Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Верзила лениво махнул рукой и пробурчал:

— Прямо.

«Эмка» прокатила по Софийскому почти до конца кладбища.

— Здесь, — длинный уголовник указал на тенистый участок меж невысоких домов.

Автомобиль сбавил скорость, принял вправо, остановился.

Таксист поглядел на счетчик и вдруг захрипел. Коренастый тип, сидящий сзади, обхватил левой рукой его шею и с невероятной силой потянул на себя.

— Зря ты, мусор, думал, что никто тебя не раскусит. Мы тебя, паскуду, еще у «Гранда» просекли, — прошипел верзила и почти без замаха ударил Аркадия в грудь заточкой.

Все сотрудники оперативно-розыскной группы майора Ивана Старцева находились в общем рабочем кабинете. В маленьком закутке со старым деревянным столом, именуемом столовкой, их давно ждал обед: нарезанный ржаной хлеб, пара луковиц, открытая банка с килькой. Да еще корейская экзотика, принесенная из дома Костей Кимом: рыба в маринаде, капуста и горстка макарон. Однако аппетита ни у кого не было, а острота корейских блюд оказалась угрожающей.

Народ испил крепкого чаю, сгрудился у открытого окна, смолил папироски и взволнованно ждал появления Аркадия. В томлении и тревоге прошло пятьдесят минут.

— Что же это такое, а? — Старцев нервно поглядел на часы. — Мы тут, в управлении, уже давным-давно находимся! Аркадий увез бандитов с вокзала больше часа назад!

Егоров поскреб затылок и заявил:

— Да, до сих пор ни слуху ни духу.

— От Ржевского до управления — пятнадцать минут езды. — Васильков развел руками и предположил: — Должно быть, он повез этих гадов куда-то на окраину, в Конюшки, например, или Коломенское.

— Или вовсе в пригород, — поддержал его капитан Бойко.

Так или иначе, но сыщикам ничего не оставалось, кроме как набраться терпения и ждать. Они затушили окурки, обступили столик в столовке, разобрали ломти хлеба, кольца лука, вооружились алюминиевыми ложками и принялись обедать.

Оперативно-розыскная группа майора Старцева считалась в МУРе одной из лучших. Костяк этого подразделения сложился в начале войны, когда им руководил ветеран уголовного розыска майор Прохоров. Иван Старцев влился в него осенью сорок третьего, излечившись после тяжелого ранения, полученного под Рыльском. Всего через год он возглавил коллектив, занял место Прохорова, ушедшего на повышение.

Иван был этаким крепышом, хоть и небольшого роста. Хваткий, сообразительный, практичный.

«Крестьянин с широкой костью», — так охарактеризовал его Сашка Васильков, впервые увидев на фронте.

Однако родился и вырос этот крестьянин на юго-западе Москвы, в небольшом рабочем поселке. Позже семья переехала ближе к центру. Там Иван окончил среднюю школу с очень неплохим набором оценок и без проблем поступил в Подольское военное артиллерийское училище.

Заместителем Ивана Старцева значился капитан Василий Егоров, опытный сыщик, начавший службу с участкового инспектора. Спокойный и уверенный в себе здоровяк с огромными кулаками и лицом актера-красавца из «Мосфильма». Егоров родился в пятнадцатом году в большой крестьянской семье, проживавшей в бедном селе, расположенном в Ленинградской области. Василий изо всех сил старался выбраться из нищеты и получить хорошую профессию. Он с отличием окончил восьмилетку в Колпино, а потом по ходатайству комсомольской организации был направлен в Ленинградскую школу среднего начальствующего состава рабоче-крестьянской милиции. Учеба и будущая работа пришлись ему по нраву. После выпускных экзаменов он получил погоны младшего лейтенанта и направление на работу в один из районов Ленинградской области. Уже через год его как лучшего участкового инспектора перевели в Ленинградский уголовный розыск, а перед войной в составе группы офицеров перебросили в столицу для усиления знаменитого МУРа.

Далее по выслуге лет и опыту шел старший оперуполномоченный капитан Олесь Бойко, начинавший службу в войсках НКВД. Этот молодец вообще походил на русского богатыря из народной сказки: высокий, белокожий, с рыжеватыми вьющимися волосами. «Кровь с молоком», — говорят про таких людей. Он не был таким мускулистым и жилистым, как Старцев или Егоров, но силушкой тоже обладал немалой. На левой руке Олеся не было среднего и указательного пальцев, а ладонь с запястьем пестрели мелкими шрамами. Судьба Олеся была похожа на нелегкий путь Ивана Старцева: училище, фронт, ранение, лечение в госпитале, назначение в тыл. Отличие состояло лишь в том, что Иван начинал службу в артиллерии, затем попал в пехоту. За отвагу и смекалку он был переведен в разведку, где дорос до капитана. Олесь же начал службу в тридцать седьмом году в отдельном стрелковом батальоне войск НКВД, занимавшемся охраной особо важных промышленных предприятий. Воевал с первого дня, командовал взводом, ротой. Возможно, потянул бы и батальон, но в конце сорок второго получил ранение. После излечения он был направлен в Московский уголовный розыск.

Рядовыми оперативниками в группе не так давно работали старшие лейтенанты Ефим Баранец и Игнат Горшеня, а также лейтенант Константин Ким. Уже после окончания войны, в начале лета 1945 года, в группу был зачислен майор Александр Васильков.

Начальство в лице комиссара Урусова поручало слаженному коллективу сыщиков расследование самых сложных и безнадежных на первый взгляд преступлений. Старцев и его товарищи с поставленными задачами справлялись.

В разгар обеденной трапезы в кабинет заглянул оперативник из дежурной группы.

— Товарищи, у меня для вас плохая новость, но другой на сегодня нет, — сказал он, потупив взор. — Паренька вашего только что обнаружили. Мертвый сидит в машине.

Оперативники Старцева разом перестали жевать.

— Где? — глухо спросил Иван.

— В Софийском проезде, возле Миусского кладбища. Если хотите съездить и осмотреть, то наша дежурная машина стоит у подъезда.

Вернувшись через час в управление, Старцев не стал заходить в кабинет. Опираясь на трость, он тяжело поднялся по центральной лестнице до второго этажа и кивнул товарищам. Те поняли его и остались на площадке, сам же Иван отправился дальше.

Очереди в приемной комиссара Урусова не было.

Старцев постучал, распахнул дверь.

— Разрешите?

— Прошу, Иван Харитонович.

Урусов сидел за рабочим столом и изучал какое-то дело.

Он отодвинул его в сторону, снял очки, откинулся на спинку стула и заявил:

— Докладывай, как твои дела.

— Плохо, Александр Михайлович, — проговорил Старцев, присаживаясь напротив.

— Что так?

— Только что убит наш молодой сотрудник Аркадий Кондратьев.

Комиссар изменился в лице.

— Как? При каких обстоятельствах?

— Операция, которую я на днях согласовал с вами, шла по плану. Мы с раннего утра торчали у «Гранда», зафиксировали, как около полудня три бандита зашли внутрь, дожидались, пока они там пили, закусывали…

— Ну-ну? — поторопил его Урусов. — Дальше-то что?

— Вышли они, значит, около пяти вечера, встали на Крестовском покурить. Аркадий на такси мимо разок проехал, уголовники не отреагировали, пошли к Ржевскому вокзалу. Мы за ними. Выбрали подходящий момент, просигналили Аркадию. Он опять к ним. Клюнули… — Иван, до предела расстроенный, рассказал комиссару все так, как оно и было, поминутно, до последней детали.

— Заточкой, говоришь? — играя желваками, переспросил Урусов.

— Так точно. В самое сердце.

— И ничего не тронули?

— Даже бумажник на месте, в заднем кармане брюк. Просто убили, да и все, будто послание для нас оформили. Дескать, получите и запомните. Так будет со всяким, кто осмелится к нам сунуться без спросу.

— Сволочи, — прошептал комиссар. — Мальчишке двадцать два всего было. — Он поднялся, заложил руки за спину, прошелся по ковровой дорожке, остановился посреди кабинета и спросил: — Как же они поняли, что Аркадий из угрозыска?