Битва в кальсонах

– Своеобразная дурная бесконечность, – усмехнулся матрос Вуячич.

– В каждом, кто этого либо не замечает, либо уже всё понимает, но не может изменить свой образ жизни в силу объективных причин – неправильно начатого образа жизни. Который он уже не в силах прекратить из-за того, что уже в это, здорово так, вложился и не в силах уже решиться потерять одним махом все свои вклады – овеществлённый труд. Что равнозначно для него махнуть на всё рукой.

– И вынужден вместо этого махнуть на себя, – с усмешкой понял Вуячич.

– В силу лени и жадности. А точнее – привязанности. Хотя и осознаёт уже, что другие – потребители его труда и ресурсов, то есть сидят у него на шее. Превращая его – для укрепления шеи – в натурального вола.

– И какой же ты сделал вывод? – усмехнулся Вуячич.

– Изменить для себя уже сложившееся положение вещей может либо молодой бес, только вступающий в жизнь, но у них, как правило, нет для этого ни самостоятельности от влияния на их решения их же тела или же их семьи, ни мозгов для того чтобы понять, что только их собственный труд над собой способен будет выделить для автономного уклада максимальное количество входящих к ним ресурсов. Главный из которых – время, потраченное ими для понимания их истинного положения дел, для того чтобы изменить свой образ жизни и в разы повысить собственную эффективность. Либо же – сатир в разводе, который вдруг оказывается на перепутье. Решающий для себя: толи ему завести новую любовницу, чтобы она опустошала его, как раньше делала это её предшественница, либо, в конце-то концов, уже решится наконец-то заняться самим собой, пока он окончательно не отупел и не начал деградировать. Превращаясь в аморфного пенсионера с болезнью Айцгеймера. Чтобы, подобно птице Феникс, вновь возникнуть из пепла! Что я считаю наиболее вероятным вариантом для того чтобы задуматься о себе и переродиться, чем будучи инфантильным субтильным подростком, которые, как и младенцы, наивно думают что они всё уже понимают, не умея ни сдерживать свои позывы, ни обладать самостоятельным мышлением в силу зависимости от родителей и от той среды, которая кажется им не небольшим подспорьем, как оно и есть на самом деле, а апофеозом усилий всех бесов, называя это громко «цивилизация». Бегущих со скалы – в море. И желающих лишь влиться в этот процесс наслаждения тем образом жизни, который им там столь щедро предлагается. Не замечая, что это ловушка для выжирания их главного ресурса – их энергетики, через посредство потребления и добычи необходимых для этого ресурсов, вращающих маховик системы. Что, в отличии от них, более опытный, но всё ещё молодой бес уже осознаёт, будучи внезапно оставлен женой и вынужден задуматься о себе и бессмысленности того образа жизни, что он вынужденно всем своим предыдущим, данным ему ещё в детстве через опыт родителей, вёл и думал продолжать вести. Пока его не выкинуло на обочину. Так что система не вымрет. Юнцы наделают массу ошибок и потомства. И лишь потом единицы из них смогут задуматься ещё и о себе. И стать ангелами. А не пенсионерами, как их однокашники и товарищи. Тем более что только духовно возрождённый ангел и может затем вернуться в мир для того чтобы, подобно Кришне, наделать тут массу идеального потомства. От любой из своих официальных жён, на каждую из которых у него будет уже достаточно духовных и душевных сил. Духовно продвинув всю цивилизацию!

– То есть ты хочешь мне сказать, что тебе с Еленой ничего не светит? И сейчас предлагаешь мне – в отместку ей – наделать тут с тобой идеального потомства? Это самое длинное и запутанное признание в любви, которое я когда-либо слышала, – усмехнулась Эльвира.

– Ну, как вариант, – усмехнулся Зевс, который и сам только сейчас всё это понял.

– А иначе ты уйдёшь от неё в монахи. И предлагаешь мне тебя от этого «спасти»? Ну, я подумаю.

Такой неожиданный ход её приземлённой мысли Зевса вполне устроил. Так что он не стал её разочаровывать и говорить, что она неправильно его поняла. «Куда ветер дунет, туда и полетим», – вспомнил он слова Ганимеда.

Зевс дня три катал Эльвиру от подруги в институт и обратно, пока она утрясала свои бумажные дела, упрямо склоняя её остаться у него жить, пока она будет учиться. Так как вопрос с учёбой был уже решён. Тем более что даже Мила ему отказала. И нужно было любой ветошью спешно заделать пробоину в его кровоточащем сексуальными фантазиями сердце.

И в один из таких вот ни чем не выдающихся вечеров, когда Зевс забрал Эльвиру после бумажной волокиты по коридорам здания института, она попросила его отвезти её к своему новому избраннику.

Зевс опешил. Но потом снова сел за руль, выбросил недокуренную сигарету и понуро повёз Эльвиру в один из самых трущобных кварталов. Следуя её указаниям.

Да, ему просто стало интересно посмотреть на того, кого уготовила ей судьба. Но в её случае – на того, кому достался матрос Вуячич на распродаже в этой социальной лотерее. Который снова стал Зевсу просто другом.

Он зашёл за Вуячичем в один из серых обшарпанных домов (на котором мелом было написано «Sharp»), поднялся вслед за ним на второй этаж. И с порога увидев этот «супер-приз», был просто в шоке.

Понятное дело, что это был не чистокровный кореец, а уже достаточно давно и кое-как на скорую руку (или чем его там столь спешно делали) обрусевший и потасканный жизнью кореец небольшого роста, невероятно худой, почему-то полностью без передних зубов и с огромной головой. Какая-то смесь лайки и мопса. Который не смог поймать палку для игры в городки и выбил ею все зубы.

– И на «это» ты променяла меня? – удивился Зевс. Показав пальцем на это «чудо корейской техники» делать детей.

– Да, – смутился Вуячич. – Но зато у него есть своя собственная двухкомнатная квартира, в которой мы сейчас и находимся! – горделиво топнул ногой Вуячич. Начав выделывать пред Зевсом свою социальную румбу. – А у тебя такой нет. И как только у тебя полностью закончатся все твои деньги за рейс, нас обоих выгонят на улицу. А мне тут ещё три года учиться.

– Ты у него документы на квартиру смотрела?

– Конечно! Первым делом.

– Да, я ей показывал! – подбежал довольный собой недо-кореец. Тем, что увёл Эльвиру у такого франта.

– Поздравляю тебя, ты этого достойна! – «уродца», подумал Зевс и хмыкнул.

– Спасибо. И это… – смутился Вуячич. – Ты извини, если что не так.

– Да всё нормально, не переживай. Расскажу об этом Ганимеду. Вот он поржёт! Надо будет где-нибудь это обязательно описать. И обстебать! Ладно, пока!

– Пока! – растерялся Вуячич от внезапно обрушившейся на него литерамурной славы.

Больше они не виделись. Никогда.

Вуячич, как заправский матрос, смело нырнул в глубины Владивудстока и остался там жить. На самом дне. В виде обросшей слизью эмоций и тиной привязанностей коряги. Мечтавшей о том, чтобы стать кораллом! Впрочем, как все. Потому что это выгодно!

Глава12.«Китайка»

И тут же набрал Елену.

– Ну и как продвигается перевод моей книги? Ты её хотя бы читала?

– Да, нормальная, только мало действия, – ответила Елена. – И всё немного запутано.

– Это тебе не детектив. Это роман, – снисходительно усмехнулся Зевс. – А в романе время течёт совсем по-другому. Постоянно закручивая тебя в свои водовороты и отбрасывая обратно.

– Возможно, – сухо ответила Елена. Так как в последний раз они… следовало бы сказать: «плохо кончили». Но тогда она этого так и не захотела. С ним кончать.

И теперь сопела в трубку. «Раскаиваясь?» – подумал Зевс и решил дать ей ещё один шанс. Зная уже от Милы, что по гороскопу она «Весы», которые вечно болтаются туда-сюда, как тот оболтус. Болтаются и болтаются – в поисках болта.

И вернувшись к обеду следующего дня в Нахадаки, перезвонил Елене:

– Не знаешь, где тут можно поесть? А то я, если честно, уже умираю с голоду.

– У меня не получится. Но здесь недалеко, в пятой бане, есть столовая. Можешь сходить туда. Там недорого. И, если хочешь, я могу составить тебе компанию. Я ещё не обедала.

– Фу, столовая, – тут же возразил Зевс, так как столовые привычно ассоциировались у него с чем-то советским и неряшливым. Общепитовским. С очередями к раздаче, жиром на полу и грязью. – Есть тут какое-нибудь кафе?

– Тут есть рядом одна «китайская кухня», – оживилась Елена. – Мы недавно в ней были… с подружкой из соседнего подъезда.

– И как же её зовут, Вася? – усмехнулся Зевс, уловив паузу.

– Если бы! От него дождёшься… Её зовут Аня.

– Не смешно! – усмехнулся Зевс, вспомнив Аню и Лену из Арта. Но тут же понял, что она этого не поймёт. Пока не наткнётся на них обеих в «Искушении Ганеши». – Сколько тебе дать на сборы? А то, пока ты спустишься, я уже умру с голоду и успею завоняться. Пяти минут хватит? Если нет, то звони в «Скорую».