Библиотека мировой литературы для детей, том 36

Пройдя по той улице, что огибала Палатин и вела к Большому цирку, он довольно скоро достиг курии Салиев, где за столами сидело великое множество людей разных сословий и положения; оттуда неслись веселые восклицания, шум и гам.

Любимой пищей в дни сатурналий была свинина, из которой приготовлялись различные кушанья.

— Итак, да здравствует Сатурн! — кричал раб-каппадокиец огромного роста, сидевший за столом, около которого остановился Арторикс. — Да здравствует Сатурн и великолепные сосиски, приготовленные знаменитым трактирщиком Курионом! Никто не может с ним соперничать в приготовлении кушаний из свинины.

— Да избавят меня боги от тщеславия, — отвечал Курион, толстый, пухлый и кругленький человечек, принесший большое блюдо горячей колбасы, предназначенное для сидевших за соседним столом, — но могу сказать без хвастовства, что таких колбас, сосисок и потрохов, как в моем заведении, вы нигде не отведаете. Даже у самого Лукулла и Марка Красса так не едят, клянусь черными косами Юноны, покровительницы моего дома!

— Io, bona Saturnalia! — заорал какой-то захмелевший раб.

Как будто выполняя обязанности предводителя пира, он встал и поднял чашу, наполненную вином.

— Io, io, bona Saturnalia! — закричали все сотрапезники раба, тоже поднявшись с мест, и все залпом выпили вино.

— Да окажут нам свое благоволение великие боги! — воскликнул каппадокиец, когда шум утих; он один продолжал стоять, в то время как все остальные снова сели на свои места. — Пусть вернется золотой век Сатурна и исчезнет всякий след рабства на земле!

— Но тогда тебе уж не придется есть сосиски Куриона и пить это превосходное цекубское.

— Ну и что ж! — воскликнул с негодованием раб. — Разве цекубское и фалернское так уж необходимы для жизни? Разве ключевая вода в моих родных горах не утоляет жажду свободного человека?

— Отличная вода… для омовений и купанья, — ответил с насмешкой другой раб. — Мне милее цекубское.

— И розги тюремщика! — добавил каппадокиец. — Эх, Гинезий, эх ты, афинский выродок! Как тебя унизило долголетнее рабство!

Остановившись, чтобы выпить чашу тускуланского, Арторикс прислушивался к разговору каппадокийца и грека.

— Ого! — воскликнул какой-то гражданин, обращаясь к каппадокийцу. — Ты, милейший Эдиок, под защитой сатурналий, кажется, ведешь среди рабов пропаганду в пользу Спартака!

— К Эребу проклятого гладиатора! — крикнул с возмущением какой-то патриций, услышав страшное имя.

— Пусть Минос в аду даст ему в неразлучные спутники всех эриний! — воскликнул тут же один из граждан.

— Будь он проклят! — закричали остальные шесть или семь сотрапезников каппадокийца.

— О доблестные, о храбрые! — произнес каппадокиец со спокойной иронией. — Стоит ли вам метать дротики в низкого, презренного гладиатора, когда он находится так далеко от вас?

— Клянусь богами, покровителями Рима, ты, подлый раб, осмеливаешься оскорблять нас, римских граждан! Выступаешь защитником гнусного варвара!

— Потише вы там! — сказал Эдиок. — Никого я не оскорбляю, и меньше всего вас, уважаемые патриции и граждане, тем более что один из вас — мой господин. За Спартаком я не пойду, как не пошел до сих пор, потому что не верю в успех его дела, потому что против него — счастливая судьба Рима, любимого богами. Но хоть я и не последовал за ним, я все же не считаю себя обязанным ненавидеть его и проклинать по вашему примеру: Спартак надеется завоевать свободу для себя и для своих собратьев, он взялся за оружие и отважно сражается против римских легионов. Я имею право говорить что хочу — ведь священными обычаями сатурналий в эти три дня предоставлена полная свобода действий и слов.

В ответ на речи каппадокийца послышался громкий ропот неодобрения, а его господин сердито воскликнул:

— О, во имя богини целомудрия, что мне привелось услышать!.. Ты меньше обидел бы меня, безумный раб, если бы обругал меня, мою жену, оскорбил честь моего дома!.. Проси, моли своих богов, чтобы я не вспомнил твоих нелепых речей, когда пройдут дни сатурналий!

— Защищает гладиатора! Каково!

— Превозносит его подлые деяния!

— Восхваляет подлого разбойника!

— Клянусь Кастором и Поллуксом!..

— Клянусь Геркулесом, это просто наглость!

— И как раз сегодня, именно сегодня, когда мы как никогда испытываем гибельные последствия его восстания! — воскликнул хозяин Эдиока. — Как раз теперь, когда по милости этого Спартака в Риме не осталось даже сотни, даже десятка гладиаторов! Некого нынче зарезать в цирке в честь бога Сатурна!

— Неужели? — печально и с удивлением воскликнули семь или восемь его сотрапезников.

— Клянусь Венерой Эрициной, покровительницей дома Фабиев, моей повелительницей, в этом году сатурналии будут праздноваться без гладиаторских боев.

«Вот беда!» — насмешливо воскликнул про себя Арторикс, прихлебывая маленькими глотками тускуланское.

— А между тем, согласно древнему обычаю, всегда свято соблюдавшемуся, — сказал патриций, — Сатурну надо приносить человеческие жертвы: ведь Сатурн первоначально был божеством преисподней, а не тверди небесной, и его можно было умилостивить только человеческой кровью.

— Да испепелит Сатурн этого мерзкого гладиатора! Спартак— вот кто единственный виновник такого несчастья! — воскликнула свободнорожденная гражданка, сидевшая рядом с патрицием; лицо ее раскраснелось от возлияний цекубского.

— Нет, клянусь всеми богами, мы не допустим такого позора! — воскликнул патриций, вскочив с места. — Мы чтим бога Сатурна, и, раз ему полагаются человеческие жертвы, он их получит. Я первый подам пример и отведу к жрецам одного раба для заклания на алтаре бога. Найдутся и еще набожные люди, Рим недаром славится своим благочестием. Многие последуют моему примеру, и Сатурн, так же как и в прежние годы, получит человеческие жертвы.

— Да, но кто порадует нас любимым нашим зрелищем — боями гладиаторов?

— Кто, кто нас порадует? — воскликнула римлянка с глубоким сожалением и, подавив вздох, поспешила утешиться десятой чашей цекубского.

— Кто, кто нам предоставит любимое зрелище? — скорбно воскликнули все восемь сотрапезников.

На мгновение наступило молчание. Арторикс закрыл лицо рукой. Ему было стыдно при мысли, что и он также принадлежит к человеческой породе.

— Об этом позаботятся наши доблестные воины Луций Геллий Публикола и Гней Корнелий Лентул Клодиан, избранные консулами на будущий год. Весною они выступят против гладиатора, — сказал патриций, и глаза его сверкнули жестокой радостью. — У них будет две армии, почти тридцать тысяч солдат у каждого… Тогда посмотрим, клянусь Геркулесом Победителем, посмотрим, удастся ли этому варвару, похитителю скота, оказать сопротивление четырем консульским легионам, их вспомогательным частям и союзникам!