Битва в кальсонах

– Как хвост у ящерицы. – усмехнулся Ганимед.

– Видишь ли, проблема семьи существует лишь в современных нам реалиях. Когда бесу фактически нечего передать своим потомкам.

– Кроме своей котомки. – усмехнулся Ганимед.

– Поэтому и вопрос о потомках автоматически теряет смысл. Не для чего создавать семью, а тем более – как у Льва Толстого. Только когда у тебя будет своя, пусть и не такая уж и большая земля с возведенными на ней именно твоим трудом постройками, только тогда ты захочешь того, чтобы твое дело продолжил именно твой потомок.

– У которого к этому будут задатки твоих же навыков.

– А чтобы все твои труды не были бы уничтожены после твоей смерти, то передать ему «дело» только на том юридическом условии, чтобы он ни при каких обстоятельствах не смог бы всё это продать.

– Чтобы ни его жизненные обстоятельства, ни его, якобы, друзья или подруги не смогли его к этому склонить.

– Для чего и жену нужно будет брать только предварительно составив с ней брачный контракт именно таким образом, чтобы все твои дети, в случае развода, остались бы с тобой.

– Ведь это твои «рабочие руки». – с усмешкой понял Ганимед.

– Чтобы у ней не было соблазна подать на тебя «на алименты». И в случае развода она не могла бы претендовать ни на какое твоё, якобы «совместно нажитое», имущество. Чтобы у ней не было соблазна тебя покинуть.

– И искать поводы для ссор.

– Напротив же, лишь пытаться тут же сгладить конфликт. Что автоматически отсечёт от тебя всех жаждущих лишь наживы.

– И тех, которые хотят всё и сразу!

– Когда твоя избранница поймёт, что не сможет на тебе паразитировать, только тогда она начнёт думать ещё и о том чтобы начать «шевелить задницей» самостоятельно. И копить на «черный день». Создавая вам обоим «кассу взаимопомощи». Где вы сможете занимать и отдавать деньги для реализации своих проектов. И вы оба будете кровно заинтересованы в её размерах. Создавая ей небольшой, поначалу, депозит. А себе – возможность периодически брать из него средства.

– В беспроцентный кредит?

– С последующим погашением за не особо строго определенный период времени. Только это сможет побудить бесов не только бесконечно потреблять уже готовые товары, но и создавать себе адекватные условия для существования. При которых большая часть выпускаемых сейчас товаров становится вам обоим просто не нужна. Прекратив таким образом бессмысленную переработку полезных ископаемых и других ресурсов. Ведь тогда каждый будет заинтересован в том чтобы приобретать, а значит – и стимулировать производство предельно износостойких товаров. Которые ему действительно насущно необходимы.

– А не для того чтобы кому-то пускать пыль в глаза, – усмехнулся Ганимед, – как сейчас.

– Живя уже, в отличии от нашего современника, не одним днём. И не просто в слепом расчёте на будущие поколения, а на то, что ты потом переродишься в данном роду и снова продолжишь свое же собственное дело.

– Но уже – не с ноля!

– А в более молодом и сильном теле. Это и есть действительная эволюция рода. С общинным строем мышления. Где все твои будущие родственники – твои подельники, кровно заинтересованные в продолжении начатой тобой линии поведения. Где тот, кто положил ей начало – безусловно Патриарх. Которым ты уже прямо сейчас можешь стать. Бросив всё то, чем тебе вместо этого сейчас приходится заниматься.

– От безысходности и безделья. – усмехнулся Ганимед. Над собой. – Где ты – полный ноль! Если не ничтожество. В глазах своих близких.

– Это наш шанс! Стать всемогущим отцом будущих поколений. По сути – Абсолютом.

– По сравнению с точно такими же никчемностями, каковыми мы являемся прямо сейчас.

– Я понимаю твой скепсис и нежелание меняться, – усмехнулся Зевс, видя что Ганимед практически ничего из сказанного так и не понял. Точнее – не смог. Принять это как (свою новую) данность. – Проблема этой культуры в том, что она подавляет в нас настойчивость. Принимая ее за один из видов хамства.

– Или – за упёртость осла.

– В то время как это – одно из главнейших условий освоения своего потенциала на практике. Умения проявить настойчивость и преодолеть чужую, но навязанную нам, инертность. Чужие чувства и эмоции, заблуждения и стереотипы поведения. Сделав для себя их действительно чуждыми.

– Для чего некоторые, вообще-то, и осваивают медитацию.

– И нужна не просто решимость, а именно наглость доказать то, что ты считаешь истиной. К которой ты мучительно пришел, анализируя собственные ошибки и заблуждения других, которые тебя к этому подвели и спровоцировали на ошибку. А точнее – на заблуждение в лабиринте чужих ошибок поведения. Которые становились твоими, выйдя «из под пера» твоих поступков. Нужно иметь большую наглость чтобы проработать чёткий план по реализации выхода из создавшейся ситуации и жёстко ему следовать. Не взирая на сопли и эмоции тех, кто всё еще хочет продолжать заблуждаться и ошибаться. И самый «наглый» – это Бог, помогающий нам, несмотря на наши сопли и слёзы.

– Ведь мы так хотим остаться детьми, о которых бы только и заботились, – усмехнулся Ганимед.

– Не желая самостоятельно преодолевать жизненные трудности и становится взрослее и ответственней. Для чего они все и воспевают высшие силы.

– Чтобы Бог сам «каким-то чудом» исправлял их грехи и ошибки, ничего не требуя взамен?

– Кроме как раздать всё свое имущество, – усмехнулся Зевс. – И начать жить с ноля. Взяв свою жизнь только в свои руки. Без опоры на родителей. Говоря, что «мать и братья мои – те, кто слушает меня». Без опоры на родное поселение. Говоря, что «нет пророка в своем отечестве». Так что апостолы, поверив ему, но так его и не поняв до-конца, пытались даже уклоняться от выплаты налогов. Что он делал с собой и сам, и учил этому своих многочисленных учеников и особенно – апостолов. И только Петрарх смог его до-конца понять и реализовать его учение о самостоятельности на практике. Не даром он назвал в его честь город «Большой Камень». Легший во главу угла Его мира здания. А скидку на незрелость и нежелание его правильно понимать Монте-Кристо делал бесам исключительно по их слабости. О чём он неоднократно и заявлял. Так сказать – в качестве демо-версии своего учения. Чтобы бесы могли позволить себе его услышать и дать им время выработать к нему положительный трансферт. «Не жертвы прошу, но – милости». Чтобы всё, что он будет говорить и дальше, принять и хотя бы попробовать осознать. А не шарахаться от него, как от Ивана-крестителя. Прямо называвшего бесов «порождениями ехидны» и «детьми дьявола».

– Чтобы они перестали себя идеализировать и тут же начали воспринимать себя всерьез, – понял Ганимед. – И со всей суровостью к себе относиться.

– Благо, за примером им далеко ходить не надо было. Ведь Иван-креститель почти ничего не ел и одевался в рубище. И бесы приняли слова Монте-Кристо, но так их и не осознали. Того, что он был одним из учеников Ивана. Попытавшись преподнести бесам его учение в более удобоваримом виде. И бесы до сих пор наивно путают наглость и хамство. Считая наглостью умение настоять на своём. Не взирая на лица.

– То есть – отрицательной чертой характера, – понял Ганимед.

– А не необходимым навыком в борьбе с самим собой. Ведь это идёт вразрез с современной «религией» конформизма. Который бесы трепетно исповедуют в каждом своём поступке в современной нам цивилизации. Этой Сказке о любви к ближнему, как самому себе. Из которой бесы поспешно сделали столь очевидные для себя выводы. Чтобы шантажировать друг друга этой верой в Этику: любить себя и только себя. Не имеющей с подлинной любовью к себе ничего общего. Ницше это чувствовал и понимал, но не мог внятно передать это на бумаге. А потому и являл себя в восприятии других мыслителей как борец с ветряными мельницами заблуждений современного ему общества. Так и не осознав самой сути истинной религии – дороге к Творцу Галактики. Поэтому-то так и не нашёл для себя подлинной дороги в Рай и умер, как обычный бродяга и сумасшедший. Наглядно показав всему миру самой своей смертью (как и завещал Сартр), к чему приводят подобные измышления. Которого тут же высмеяли Ильф и Петров в сценке, где Остап Бендер попал под лошадь. Попытавшись в редакции, опубликовавшей об этом отчёт, тут же поставить всё с ног на голову. То есть его заявлением о том, что это он сбил лошадь, доказав нам, что Остап не просто повредил ногу, а ещё и повредился головой. 3 Как Ницше, перед тем как умереть.

3

Ильф и Петров, «Двенадцать стульев».

– И в чем же суть истинной религии? – не понял Ганимед.

– Не знаю, готов ли ты к тому, чтобы это уже не только переварить, но и начать это использовать, – вздохнул Зевс. – Это слишком уж мощное оружие. Моя разящая молния!

– Да, ладно. Говори, не томи.

– Как ты думаешь, почему до нас дошла только одна фраза Монте-Кристо: «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов»? И почему Будда постоянно таскал своих учеников на кладбища? Да чтобы показать им, насколько духовно мертвые бесы быстрее умирают, чем уже прокаченные – его ученики. Так сказать, на контрасте. Мрут как мухи. От первой же болезни. Тогда как Монте-Кристо постоянно отвечал фарисеям, что его ученикам даже руки мыть не надо, их никакая дизентерия уже не берёт. Второе. Главный закон психогигиены гласит: о духовно мёртвых либо хорошо, либо – ничего. Лучше если ничего, но этому надо долго учится. Медитировать. Поэтому гораздо проще думать о других Всегда только хорошо. Культивируя в себе ангела. И постоянно их для себя оправдывать, мол, это они по незнанию и недо-умению такие. И постоянно давать бесам «скидку» на их низкопробное происхождение. Откуда и «не суди и не судим будешь» и «возлюби врага своего» и «подставь щеку» Монте-Кристо лишь закономерные следствия освоения равнодушия к бесам, как необходимого навыка для сохранения чистоты своего духа.