Битва колдуньи. Сага о мечах

– Ты хорошо одета, йомфру.

Это были чуть ли не первые слова, с которыми конунг обратился к Ингвиль с тех пор, как они поселились у Адильса хёльда. Нарядная Ингвиль, по мнению Стюра, должна была воплощать прежнее почетное положение Фрейвида хёвдинга, которого он лишился по вине своего предательства.

Ингвиль перевела дух, а потом подумала: как будто от ее одежды сейчас что-то зависит!

Когда Стюр конунг со всеми приближенными вышел на берег фьорда, корабли Квиттингского запада уже выбирали свободное место для стоянки. И в первом из них Ингвиль сразу узнала «Огненного Волка», лучший корабль отца. Фрейвид хёвдинг очень гордился им; на штевне возвышалась позолоченная волчья морда, а шерсть на загривке волка была вырезана в виде бурных языков пламени. Это был очень красивый, прочный и быстроходный лангскип, несущий целых тридцать скамей для гребцов и способный поднять до полутораста человек. Даже сейчас Ингвиль, видя этот корабль, с гордостью думала о могуществе и богатстве своего отца.

А Стюр конунг недовольно сжал губы: ему эти знаки мощи Фрейвида были неприятны. Тинг западного побережья избрал Фрейвида Огниво своим хёвдингом, и только сам Квиттингский запад может отнять у него это звание. Пока Фрейвид им владеет, все западное побережье обернет свое оружие туда, куда укажет Фрейвид хёвдинг.

А оружия этого было немало. Двадцать шесть больших и малых кораблей пришли вместе с Фрейвидом к Острому мысу. Даже вздумай Фрейвид с оружием в руках сражаться против собственного конунга, его надежды на победу были бы сейчас не так уж малы. «Огненный Волк» выполз носом на песок, в горловине фьорда еще виднелись входящие корабли, а за ними пестрели в море паруса все новых и новых. Сейчас, пока Стюр не получил войска восточного побережья от Хельги хёвдинга и обещанной помощи слэттов, Фрейвид был равен ему по силе. Дойди дело до схватки – кто победит?

Выпрыгнув на песок, Фрейвид хёвдинг отряхнул плащ и направился к пестрой кучке людей, в середине которой увидел знакомую фигуру конунга. Ингвиль старалась поймать его взгляд, но он смотрел только на Стюра и не замечал ее. Следом за ним торопились двое телохранителей и оруженосец с Фрейвидовым шлемом и щитом, будто хёвдинг шел на поединок.

– Я ждал, что ты приедешь ко мне быстрее, Фрейвид сын Арнора, – сказал Стюр, когда тот подошел и остановился в трех шагах перед ним. – Ведь говорят: кто смел, тот не медлит.

За спиной хёвдинга выстраивались, подходя, его люди: здесь были и знакомые Ингвиль лица из его собственной дружины, и хёльды с побережья. Фрейвид и Стюр смотрели друг на друга не слишком приветливо: скорее они были похожи на двух враждующих конунгов, которые в разгар войны пытаются договориться о мире, хотя заранее знают, что из этого ничего не выйдет.

– В моей смелости еще не приходилось сомневаться никому, – ответил Фрейвид. – Мне было нелегко собрать для тебя это войско под самым носом у фьяллей. Я передавал тебе через Хёгни Чернику, что фьялли слишком близко, чтобы можно было уводить войско в другую сторону. Наверняка Торбранд Тролль уже говорит, что квитты струсили и убежали от него. Ты сомневался в моей дружбе – и я пришел подтвердить тебе ее.

При упоминании фьяллей Стюр нахмурился сильнее. И ни о какой покорности, признании вины и голове на коленях Фрейвид, как видно, и не помышлял. Но еще не пришло время давать волю гневу.

– Не стоит говорить о таких важных делах, стоя на берегу, – сказал Стюр конунг. – Мы с тобой пойдем в святилище Тюра и там перед священным Волчьим камнем подтвердим нашу дружбу.

Путь до Тюрсхейма напоминал смотр войска – фьорд был полон кораблей, вдоль берега и в долине пестрели покрытые разноцветными парусами или еловым лапником землянки, в которых разместились войско южной четверти и часть беглецов с севера, желавших сражаться вместе с конунгом и отбить у врагов свои земли. Дымили костры, везде расхаживали вооруженные люди. И все провожали глазами конунга и Фрейвида Огниво, старались угадать, чем кончится их встреча. От того, будут они друзьями или врагами, зависят исход этой войны и судьба всей державы квиттов.

С площадки Тюрсхейма поднимался в ясное небо тонкий дымок костра. Стюр конунг велел обеим дружинам остаться на берегу, а в святилище позвал только Фрейвида, Грима ярла и Ингвиль.

– Нам не нужны хирдманы, как и иные свидетели, кроме Однорукого Аса! – сказал конунг. – Но я хочу, чтобы твоя дочь была при нашей беседе. Ведь это касается и ее.

Ингвиль прошла в ворота следом за отцом и конунгом, Одд шагнул за ней. Гутхорм Длинный загородил ему дорогу, но Одд глянул ему в лицо своими острыми змеиными глазами, и Гутхорм вздрогнул, внезапно ощутив опасность, исходившую от этого человека, который примелькался ему в усадьбе за последнее время.

– Ведь конунг взял с собой Грима ярла, – спокойно сказал Одд. – А это два меча против одного. Если конунг и правда не таит зла, то он сам исправил бы эту несправедливость.

Они вошли, и ворота святилища закрылись за ними. На площадке горел небольшой огонек, а возле жертвенника стоял Сиггейр Голос Камня. Конунг и Фрейвид встали по сторонам жертвенника, причем за спиной у конунга оказался тот воротный столб, на котором было изображено начало мира, а у Фрейвида – столб с изображением Затмения Богов. Заметив это, Ингвиль содрогнулась: такое расположение показалось ей дурной приметой. И почему-то вспомнился сон о буйной ярости великана. Ведь Стюр конунг носит прозвище Метельный Великан… И лишь присутствие Одда за спиной придавало ей немного уверенности.

– Здесь, без ушей невежд и при свидетельстве Однорукого Аса, я хочу услышать, друг ли ты мне, Фрейвид сын Арнора! – сурово начал Стюр конунг. – Раньше я считал тебя своим верным человеком. Я доверил тебе воспитание моего сына, хотя этой чести добивались другие знатные люди. У Хельги хёвдинга есть сын, ровесник Виги, который мог бы стать его побратимом и верной опорой на всю жизнь. Но я выбрал тебя и готов был скрепить нашу дружбу родством. А ведь у Хельги хёвдинга тоже есть подросшая дочь!

– Я столько слышал о Хельги хёвдинге, что, как мне кажется, и сам он где-то здесь! – стараясь сдержать досаду, сказал Фрейвид. – Однако я не видел во фьорде его кораблей и не вижу поблизости его самого. Как не видел ни единого человека из войска Квиттингского востока. Ты называешь его своим верным другом, а где были его корабли и воины в то время, когда Север был разгромлен, а я в одиночку сдерживал натиск фьяллей на западном побережье? Люди говорят, что скоро нам придется не защищать нашу землю, а завоевывать ее заново. Почему же твои друзья стараются помочь тебе меньше, чем те, кого ты назвал врагами?

– Я говорю сейчас не об этом, – медленно наливаясь краской гнева, ответил Стюр конунг. В окружении длинных полуседых прядей его лицо казалось особенно красным, и Ингвиль было страшно смотреть на него. – В битву можно идти только с теми, кому доверяешь. Я доверял тебе, но ты воспользовался первым же удобным случаем, чтобы предать меня. Молчи! – воскликнул конунг, видя, что Фрейвид в порыве негодования шагнул вперед с готовым возражением на устах. – Я сказал еще не все. Пока я был в земле слэттов, меня пытались убить. Ты скажешь, что тебе об этом ничего не известно?

– Да, мне об этом ничего не известно! – твердо и уверенно ответил Фрейвид, глядя в потемневшие глаза Стюра. – Спроси об этом у других, кому больше меня была выгодна твоя смерть.

– И ты знаешь таких людей? – с презрительным недоверием произнес Стюр. – Умри я на самом деле, как ты объявил меня умершим, кто стал бы править Квиттингом? Да, Кубком Конунгов владел бы Виги, мой сын и твой зять! Но из него вышел бы не слишком одаренный конунг. Ты научил его владеть оружием и водить корабль, он готов биться в первых рядах самой страшной схватки. Однако он мало способен думать за всю державу, и никто не знает этого лучше тебя! Истинным правителем Квиттинга стал бы ты!