Бисцион

Служанки быстро облачили ее в ночную сорочку, которая струилась до пола, но была из слишком тонкой ткани: грудь виднелась, и Диана ее прикрыла рукой. Но Мария убрала ее руку и мотнула головой:

— Больше уверенности в себе, Ваша Светлость. Ваше тело нечего скрывать, оно прекрасно.

Но как мужчина мог лицезреть ее тело? Это противоречит всем правилам! Диана с трудом понимала, что вообще произойдет в этих покоях…

Пока Марта расчёсывала ее волосы, Диана еще раз взглянула на кровать: служанки сбивали подушки и откинули край одеяло. Вот сейчас сердце заныло с новой силой, из глаз почти выступили слезы. Хотелось схватить Марию за руку и просить не уходить, не оставлять ее здесь одну.

Но против своих мыслей, она делала вид, что готова ко всему и примет любое желание герцога. А маленькая девочка внутри нее сжалась в комок и дрожала.

Дверь внезапно открылась и на пороге оказался герцог, рукой показывая на выход:

— Все вон!

Теперь Диана должна была кричать, схватить Марту, прижаться к ней и не отпускать, но стояла, боясь шевелиться, и не отрывая от него взгляда. Ее рука снова прикрыла грудь, которая виднелась через тонкую ткань.

Служанки поклонились и тут же выскочили из покоев. Марта окинула хозяйку теплым взглядом, в котором можно было прочитать нотки радости для этого странного события. Она пыталась передать эту радость Диане, но душа и тело той стали броней.

Стефано уже сменил свадебное одеяние, был в обычной белой камичи и черных кальцоне. Его движения ничего не стесняло в отличии от Дианы, хоть в прорези рубашки она отчетливо видела на груди черные волосы — непристойное зрелище, она попыталась отвернуться, но тут же он повернул ее лицо обратно. Их взгляды встретились, а дыхание участилось. Рука Дианы еще сильнее сжала ткань на своей груди.

— Я не отниму много твоего времени, — он так резко опустил ее титул и статус, что сознание не поспевало за словами, и тем более, действиями. Но радовало, что он обещал все быстро. Это очень хорошо! Просто немного потерпеть. Но страшно… Ужасно страшно от его прикосновений. А может, от того, что они одни и никто ей сейчас не поможет. Надо справляться самой. В мыслях Дианы лишь было только это, пока он не продолжил говорить:

— Я никогда не прощаю, если берут что-то мое, — его рука опустила ее руку, и Диана лишилась даже этой защиты, — и я никогда не прощаю, когда меня унижают. А сегодня в церкви ты показала свой строптивый характер и посмешила людей. И выставила меня посмешищем перед всеми. Не хочешь моего поцелуя?

Его пальцы нашли первую верхнюю ленточку на ночной сорочке и потянули ее, та тут же развязалась.

— Тогда, ты никогда и не получишь его, Диана. Никогда!

Она и не хотела его поцелуев. Ведь поцелуй- это то, что дано людям, когда они любят друг друга. А разве в их случае есть любовь?

Она опустила глаза, желая рукой закрыть грудь, но не рискуя этого сделать и продолжая наблюдать, как его пальцы справляются со следующей лентой. Еще чуть-чуть и она останется обнаженной…

— Я ни капли не расстроюсь, Ваша Светлость, — внезапно произнесла Диана, — поцелуи дарит лишь тот, кто способен любить.

Его пальцы замерли на ее ленте, она видела их, но боялась поднять взгляд и посмотреть ему в глаза.

— Правда? Вы так хорошо разбираетесь в любви?

— Нет, но я представляю, что это за чувство…

— Если вы ни капли не расстроитесь, к чему терять время. Тогда давайте закончим все, как можно быстрее, минуя прелюдию, — его вторая рука пришла на помощь, быстро расправившись с ленами. Сорочка упала нежным каскадом прямо к ногам, оставляя девушку полностью обнаженной. Она зажмурилась, пыталась не дышать, встать на носочки от резкого холода.

— Я купил тебя и даже не думал, что твое тело столь идеально, — произнес он, но от этих слов холода стало больше. Купил… Он ее купил! А теперь она стоит обнаженная перед ним, как маргинальная девка, давая доступ лицезреть свое тело.

Диану зазнобило, она попыталась прикрыться руками, но тут же ее руки были убраны с откровенных мест:

— Открой глаза и посмотри на меня.

Боже, как страшно. Но пришлось распахнуть глаза и встретиться с его сапфировым взглядом. Против воли, она видела, как герцог начал раздеваться: сначала полетела на пол белоснежная камичи, оставляя его по пояс голым. А дальше ей захотелось плакать, потому что все было неестественным, как в сказке, она видела себя со стороны- хрупкую напуганную девочку. Когда за камичи были сняты кальцоне, Диана зажмурилась снова. У нее кружилась голова и подкашивались ноги. Лучше уже лечь и дать ему волю на любые действия.

— Диана! — Его властный голос, который произнес ее имя, стал поводом распахнуть глаза и посмотреть на него. Но она боялась опустить взгляд, чтобы не лишиться чувств окончательно. — Ложись.

Она попятилась назад и прижалась к кровати, ощущая ее мягкость. Но вспомнив, что на кровати есть оделяло, тут же запрыгнула на нее и обмоталась им. Ее голова коснулась мягкой подушки, но мягкость она не ценила. Если бы оказаться на камнях посреди леса одной — было бы куда лучше, чем здесь.

Кровать прогнулась- это герцог лег рядом и тут же распахнул одеяло:

— Сейчас ты не показываешь свой характер, — произнес он, — сейчас будет все по моим правилам.

Он навис над ней, раздвигая ногами ее ноги, даже в промежности стало холодно. Хотелось их свести вместе, свернуться калачиком, завернуться в одеяло и не дышать. Но не дышать получалось прекрасно и под Стефано, даже не ощущая его веса- он не давил на нее, но было стыдно и страшно.

Одной рукой герцог схватил подушку и положил ее под ягодицы Дианы, теперь доступ в ее тело стал еще ближе. Эта ужасная постыдная поза уже не прибавляла на ее лице краски, скорее девушка стала бледна, как мел. Она была во власти этого мужчины и даже не было возможности дернуться, убежать, оставалось только смириться и надеяться на то, что все кончится очень быстро. Диана зажмурилась снова, а его рука коснулась ее шеи:

— Нет, не закрывай глаза.

Она распахнула их, и тут же в ее тело ворвалось нечто большое и сильное, с острой адской болью наполняя ее… Диана не ожидала такого, вскрикнула и тут же схватилась за его спину, ногтями впиваясь в кожу. Она бы кричала от боли, но чтобы этого не делать впилась зубами в его плечо. Ее трясло, и казалось, сквозь ее тело прошел меч, разрывая все на своем пути. Слезы тут же выступили из глаз, а дыхание участилось, не давая думать. Но о чем думать, если боль- это единственное, что было в ее мыслях. Каждая мышца на ее теле была скована этой болью, и слава Богу, герцог больше не двигался, просто замер в ней. Диана не знала, что будет дальше, но хотелось, чтобы он прекратил это делать и ушел прочь. И больше никогда это не делал. Она готова была молить его об этом.

С каждой секундой боль утихала, но это мало помогало. Не помогало даже то, что ее ногти разодрали его кожу в кровь, не помогало даже то, что она прекратила его кусать и откинулась на подушки. Это было ужасно, и будь проклята Мария в тот момент, когда говорила о каком-то блаженстве. Это муки ада и сам Дьявол сейчас еще в ней, гладит ее волосы и стирает слезы.

— Я вас ненавижу, — прошептала Диана, — горите в аду!

Стефано усмехнулся и подался вперед, Диана тут же вскрикнула от новой боли, которая не была так сильна, но и приятного ничего не приносила. Больше ругаться не было сил, она смирилась с тем, что это есть и это надо пережить.