распахнуты настежь. Обрывки бумаги, грязь, следы выволоченных вещей, поспешного бегства. Видно, никого уже здесь нет. Вот четвёртая дверь налево, она притворена. Покосившаяся до­щечка на двери, но прочесть не удаётся издали. Гитлеровец толкнул дверь. С порога Дубяга через плечо гитлеровца увидел спавшего на со­ставленных стульях человека. Это Меринов ждёт его. Дубяга отстранил гитлеровца и, прежде чем человек на стульях успел подняться, он, шагнув к нему, громко окликнул: «Николай Степанович!»

Тот вскочил на ноги, казалось, он не спал, только ждал оклика. Шапка осталась на стульях. Не пригладил всклокоченные волосы, тревожно подался вперёд. Приземистый, лицо густо за­росло чёрной бородой, рука засунута в карман тулупа, словно нащупывает оружие, тяжело пе­ревёл взгляд с Дубяги на гитлеровца. «Николай!» —застряло на губах Дубяги. Ведь учил наизусть приметы: высокого роста, чёрная бородка, а вот встретился лицом к лицу, и всё смешалось.

— Меринова? — туго выговорил тот, и не глядя больше на Дубягу, твердо ступая, пошёл к двери.— Велел позвать, если спросят.

Мучительно тянулись минуты. Гитлеровец притоптывал, бил в ладоши, обогреваясь. Су­мрак быстро обволакивал предметы в комнате — письменный стол с отодранной клеёнкой, шкаф, стулья.

В дверях бесшумно встал Меринов. Это был он, Дубяге не надо было справляться в заучен­ных приметах. Внимательные, спокойные глаза, острый клинушек чёрной бородки. Одет в чёрное поношенное пальто с меховым воротником на го­лове — меховая шапка, мешок повис на плече.

— Николай! — звонко вырвалось у Дубяги.

Подавив замешательство,— не ловушка ли, — Меринов какое-то мгновение стремительно доис­кивался, почему здесь гитлеровец, устало снимал он мешок с плеча, весь ушёл в это, выгадывая время, низко согнувшись, спустил мешок на пол у ног Дубяги.

Дубяга, волнуясь, проговорил условное:

— Бабушка умерла от тифа.

Меринов спокойно поднял голову, тут только он заметил подтёки, ссадины на лице Дубяги, Выдержал ли? Он сказал неопределённо:

— Из управы уже все ушли. И я ухожу сей­час.

Дубяга вспыхнул от догадки, что Меринов не доверяет ему — не произносит пароля. Он расте­рянно подыскивал, что сказать Меринову.

Гитлеровец, спешивший вернуться до темноты, пока не опасно ходить по городу, нетерпеливо спросил Меринова:

— Ваш?

Поняв, в чём дело, или идя на риск, Меринов ответил по-немецки:

— Мой, конечно, мой. Спасибо, что прово­дили. Проверить никогда не лишнее.

Неясно было, что предпримет сейчас гитлеро­вец: уйдёт один или попытается увести Дубягу.

Поблизости ударил залп немецких зениток, ц снова всё смолкло. Вздрогнуло треснутое оконное стекло, тоненький звон повис в комнате.

Гитлеровец попросил закурить. Меринов об­легчённо распахнул полы пальто, хлопнул ладо­нями по карманам брюк, вынул кисет и отсыпал гитлеровцу в горсткой сложенные руки крупно помятый самосад.

— Бери мешок,— грубо сказал он Дубяге,— поспешим. До Нелидова пешком придётся, а там на поезде.

Он проводил взглядом гитлеровца до двери: шинель коротка ему, вздёрнута сзади; в ладонях пронёс табак за дверью в коридоре будет бе­режно ссыпать его в карман.

— Фигура,— усмехнулся нехорошо Меринов.

— Бабушка умерла от тифа...— начал Дубяга снова.

— Я знаю об этом уже два дня,— ответил условным Меринов и, оглянувшись на дверь, протянул Дубяге руку,— ну, здравствуй. От­пустили тебя фашисты. Месяц назад этого бы не случилось. Гитлеровцы заигрывают сейчас с нами. Ответственный работник управы,— пока­зал он на себя. Он снова усмехнулся, узкая губа чуть приподнялась над крупными зубами.

— План,— тихо проговорил Дубяга.

Меринов стоял спиной к нему, шарил в опу­стевшем шкафу коптилку, быстро прошёл к окну, прикрыл окно старым, висевшим на гвозде меш­ком. Стало совсем темно. Чиркнула и не выбила огня зажигалка, снова чиркнула. Меринов раз­жёг коптилку, поставил её на стол, раздвинул составленные стулья. Шапка, позабытая спав­шим здесь человеком, сползла на пол.

Меринов поманил Дубягу к столу. Они сидели друг возле друга.

— Подполковник Ярунин поручил мне полу­чить у вас план минирования города.

В этой комнате, где пламя разгоревшейся коп­тилки выхватило огромную чёрную свастику, на­малёванную на немецком мешке, распластанном на окне обшарпанные стены, мрачную убогость служебного оккупационного помещения, слова Дубяги прозвучали торжественно.

Замкнутое лицо у Меринова, нездоровая кожа, серая, в буграх. Он внимательно изучал Дубягу. Под чужой крестьянской одеждой разглядел военную выправку. Лицо Дубяги, молодое, откры­тое, полный решимости и мужества взгляд кое- что сказали опытному глазу. Этот погибнет, но не выдаст. И улыбнувшись своим мыслям, отчего просветлело лицо его и спала отчуждённость, он мягко положил руку на колено Дубяги.

— Плана нет,— тихо ответил он, и лицо его снова устало померкло. Он достал из кармана квадратный листок бумаги, положил перед Дубягой карандаш, приказал — записывай.

Дубяга встрепенулся, привстал. Как нет плана? Промелькнуло с надеждой: Меринов, мо­жет быть, всё еще не доверяет ему. Суетливо стянул он с головы шапку, в горсть захватил подкладку, с силой рванул её, расковырял вату, достал что-то и протянул Меринову. Меринов быстро взял у него с ладони обломок от кости домино, зажал его в руке, из-под ремня брюк извлёк второй обломок.

— Вот,— сказал он, показывая Дубяге сов­павшие половинки дубля два,— это мы с под­полковником Яруниным при прощании разло­мали.

Он прошёл к двери, задев ногой свой мешок, брошенный на полу, осветил карманным фонари­ком коридор, плотно прикрыл дверь.

— Плана нет,— сказал он.— Удалось устано­вить, что план находится в штабе диверсионной группы на Речной. Надо добыть его оттуда.

— Это предстоит сделать мне. Приказ подпол­ковника: тебе уходить на запад, оставаться на своём посту, в управе.

— Записывай быстрей. Речная улица,— по­вторил Меринов и объяснил,— здесь распола­гается штаб диверсантов. Пиши мелко.

Шли адреса, приметы, имена диверсантов. Когда перечень лиц был закончен, Меринов, скрутив листок, вложил его в маленькую целлу­лоидную трубочку.

— В случае опасности спрячешь во рту,— объяснил он Дубяге. Он вышел на улицу осмот­реться, спокойно ли.

Еще не смолкли его шаги по коридору, как через порог осторожно перевалился спавший здесь прежде человек. Широко для устойчивости расставляя ноги, он направился к Дубяге, нащупав рукой стул, рыхло шлёпнулся на него.