BioShock: Восторг
Шрифт:
– Но такой отток капитала, босс, может иметь катастрофические последствия…
– Это уже так. Но они заплатят свою цену. В итоге рыночная корректировка заставит их носиться в поисках убежища как крыс во время ливня. Я просто хотел узнать, правда ли это, увидеть все своими глазами.
– Мы можем попытаться поговорить с ними прямо здесь…
Райан фыркнул:
– Бесполезно. Я обращусь к ним по радио, попытаюсь переубедить. Но нет никакого смысла доказывать что-то толпе.
Карлоский обернулся и заговорил тихо с Райаном, одной стороной рта:
– Давайте выведем вас отсюда, мистер Райан…
– Да,
Но Райан задержался, глядя на собирающуюся толпу. Люди, выходившие из банка, на ходу считали горстями свои доллары, но все больше и больше приходило на эту улицу желающих снять деньги. Появилась информация о войне с Атласом и о том, что сплайсеры собирались уничтожить банки, что они станут целью диверсантов. Билл задумался, не сам ли Атлас распространил эти слухи, умышленно спровоцировав набег на банки. Депрессия дала ему победу в пропаганде.
Присутствие Райана немного успокоило людей в толпе, крики и вопли сошли на гудящий ропот, и Билл смог ясно расслышать песню Калпеппер. Что-то о Коэне, о «певчей птичке Райана», которая на самом деле была его «конюхом».
– Слышал я об этом коммунистическом стихоплетстве, – сказал Райан Биллу с ядовитым спокойствием, сердито смотря на Анну. – Песни Союза, тамошние организаторы исполняют «народную музыку» о рабочем люде. Как будто красные имеют какое-то представление о том, что такое работа!
Теперь Анна заметила Райана, и Билл увидел, что Калпеппер заволновалась, голос ее дрогнул, когда она присмотрелась к вооруженным охранникам. Но в итоге она лишь облизнула губы и продолжила петь. Билл был вынужден признать ее смелость.
– Итак, Анна выступила против меня, – констатировал Райан. – Я слышал о подобном. Но что все зашло так далеко… поддерживать музыкой разорение банков! Смею предположить, что она думает найти здесь баранов для стада Атласа. Или, может, она овца другого сорта – из культа Лэмб… – он покачал головой с отвращением. – Я увидел здесь достаточно. Пойдемте отсюда. Я прослежу, чтобы эта маленькая красная птичка перестала петь…
«Плазмиды Райана»
1959
Маленькая девочка смотрела, широко распахнув глаза, как гигантский металлический человек с грохотом шел через комнату, датчики на его круглом шлеме светились. Это была всего лишь дистанционно управляемая модель, внутри него не было человека. Бриджит Тененбаум управляла этой скрежетавшей пародией на водолаза с контрольного пульта, следя за тренировочной зоной. Ей нужно было аккуратно направлять эту модель Большого Папочки, он мог случайно наступить на девочку с силой товарного состава.
Субъект 13 была маленькой светловолосой девочкой в розовом платье, она уставилась на Большого Папочку своими крупными лазурными глазами. Это все было частью процесса подготовки: девочка находилась под действием препаратов, делавших ее более восприимчивой к связи с существом, которое станет ее стражем в тех диких городских джунглях, которыми стал Восторг.
– Он большой и сильный, – щебетала малышка. – А еще он веселый!
– Да, – сказала Бриджит, – он твой большой веселый друг.
– А можно мне поиграть с ним? – детский голос немного дрожал из-за препаратов.
– Определенно… – Бриджит Тененбаум остановила модель Большого
Папочки.Затем она дернула рычаг, и тяжелая рука Большого Папочки поднялась, потянулась к маленькой девочке.
Было в этой картине что-то, что потрясло Бриджит Тененбаум до глубины души…
18
Станция метро на площади Аполлона
1959
Выходя из станции метро, Диана МакКлинток снова почувствовала себя потерянной, хотя прекрасно знала, зачем пришла сюда. Чтобы найти Атласа. Но даже так она не могла преодолеть ощущения невещественности своего бытия – бытия призрака, бродившего по дворцу.
А потом у забаррикадированного прохода, ведущего на площадь Аполлона, что-то привлекло ее внимание… плакат на металлической стене.
Он вопрошал: «Кто такой Атлас?»
Всего три этих слова под стилизованным героическим изображением смелого, уверенного в себе мужчины, на котором была рубашка с закатанными рукавами и брюки на подтяжках, лицо его чисто выбрито, кулаки уперты в бока, а провидческий сильный взгляд устремлен в будущее рабочего народа…
В тот единственный раз, когда она видела его, сидя в кафе, он выглядел как самый обычный человек: красивый, крепкий – но обычный. Но он совершал из ряда вон выходящее: рисковал попасться констеблям Райана, когда участвовал в акте возмутительного альтруизма.
И, в конце концов, Атлас, должно быть, харизматичный человек, какой сможет вдохновить ее, избавить от чувства бессмысленности…
Она повернулась к бородатому часовому, положившему дробовик на баррикаду. Он был коренастым, носил рабочую рубаху и синие джинсы, запачканные машинным маслом.
– Послушайте, не могли бы вы сказать мне… Я видела его однажды в «Приюте бедняка». Атласа. Он раздавал припасы. Я бы… я бы хотела поговорить с ним. Может быть, я могу помочь. Когда я увидела его в «Приюте бедняка», я просто… – Диана покачала головой. – Я просто почувствовала что-то.
Часовой посмотрел на нее, словно раздумывая, была ли в ее словах искренность. Потом кивнул:
– Понимаю, о чем ты. Но не знаю, можно ли тебе доверять…
Женщина осмотрелась, и, убедившись, что никто не смотрит, достала из сумочки пачку долларов Восторга:
– Прошу вас. Это все, что я могу дать сейчас. Я оплачу вход. Но я должна увидеть его.
Часовой взглянул на деньги и тяжело сглотнул, потом быстро схватил их и спрятал в карман:
– Постой здесь.
Он обернулся и окликнул другого часового, постарше. Они переговорили в полголоса, затем бородач обернулся и подмигнул ей. Старший часовой торопливо ушел, а бородач вернулся на свой пост, посвистывая. Жестом он велел Диане ждать и сделал вид, что не замечает ее.
Выбросила ли она просто свою взятку на ветер? Может быть, она выбросила свою жизнь – сплайсеры-пауки наблюдали за площадью Аполлона, забравшись высоко на стены. Освещение здесь сегодня было резким, неравномерным, неподалеку разлагались трупы. От их зловонья ей делалось дурно. Диана все еще была немного пьяна, и пространство вокруг покачивалось, и ей казалось, что ее вырвет, если она продолжит слышать этот запах гниения.