Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
– Фактов преступных делишек Хирурга у нас оказалось предостаточно, поэтому отпираться было бессмысленно. Тогда он начал косить под сумасшедшего, представляешь. Думал мы поверим позовём врачей, назначим медицинскую экспертизу, - проговорил Старцев.
– Точно, пытался сыграть блаженного, а когда мы вскользь намекнули о том, что знаем о его службе у немцев, спёкся и забился в истерике, - добавил Васильков.
– Вся бандитская спесь с него слетела в один момент, сразу позабыл о позах, о манерности. Понял, гадёныш, что как изменнику родины высшей меры ему не избежать. Сумасшедшего стало быть изображал.
Курочкин удивлённо покачал головой:
–
– Верно мыслишь, мы ему примерно так и заявили.
– А зачем же он резал людям пальцы? Ведь его в итоге на этой глупой привычке и подловили.
– Нормальным людям этого никогда не понять, - сказал Иван и поморщился. – Во-первых - в уголовной среде принято щеголять своими подвигами, во-вторых - чтобы держать масть, то есть безраздельно властвовать над корешами, нужно постоянно держать их в страхе. Если главарь с легкостью отсекает пальцы жертвам, то может поступить точно так же и со своими провинившимися дружками. Верно?
Сержант кивнул.
– Вот. Ну и в-третьих - Хирург по натуре позёр, артист, влюбленная в себя натура. Такие персонажи обожают находиться в центре всеобщего внимания, хотят чтобы люди шептались о них, плодили и распространяли невероятные слухи, боялись.
Пока мужчины обсуждали свои рабочие вопросы, Валентина с Анастасией толковали у окна.
– А выпишут то скоро?
– Думаю через недельку и запомни - в течение первых двух месяцев никаких физических нагрузок. Поднимать ему можно не более трёх-четырех килограммов.
– Да с этим то я справлюсь, чай всю войну сама - и воду из колодца таскала, и дровишки рубила, и огород обихаживала. А чем же его теперь потчевать?
– Кашуой на воде или на разбавленном молоке, сухариками, галетами, сладкими фруктами и ягодами, отварными или паровыми овощами с добавлением чистого растительного масла. Можно предложить постную рыбу или мясо без жира, яйца, творог.
– А выпить ему можно? Он же запросит, не утерпит.
– Попробуй отговорить, стой на своем, я перед выпиской напомню ему об этом. Помимо алкоголя не давай жареного, маринованного, острого, не рекомендуется сырые и горькие овощи, грибы.
Через полчаса время посещения и стекло. Анастасия, Васильков, и Старцев тепло прощались с Курочкиным. Тот обнял жену, пожал офицером руки и взялся проводить всех до выхода из палаты. В дверях он неожиданно засуетился будто о чем-то вспомнил, схватил Василькова за рукав и произнёс:
– Александр Иванович, иван Харитонович, я вот чего хотел сказать вам. Я столько готовился покуда в больничных палатах лежал, а потом всё враз подзабыл. Возьмите меня к себе в угрозыск!
– вдруг выпалил бывший сержант.
– Почему нет? Службу я знаю, внимание и нюх у меня имеются, желание в избытке. Не могу я больше чахнуть в грузчиках, не любо мне это дело, не моё оно, ей богу.
Старцев с Васильковым переглянулись, растерянно молчала и Анастасия, для которой такая вот просьба мужа стала полной неожиданностью.
– Между прочим, неплохая идея, - задумчиво проговорил Иван.
– Как ты на это посмотришь, Александр Иванович? К нам бы его в группу, у нас штатная единица свободная имеется и лишний стол в кабинете пылится.
– Я только за, - без промедления ответил тот.
– Такие специалисты везде на вес золота. Кстати, знаешь что этот вопрос удобно решить на торжественном мероприятии?
– Точно, пятого октября, сразу после награждения, подойти комиссару Урусову и прям в лоб предложить.
Он профессионал, ценит толковых людей и непременно согласиться.Дверь мягко прикрылась, возбуждённые голоса товарищей постепенно угасли, в палате и на всём этаже опять установилась тишина. Курочкин доковылял до кровати, поправил тугую повязку на животе и осторожно прилёг. Поверх одеяла он закинул руки за голову, глядел в потолок, улыбался и вспоминал недавние события, так круто изменившее его тусклую жизнь. Боец снова ощущал себя в строю.
Валерий Шарапов
Бандитский брудершафт
Глава 1
Александр Васильков обогнал миловидную девушку и случайно задел скрипичный футляр, мерно качавшийся в ее тонкой руке.
— Простите, — не глядя на эту особу, сказал молодой мужчина.
Девушка наморщила носик, хотела было возмутиться, да вдруг запнулась, заметила, какой красавчик невзначай пнул коленом ее ношу. Он был явно чем-то сильно озабочен, даже не притормозил, быстро протопал мимо. Глядя ему вслед, девушка мечтательно вздохнула, поудобнее перехватила ручку футляра и зашагала дальше.
Минуту назад Васильков свернул с Крестовского переулка на Первую Мещанскую улицу и оказался в плотном потоке пешеходов. Здесь следить за троицей молодых подпитых парней стало труднее. Васильков вскочил на каменное крыльцо аптеки, остановился и оглядел поток сверху.
— Ага, вижу, — прошептал он.
Троица по-прежнему двигалась в сторону Ржевского вокзала. Кепка длинного верзилы кивала в такт его шагам. Второй, самый нетрезвый, то и дело прикладывался к бутылке портвейна. Третий сгорбился, тягал из кармана семечки и смачно, с наглым вызовом плевал на асфальт шелуху.
Двигались за троицей и коллеги Василькова: Иван Старцев постукивал тростью по тротуару противоположной стороны улицы. Вася Егоров опережал Ивана на полсотни метров.
Перед тем как спрыгнуть со ступенек и направиться дальше, Александр бросил короткий взгляд назад. Старенькая «эмка» с белыми шашечками на боках нехотя вырулила с Крестовского, повернула на Мещанскую и сразу же прижалась к тротуару. Водитель не торопился, ожидал условного сигнала.
«Молодец, парень. Справляется», — отметил про себя Васильков, зацепился взглядом за кепку самого рослого из бандитов и пошел следом.
Муровцы вели клиентов от ресторана «Гранд». Там эти субъекты изволили отмечать некое событие, то ли чьи-то именины, то ли удачный грабеж.
Несколько дней назад в банкетном зале этого ресторана отмечал юбилей один уважаемый человек из Наркомата продовольствия СССР. В числе приглашенных был работник Московского уголовного розыска. Он-то, выходя в туалетную комнату, и приметил мужчин, как две капли воды похожих на уголовников из банды, недавно появившейся в Москве. Они расслаблялись в соседнем небольшом кабинете. Один — угрюмый с колючим взглядом, лет сорока пяти. Второй — его ровесник, похожий на татарина или башкира. Третий чуть помоложе, с умным живым взглядом.