Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура

Манассе бен Израиль, ученый раввин из Амстердама, возможно, страдавший в какой-то степени комплексом мессии или по меньшей мере исполненный уверенности в том, что он призван ускорить пришествие мессии, опубликовал в 1650 г. удивительную книгу, озаглавленную «Spes Israeli» — в английском издании называвшуюся «Надежда Израиля». Манассе заявлял, что необходимо распространение еврейской диаспоры на Англию, прежде чем начнется собирание изгнанников. Как он впоследствии объяснял в более позднем письме, это было предсказано во Второзаконии (28:64): «И рассеет тебя Господь по всем народам, от края земли до края земли, и будешь там служить иным богам, которых не знал ни ты, ни отцы твои, дереву и камням», и добавлял: «Я мыслил, что под «краем земли» может пониматься сей остров», то есть Англия.

Мессианские ожидания Манассе разжег рассказ одного еврейского путешественника по имени Антонио де Монтезинос, которого он повстречал в 1644 г. и который рассказал ему историю про индейские племена в Западной Индии, которые отправляли ритуалы иудаизма, читали Шему [45] и хотя были «чуточку обожжены солнцем», без сомнения, являлись иудеями. Эти индейцы, как убедил своего слушателя Монтезинос, были не кем иным, как коленом Рувима, одним из десяти утерянных колен Израилевых. Некоторое время испанские миссионеры в Южной Америке выступали с теорией, дескать, американские индейцы действительно десять потерянных колен Израилевых, которые каким-то образом двигались на восток через Азию и Китай, а уже оттуда попали в Америку. (Антропологи наших дней выступают в пользу гипотезы, согласно которой американские индейцы — это на самом деле монголы, которые некогда пересекли Берингов пролив.) Монтезинос, который скорее всего знал о подобных домыслах, взялся, подобно персонажу «Микадо» [46] , снабдить «подтверждающими подробностями и артистической достоверностью в остальном голое и неубедительное повествование». Имена, названия мест, даты и подробности местного колорита украшают его истории — об одном индейском проводнике, который втайне открылся ему и оказался собратом-израильтянином, о недельном путешествии через джунгли, реки и горы на собрание бородатых индейцев, говорящих на иврите. По просьбе амстердамской синагоги Монтезинос даже подписал аффидавит, присягая в истинности своего отчета очевидца.

45

Первое слово стиха и главы, содержащей исповедание еврейской веры.

46

Оперетта Гилберта и Салливана.

Эта сказка, вскоре получившая распространение среди амстердамских пуритан, привела в особое возбуждение членов секты милленаристов, которые в полной уверенности ожидали наступления Царства святых. Согласно их толкованию библейского пророчества, возвращение из изгнания должно включать и десять потерянных колен Израилевых, отколовшихся в X в. до н. э. Только когда они воссоединятся с сынами Иуды, как они были едины при Давиде и Соломоне, на земле сможет появиться мессия, сын Давида.

Манассе ухватился за чудесное «открытие» Монтезиноса как за доказательство того, что рассеивание действительно свершилось «средь всех народов», что в свою очередь служило сигналом к тому, что близится воссоединение двенадцати колен под эгидой мессии. Разве не написано в Книге пророка Даниила: «Концу времени и времен и полувремени, и по совершенном низложении силы народа святого, все это совершится»? Такова была тема «Spes Israeli», когда Манассе изначально писал его по-испански. Но оставалась еще часть земли, куда евреям путь был закрыт. Идея использовать этот тезис, чтобы добиться возвращения евреев в Англию, родилась из бесед Манассе с его друзьями-пуританами. Он переписал свою книгу на латыни, присовокупив посвящение «Парламенту, Верховному суду Англии и достопочтенному Государственному совету». В нем он просил их «милости и доброй воли», дабы «все то, что Господу было угодно, предсказать устами пророков, обрело свое свершение… дабы Израиль наконец вернулся в свою собственную страну и на земле вновь воцарился мир, обещанный под властью мессии».

Подстегиваемые надеждами на приближающийся конец света, английские последователи Манассе перевели книгу на английский и напечатали в Англии, где быстро было распродано два издания. Книга появилась в удачный момент. Кромвель вел войну с Португалией, первую в долгой череде торговых войн с континентальными державами, которые Содружество предпринимало для восстановления господства Англии на море и разорванных связей с колониями. Из-за затянувшихся тягот гражданской войны Англия начала серьезно проигрывать своим конкурентам в борьбе за международные рынки. Английские коммерсанты, бывшие практически исключительно пуританами, особенно завидовали голландцам, которые ухватились за возможность прибрать к рукам торговлю с Левантом и Дальним Востоком и потеснить англичан в их сделках с европейскими колониями в Америке. Успеху голландцев способствовали амстердамские купцы, судовладельцы и брокеры еврейского происхождения, которые расширяли дело за счет своих связей в Испании и Леванте. Их ценность не ускользнула от Кромвеля, особенно потому, что в Англии уже жили несколько семей маранов, которые были ему полезны.

Мараны, или криптоиудиеи, были беженцами от инквизиции, которые поселились в других странах, где открыто жили как испанские подданные, практикующие католичество в часовнях посольств, а дома втайне исповедовали иудаизм. Следы таких семей в Лондоне и Лиссабоне можно проследить вплоть до периода, непосредственно последовавшего за изгнанием евреев из Испании в 1492 г. Во времена Кромвеля несколько преуспевающих маранов вели дела в Сити, самыми влиятельными среди них были Симон де Кацерес и Антонио де Карвахал. Последний поставлял зерно для армий Кромвеля в годы гражданской войны и контролировал большую часть золота, ввозимого из испанских владений. В период войны Англии с Португалией его корабли было подчеркнуто исключены из реестров имущества, подлежащего конфискации на военные нужды, более того государственный совет даровал им особые льготы, позволив и впредь вести торговлю за границей. Кромвель, не меньше Карла I терзаемый «корабельной податью» [47] , нуждался в капитале, который рассчитывал получить от евреев. Также он полагал, что они будут полезны как «сборщики информации», чьи простирающиеся на всю Европу связи могли бы принести ему сведения о торговой политике стран-соперниц и роялистских заговорах за границей²⁸.

47

Нерегулярно взимаемый налог на строительство военных кораблей; его сборы послужили причиной серьезных возмущений накануне английской буржуазной революции.

Официальные контакты с Манассе были установлены в 1650 г., вскоре после выхода его книги. В Голландию отправилась делегация во главе с Оливером Сент-Джоном, целью которой было провести переговоры о союзе с голландцами и которая также была уполномочена заключить договор с самим Манассе. Сент-Джон имел несколько бесед с раввином, результатом которых стало обращением Манассе с официальной петицией к Государственному совету по вопросу разрешения евреям вернуться в Англию.

Теперь события стали набирать ход. Гордые и преуспевающие голландцы отвергли предложение союза с самонадеянной английской республикой. Вследствие этого Содружество из принципа, дескать, «если нельзя с ними объединиться, надо их поколотить», немедленно приняло Навигационный акт, постановлявший, что иностранные товары могут ввозиться в Англию и ее колонии только на британских судах. Это нанесло чувствительный урон голландцам, и уже через год разразилась война. Предвидя это, на следующий же день после принятия акта Кромвель послал Манассе бен Израилю документ, разрешающий ему прибыть в Англию и лично подать свое прошение. Как указывал Сесил Рот, такое совпадение нельзя оставлять без внимания. Кромвель хотел, чтобы еврейские купцы Амстердама перебрались в Лондон, — такая мера сыграла бы на руку Англии в торговом соперничестве с Голландией²⁹.

Однако Манассе не успел отплыть до начала войны, а пока она длилась, ничего по его петиции не предпринималось. Если бы какие-то шаги были сделаны в то время, они могли бы дать поразительные плоды, поскольку в 1653 г. с созывом Бербонского парламента был достигнут, по словам Карлайла, «удивительнейший пик иудаизма в современном мире». Небольшая группа суровых, страстных людей, лично подобранных Кромвелем, собрались 4 июля 1653 г. с твердым намерением так перекроить британскую конституцию, чтобы Моисеев закон и изначальные принципы Иисуса действительно стали часть реальной политики, и тогда на бирже, в судах и на рынках англичанин по доброй воле возлюбил бы ближнего как самого себя. Это была, как писал в своей биографии Кромвеля лорд Морли, попытка «сформировать гражданское общество, основанное на буквальном понимании Священного Писания… высшее достижение библейской политики того времени».

Общий настрой заразил самого Кромвеля, и в своей вступительной речи в Малом парламенте он как будто увлекся картиной того, как подобно пророку Илии приводит народа назад к Господу. «Воистину вы призваны Богом, как призван был Иуда, править с ним и ради Него, — сказал он членам парламента, которых заворожило ощущение великой миссии и историчности момента. — Вы — на самом острие завета и пророчества, — продолжал он и процитировал 68-й псалом: — «Ибо сказано в пророчестве, что выведет Он народ Свой из глубин морских, как некогда провел Израиль через море». И тем самым может статься, что Господь приведет евреев домой «с островов морских» и ответит на их упования «как из глубин морских»³⁰. Кромвель самозабвенно цитировал псалмы и пророков во всех до единой фразах речи и заверял слушателей, что обещанный Божьему народу в 68-м псалме триумф реализуется в Британском Содружестве, жители которого теперь есть Божий народ на земле.

Находись Манассе бен Израиль в тот момент в Англии и имей он возможность представить свою петицию этому собранию, кто знает, что могли бы свершить столь воодушевленные люди. Но за каких-то полгода им пришел конец. Их серьезный, лишенный надежды труд перенести Священное Писание в реальную жизнь был осужден как попытка «оевреивания» английского закона, а поскольку эти старания шли вразрез с правами на собственность, то их ждало неминуемое поражение. Сам Кромвель, стоя на том самом месте, где называл их «острием пророчества», недолго думая, разогнал их. В историю они вошли как предмет насмешек под кличкой от имени одного них — Богославящего Бербона.

Хотя пик библейской лихорадки пуритан миновал, проблема возвращения евреев не отпала. Война с голландцами завершилась, но надвигалась война с Испанией, также вызванная конкуренцией в торговле. Кромвелю все еще надо было принять решение относительно евреев, чьи купеческие и деловые связи с Испанией и Португалией оставались тесными. В 1654 г. Манассе послал своего шурина Давида Дормидо и его сына представить петицию Государственному совету. Из-за оппозиции в среде самих евреев, которые цеплялись за ортодоксию и сурово не одобряли любые попытки ускорить пришествие мессии, он счел необходимым на некоторое время залечь на дно. Но когда, невзирая на просьбу Кромвеля о «скорейшем рассмотрении» ко «всеобщему удовлетворению», Государственный совет отверг петицию Домидо, Манассе решил, по настоянию Кромвеля, приехать сам. В сопровождении еще четырех раввинов он прибыл с новыми аргументами в пользу своего проекта, заранее сформулированными в «Смиренном обращении к лорду-протектору». Там он подкреплял своим авторитетом раввина довод о том, что евреи рассеяны по всему миру «за исключением лишь сего значительного и могущественного острова» и «что до того, как придет мессия и восстановит наш народ, сначала мы должны и тут тоже поселиться».

Затем он перешел к «прибыли, как самому могущественному мотиву», и указал, как полезны были бы евреи в качестве каналов влияния в торговле с Голландией, Испанией и Португалией. Он говорил о том, с какой приязнью относятся к Британскому Содружеству евреи, поскольку терпимости в нем больше, чем в любом другом государстве. Ставшие уже привычными обвинения он отмел замечанием, дескать, и христиан тоже обвиняли в отправлении кровавых ритуалов, как это было при римских императорах, и указал на ту неудобную истину, что «люди весьма склонны к ненависти и презирают того, кому повезло меньше их». Наконец, он особо просил о защите правительства, о «свободных и публичных» синагоге и кладбище, о свободе торговли и гражданской юрисдикции евреев над собственной общиной с конечной апелляцией к английским судам и отмене тех законов, которые этого не позволили бы³¹.