Библиотека мировой литературы для детей, том 36

Эвтибида украдкой наблюдала за ним. Она сидела на скамье, облокотившись на стол, и, подпирая голову правой рукой, левой играла серебряным браслетом, изображавшим змею, кусающую свой хвост; браслет этот она сняла с руки и положила на стол.

Так прошло две минуты. Оба молчали, потом Эвтибида, как будто говоря сама с собой, сказала:

— Может быть, я предупреждаю его из корысти? Предостерегаю его от чрезмерной откровенности его благородного сердца, от слепой доверчивости его честной натуры; указываю ему на все хитросплетения козней, которые самая черная измена готовит ему и бедным гладиаторам, восставшим в надежде на свободу, совершающим чудеса храбрости, меж тем как они обречены на участь во сто крат худшую, чем прежняя их судьба, — может быть, делая все это, я забочусь о своей выгоде, не так ли?

— Но кто же так говорил когда-нибудь? Ни у кого этого и в мыслях не было! — воскликнул Эномай, остановившись перед девушкой.

— Ты! — строго сказала Эвтибида. — Ты!

— Я?! — переспросил пораженный Эномай, приложив обе руки к груди.

— Да, ты. Одно из двух: либо ты веришь, что я люблю тебя и желаю тебе добра, и тогда ты должен поверить мне, что Спартак предает вас и изменяет вам; либо ты уверен, что Спартак— воплощение честности и всех добродетелей, а тогда ты должен считать, что я лживая притворщица и изменница.

— Да нет же, нет! — чуть не плача, восклицал бедный германец; он не был силен в логике и в спорах, и ему хотелось избежать разрешения такой мучительной дилеммы.

— Невозможно понять, по какой причине я могла бы предать тебя, — продолжала Эвтибида.

— Прости меня, моя божественная Эвтибида, я не только не понимаю, я и подумать не мог, что ты можешь или хочешь предать меня. Ведь ты дала мне столько доказательств своей любви… Но прости меня… я не вижу, не могу понять, по какой причине Спартак способен меня предать.

— По какой причине? По какой причине? — вскочив, спросила Эвтибида и подошла к Эномаю, который склонил голову, словно боясь ее ответа.

— О!.. — воскликнула через минуту девушка, сложив свои маленькие ручки и подняв сверкающие глаза к небу. — И ты еще спрашиваешь? Слепой безумец!

И, помолчав, она добавила:

— Скажи мне, легковерный ты человек, разве после сражения у Фунди не говорил вам Спартак, что консул Варрон Лукулл явился к нему и предлагал ему высокие посты в испанской армии или же префектуру в Африке в том случае, если он согласится покинуть вас на произвол судьбы?

— Да, он это говорил. Но ты ведь знаешь, что Спартак ответил консулу…

— Ах ты, бедный глупец! Ты не понимаешь, почему он так ответил? Да потому, что ему предлагали слишком мало за услуги, которых от него требовали.

Эномай, не произнеся ни звука, ходил взад и вперед, склонив голову.

— Он считал недостаточным для себя чин квестора или должность префекта…

Эномай молчал, продолжая свою прогулку.

— Теперь ему сделали новые предложения, удвоили, утроили посулы, а он вам об этом ничего не сказал.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Эномай, остановившись перед Эвтибидой.

— А как ты думаешь, зачем Рутилий, переодевшись апулийским крестьянином, отправился в Рим? Думаешь, для того, чтобы предложить Катилине принять командование над войском гладиаторов?

— Да, думаю…

— Спартак мог, конечно, уверить вас в этом — он хитрый и коварный человек, — но меня ему не обмануть, я прекрасно поняла, что гонец был послан в Рим для возобновления переговоров, начатых в Фунди консулом Варроном Лукуллом.

Эномай опять зашагал по палатке.

— А если это не так, то почему же был отправлен Рутилий, именно Рутилий — латинянин и свободнорожденный?

Эномай молчал.

— А почему же, когда Рутилий таинственно погиб, Спартак, не посоветовавшись ни с кем из вас, хотя вы такие же военачальники, как и он, и, может быть, более достойные и храбрые, чем Спартак, почему же он самовольно отправил в Рим преданного ему Арторикса, переодетого фокусником? Почему именно Арторикса, возлюбленного сестры его Мирцы? Почему именно его и никого другого?

Эвтибида сделала паузу и, глядя на Эномая, шагавшего по палатке из угла в угол, продолжала:

— И скажи, мой любимый, откуда такие перемены? Лишь только Арторикс вернулся из Рима, Спартак настоял на том, чтобы принято было решение покинуть Италию и вернуться во Фракию, в Галлию, Иллирию и Германию.

Эномай остановился и, опустив голову, устремил неподвижный, дикий взгляд на одно из железных колец, державших натянутое полотнище, прикрепленное к крюку, вбитому в землю; он грыз ногти пальцев правой руки, а левой уперся в бок.

— Разве все это естественно? Логично? Справедливо и честно?.. — сказала через минуту Эвтибида и, помолчав, добавила — Как! Обессиленный Рим не знает, где набрать легионы, чтобы противопоставить их победоносным войскам Сертория в Испании, Митридата в Азии, а у нас в этот роковой для Рима час имеется семидесятитысячная армия, прекрасно дисциплинированная, отлично вооруженная, одержавшая столько побед, и, вместо того чтобы повести ее в наступление на вражеский город и без труда овладеть им, мы бежим от него! Разве это логично? Разве это естественно?

Эномай стоял, застыв на одном месте, и только время от времени медленно покачивал головой.

— Лентул, Геллий, две их армии… Да ведь это просто басни, выдуманные Спартаком для того, чтобы оправдать и чем- нибудь объяснить постыдное и непонятное бегство, скрыть от глаз обманутых людей страшное и слишком очевидное предательство! Геллий!.. Лентул!.. Их армии! — продолжала рассуждать Эвтибида, как будто говорила сама с собой. — Но почему же на разведку о движении пресловутого войска Лентула отправился он сам с тысячей всадников? Почему же наблюдать за воображаемым войском Геллия у Реаты он послал Арторикса? Почему этот Арторикс все время разъезжает то сюда, то туда? Почему он никого другого из вас не посылает?

— Ты права!.. К сожалению, ты права… — бормотал едва слышно Эномай.

— О, клянусь всеми богами небесных сфер! — вскричала Эвтибида. — Проснись же от роковой летаргии, в которую тебя ввергла измена, проснись во имя всех твоих богов, открой глаза, взгляни: тебя завлекли на край страшной бездны и хотят низвергнуть в нее. Вот куда тебя завела рука твоего друга… И если тебе нужны еще доказательства измены, если ты желаешь знать причины, которые могли толкнуть на нее этого человека, то вспомни, что он безумно любит римскую патрицианку Валерию Мессала, вдову Суллы, и ради нее и ради своей любви он всех вас предаст римскому сенату, а тот в награду за предательство даст ему в жены любимую патрицианку, а вдобавок виллы, богатства, почести и славу…