Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

— Надави на Хатынского, — сказала Рита. — Твое положение позволяет. Пусть ищут подвал, где меня держали. Я помогу. Воспоминания уже не мечутся — устоялись. Преступник той ночью был напуган. Я сбежала, и милиция его чуть не схватила. Он должен был избавиться от тел. Переносить их в лес он бы побоялся. Считаю, что закопал там же — в подвале. Найти захоронение вполне реально.

Туманов выбрался из машины, побрел в поле. Несколько минут стоял неподвижно, отвернувшись от дороги. Вернулся, тяжело ступая, посеревший, сел на место. Он верил, что так и произошло, не могла сестра выжить, но кто запретит надеяться на лучшее?

— Поедем? — предложила Рита.

— Подожди. Хатынский в курсе, что мы задерживаемся. Этот вопрос я утрясу. Предлагаю систематизировать все, что имеем. Пятьдесят девятый год, в Грибове объявился маньяк. Душитель, насильник, убийца, да еще и любитель снимать скальпы. Мужчина от тридцати до пятидесяти, так? Мы не эксперты по девиациям, сексуальным отклонениям и шизофреникам-психопатам. Поэтому рассматриваем только факты. Для всех он обычный человек, иначе давно бы попался. Свои звериные наклонности тщательно скрывал. Откуда взялся, чем занимался до этого — будем выяснять в другое время и в другом месте. По профессии явно не врач и не инженер. Имел транспорт. Кишка не тонка — похищал девочек днем, то есть рисковал. Отвозил в свое убежище — предположительно подвал заброшенного предприятия, где и издевался над ними. Известно о трех случаях… включая твой. Ты сбежала — и ему пришлось эту лавочку прикрыть. От тел избавился, подвалы больше не навещал. Возможно, следил за работой правоохранительных органов. А когда понял, что опасность миновала, успокоился.

— С тех пор в Грибове девочки не пропадали, — сказала Рита. — Во всяком случае, в милицию заявления не приносили. Заметь, тогда никто не знал, что убийца снимает скальпы со своих жертв. Видела только я, но… забыла.

— Прошло семнадцать лет, и все стартовало заново, — угрюмо продолжал Туманов. — Пропадают школьницы примерно одного возраста, впоследствии находят их скальпированными, задушенными и изнасилованными. Дина Егорова, Маша Усольцева… Почему этот упырь не давал о себе знать семнадцать лет? Сел? На такой срок можно загреметь только за убийство или госизмену. Сесть за госизмену, совершенную в Грибове… маловероятно. За убийство — все случаи наперечет, и убийца не стал бы так глупо подставляться. Уехал бы в другой регион и там продолжал бы свое черное дело. Но он снова здесь — в Грибове. При одном условии…

— Что это тот же самый человек, — догадалась Рита.

— Именно. Все указывает именно на это. Возраст жертв, пол, скальпы… Заметь, если бы не твое чудесное возвращение памяти, было бы немного оснований связать дела пятьдесят девятого и семьдесят шестого годов. Где он был так долго? Постарел ведь, а ведь и в пятьдесят девятом был не мальчик. Кто напал на нас сегодня, мы не видели, но мужчина сильный, выносливый, хорошо бегает и ловко прячется. В пользу того, что это тот же преступник, говорит еще один факт. Он охотился за тобой, то есть знает, кто ты такая. Откуда? Он не похож на человека, вращающегося в правоохранительных кругах. Или мы чего-то не знаем. А вот кто ты, он знает. И угрозы ты для него не представляешь. Единственная причина, по которой он за тобой охотится, — уязвленное самолюбие. И это чувство с ним на протяжении многих лет. Сопливая девчонка обвела вокруг пальца, сбежала, заставила менять привычки и испытывать страх. Ну что ж, придется заботиться о твоей безопасности… Надеюсь, справлюсь, не паникуй раньше времени. В городской квартире тебе бояться нечего. Но меры безопасности лучше принять.

— Не волнуйся, я взрослая девочка, смогу о себе позаботиться. Птички-фигурки, которые убийца оставляет на телах, — это что?

— Нужно разбираться. Эти уродцы могут иметь значение. Назревает резонный вопрос: а появлялись ли эти пичужки в прошлом?

— Прошлое было другое, — поморщилась Рита. — Он оставляет эти поделки на телах, словно хочет что-то сказать. В пятьдесят девятом году тела не находили. Преступник похищал детей, удовлетворял свои гнусные потребности, а потом прятал. Мертвых на обозрение не выставлял. Сейчас все по-другому. Остался только почерк и выбор жертв. Но убийца тот же, только постаревший — я в этом уверена.

Она смотрела на Туманова с жалостью. Следователи по важным делам тоже люди. Тоже могут надеяться, хвататься за соломинку. Туманов сохранял самообладание. Подрагивала лишь жилка на виске.

— Маме расскажешь? — тихо спросила Рита.

Он энергично потряс головой.

— Ни за что, это ее убьет… Все эти годы она не устает повторять: «Катюша жива, я знаю, что она жива, просто у нее теперь другая жизнь, другие родители…» Мама ошиблась, подвела родительская интуиция…

Он резко запустил двигатель и вывел машину на дорогу.

— При всем уважении, Михаил Сергеевич… — недовольно начал подполковник. — Полдня о вас двоих ни слуху, ни духу. Зверски убита вторая девочка, расследование топчется, у бабушки Маши Усольцевой сердечный приступ, и вряд ли она оправится. Если бы не ваш звонок, мы бы уже начали поисковую операцию. Рабочий день в разгаре — это ничего? В городе маньяк убивает девочек… давайте уж называть вещи своими именами — это натуральный маньяк…

— Рад, что вы понимаете создавшуюся ситуацию, Виктор Анатольевич, — учтиво сказал Туманов. — Вашу сотрудницу я отвез домой и данной мне властью посадил под замок. На нее сегодня покушались, и хорошо, что я оказался рядом. Если хотите, прослушайте всю историю целиком. О своем «чудесном прозрении» Вахромеева вам рассказала. То есть связь между нынешними убийствами и событиями семнадцатилетней давности вы улавливаете. Поэтому мой рассказ не затянется.

Он рассказывал несколько минут. Хатынский слушал угрюмо, потом вдруг начал меняться в лице, ерзать. Человеку становилось неуютно в собственном кабинете. К окончанию истории он явно начал скисать.

— Пока не понимаем, хотели ли Вахромееву устранить или похитить. Также неясно, имеет ли этот субъект прямое отношение к похищениям и убийствам. Склоняюсь к мысли, что да. Если не прямое, то опосредованное. Пора принимать решение, Виктор Анатольевич, не находите? На свою карьеру мне плевать: понизят — переживу. Но вам же не нужны оргвыводы? Это не угроза, Виктор Анатольевич, а всего лишь предложение поработать. На данный момент мы имеем два детских трупа в пятьдесят девятом, два трупа с аналогичными следами преступления в семьдесят шестом, а также сбежавшую от маньяка в пятьдесят девятом Вахромееву и ее же, едва не прибитую сегодня — предположительно тем же лицом.

— Впечатлили, Михаил Сергеевич, — подполковник недоверчиво помотал головой. — Получается, в этом деле есть ваш личный интерес. Екатерина Загорская, пропавшая в далеком пятьдесят девятом, ваша родная сестра?

— Так точно, — кивнул Туманов. — Если это уместно назвать личным интересом.

— Простите за нетактичную формулировку. Боюсь, такое не допускается. Нельзя расследовать дела, в которых потерпевшими проходят твои родственники. Страдает объективность, человек чересчур вовлечен в процесс поиска преступника, может наломать дров… Мне кажется, перед поездкой в Грибов вы не откровенничали со своим начальством о драме, разыгравшейся в вашей семье. Простите, могу перегибать, сочувствую вашей утрате…

— Я похож на необъективного невротика, Виктор Анатольевич? — Туманов невесело усмехнулся. — Давайте решать. Звоните в Красноярск, сообщайте, что я не могу вести расследование. Меня отзовут, пришлют другого или других, которые быстро наведут здесь свои порядки. В дело будут вникать долго, за это время убийства продолжатся, но это ведь не страшно, верно? Главное, соблюсти букву закона. Это мой родной город, Виктор Анатольевич, не хочу, чтобы в нем страдали люди. Вахромееву тоже придется привлекать — хотя она не только вовлеченная, но и когда-то потерпевшая. Без ее содействия дело развалится. Принимайте решение, Виктор Анатольевич.

— У вас уже есть соображения? — подполковник сглотнул.

— Отлично, я знал, что вы проявите благоразумие. Распорядитесь, чтобы оперуполномоченные и прочие службы оказывали содействие. Люди Горбанюка должны быть в курсе происходящего… я сам с ними поговорю. Проверяем все лесничества, службы заповедника, таксидермистов, мастеров по изготовлению париков и тому подобного — надеюсь, понимаете, с чем это связано. Нужно обследовать несколько мест — позднее я их назову. Человек, которого мы ищем, любит не только насиловать и убивать несовершеннолетних, но также подглядывать за работой правоохранительных органов. Боюсь, он не оставит попыток добраться до Вахромеевой. На рожон, конечно, не полезет, но не преминет воспользоваться нашей ошибкой. Поэтому ошибки недопустимы. Вахромееву лучше опекать в любое время дня и ночи. Через нее можем выйти на убийцу… Это была улыбка, Виктор Анатольевич?