Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Битва за Фолкленды
Шрифт:

Офицер ПВО «Шеффилда», лейтенант-коммандер Ник Бато, распоряжался в боевой рубке. когда РЛС засекла какой-то объект, по всей видимости, приближавшийся с запада летательный аппарат. Бато оповестил вахтенного офицера на мостике, лейтенанта Питера Уолпола. Находившийся за пультом управления ракетами лысеющий коротышка, главный старшина по имени Адамсон, принялся с помощью клавиатуры вводить данные в компьютер АБИУС IV [231] , стремясь захватить цель. Командиров британских кораблей предупредили о вероятности атак с воздуха ракетами «Экзосет», которые могли выпускаться на максимальной дистанции в 45 миль (83,3 км) с летательных аппаратов на средних высотах. Обнаруженный РЛС объект находился куда ближе и шел много ниже. Он мог бы оказаться возвращавшимся «Си Харриером» или, вероятно, «Миражом», либо «Скайхоком», идущим на задание с бомбами. Находившийся на мостике Уолпол неожиданно увидел на горизонте дым, При подготовке британцев учили, что после обнаружения объекта — советского летательного аппарата до попадания в цель выпущенной им ракеты должны пройти двадцать минут. В сложившейся обстановке с момента засечки цели в боевой рубке прошло меньше двух с половиной минут. Уолпол и очутившийся с ним на мостике лейтенант Королевских ВМС Брайан Лэйшон, пилот «Линкса» с «Шеффилда», одновременно поняли, что за предмет движется в их направлении: «Бог мой, так это же ракета!»

231

Аббревиатура АБИУС расшифровывается как «автоматизированная боевая информационно-управляющая система». — Прим.

пер.

Через пять секунд летевшая со скоростью 680 миль в час (около 1560 км/ч) «Экзосет» ударила в середину корпуса судна, по словам Солта, «с коротким, высоким, невыразительным звуком». С тех пор строились и строятся догадки о том, будто детонировал только неизрасходованный метательный заряд в ракете, однако Солт и его парни уверены — взорвалась сама 363-фунтовая (165-килограммовая) боеголовка. Ракету выпустил один из двух самолетов «Супер-Этандар» французской постройки, входивших в эскадрилью из всего четырнадцати таких машин, часть которых продавец уже отгрузил аргентинцам [232] . Захватив цель с дистанции около 6 миль (11 км), ракета взорвалась в 8 футах (2,4 м) над ватерлинией на второй палубе, вблизи расположенного впереди машинного помещения, оставив раскол в корпусе шириной 10 на 4 фута (3 на 1,2 м) [233] . Взрывная волна сорвала с петель водонепроницаемые двери в переборках и разнеслась вперед и назад от мостика. Она вырвала трапы, переломала снаряжение, и почти тут же нижние палубы начал заполнять едкий черный дым.

232

Во время Фолклендской войны аргентинцы имели только пять одноместных ударно-штурмовых самолетов «Супер Этандар», которые состояли во 2-й ударной военно-морской эскадрилье капитана фрегата Хорхе Луиса Коломбо и размещались на военно-морской авиабазе «Альмиранте Кихада» в Рио-Гранде (провинция Тьерра дель Фуэго, или Огненная Земля). 4 мая в 9.45 утра с вышеуказанной авиабазы на охоту за британскими кораблями вылетела пара «Супер-Этандаров», несущих по одной крылатой ракете АМ 39 «Экзосет». Ведущий самолет имел бортовой номер 0752/3-А-202, а ведомый — номер 0753/3-А-203. Пилотом первого (с позывным «Арьес») был капитан корвета Аугусто Сесар Бедакаррац, заместитель командира 2-й ударной военно-морской эскадрильи, пилотом второго (с позывным «Война») — лейтенант корабля Армандо Рауль Майора. Они выполняли приказ аргентинского Командования военно-морской авиации, получившего информацию о противнике от капитана корвета Эрнесто Прони-Лестона, пилота разведывательного самолета SP-2Н «Нептун», который еще в 5.07 вылетел из Рио-Гранде на поиски британских ВМС и уже три раза (в 7.50, 8.14, 8.43) обнаруживал их суда с помощью бортовой радиолокационной станции. В 10.45 его радар зафиксировал еще три цели (одну большую и две средние), после чего соответствующие координаты были переданы двум «Супер-Этандарам», которые ранее (в 10.04) осуществили дозаправку в воздухе, получив по 1000 кг топлива с самолета-заправщика КС-130, пилотируемого вице-коммодором Энрике Хосе Пессаной. В 10.50 машины Бедакарраца и Майоры снизились до 160 метров (520 футов), чтобы уточнить координаты, полученные от «Нептуна» Прони-Лестона, однако ничего в указанном месте не обнаружили. Продолжив поиск, «Супер-Этандары» пролетели еще 40 км (25 миль) со скоростью 900 км/ч, затем снова снизились до 150 метров и включили на 30 секунд свои бортовые РЛС. После недолгого сканирования на экранах радаров обозначились две цели. Оба аргентинских пилота ввели данные целеуказания в бортовые вычислители крылатых ракет «Экзосет» и в 11.04 произвели пуск с расстояния от 32 до 48 км (от 20 до 30 миль) до британских кораблей. Ракета, выпущенная капитаном корвета Бедакаррацем, поразила эсминец «Шеффилд», а «Экзосет» с самолета лейтенанта Майоры, нацеленная на фрегат «Ярмут», была перехвачена РЛС этого корабля, успевшего поставить пассивные помехи в виде облака дипольных отражателей, которое навело на себя ракету, и та, в конце концов, упала в море, когда у нее закончилось топливо. После пуска ракет аргентинские «Супер-Этандары», снизившись до высоты 30 метров, выполнили разворот на обратный курс и без дозаправки совершили полет до Рио-Гранде, где приземлились в 12.04. — Прим. ред.

233

Из других источников следует, что активная радиолокационная головка самонаведения ракеты «Экзосет» захватила «Шеффилд» на дальности 12–15 км. На конечном участке траектории высота ее полета снизилась с 15 до 3 метров над уровнем моря. На эсминце ракету заметили всего за 6 секунд до попадания, и командир британского корабля лишь успел отдать команду «укрыться». Ракета пробила 10-мм обшивку борта эсминца под надстройкой главного командного пункта на высоте 1,8 метра выше ватерлинии, пролетела через камбуз и проникла в машинное отделение. Взрыв остатков ракетного топлива вызвал пожар топливных цистерн, который вскоре охватил всю среднюю часть корпуса корабля. Его распространению способствовали падение давления пара и выход из строя генераторов электроэнергии, питавших пожарные помпы, а также возгорание отделки внутренних помещений из синтетических материалов, надстроек корабля из легких алюминиево-магниевых сплавов и оболочек электрокабелей, горевших как порох. Помещения очень быстро наполнились густым ядовитым дымом, и вскоре создалась угроза взрыва ракетного и артиллерийского боезапаса. — Прим. ред.

Солт очутился на мостике через считанные секунды после взрыва, обнаружив, что силовая установка не действует, как не функционирует и главная сеть селекторной связи. Тотчас же стало ясно — необходимо срочно эвакуировать нижние палубы, чтобы спасти людей от дыма. Поскольку личный состав корабля находился в основном на вахте, потери, по счастью, оказались небольшими. Если бы была объявлена боевая тревога, люди бы толпой повалили через центральный проход как раз в момент попадания ракеты. Многие из погибших сразу после взрыва нашли смерть на камбузе, где готовили ужин, или же оказались запертыми в компьютерном помещении под оперативной рубкой. Команды ликвидации последствий нападения противника тут же приступили к попыткам купировать пожар, дабы ограничить распространение дыма и огня, разгоравшегося в области попадания, но большинство водонепроницаемых дверей закрыть было нельзя. Передвигаться между носовой и кормовой частями корабля под верхней палубой не представлялось возможным. Жар становился нестерпимым. Но что всего хуже, взрыв повредил водопроводные сети корабля, а потому бороться с огнем оказывалось фактически нечем. Когда оглушенные и черные от копоти моряки собрались на верхней палубе, они попробовали запустить переносной газотурбинный насос. Цепь стартера сломалась. Пришлось опускать за борт слабые ручные насосы — в ход шли даже ведра. Солт с большим трудом выбрался с задымленного мостика, поскольку ступеньки снаружи на закрывавшем его металлическом кожухе отсутствовали. Многие из команды сумели подняться наверх с нижних палуб благодаря противогазам. На корабле находилось всего восемь дыхательных кислородных аппаратов. С их помощью некоторые решительные парни начали прокладывать себе путь обратно вниз, дабы дать бой огню.

Но было жарко, слишком жарко, да и дым не позволял ничего рассмотреть. Люди на верхней палубе чувствовали жар через подошвы ботинок и видели пар, поднимавшийся от бортов корабля. Передняя надстройка жутким образом нагрелась. Подошел фрегат УРО «Арроу», его командир вступил в разговор с Солтом по дуплексному портативному радиотелефону, спрашивая, чем можно помочь в тушении огня, но ситуация уже стала безнадежной. Трое моряков в надувной моторной лодке «Джемини» с борта «Шеффилда» попытались направить воду в пробоину в борту корпуса. Солт очень перепугался за них, когда рядом фрегат «Ярмут» неожиданно выстрелил из противолодочной минометной установки и известил о замеченных торпедных дорожках. Нахождение в данном ареале субмарины не подтверждено, однако британцы, потрясенные трагедией «Шеффилда», вовсе не хотели пытать счастья узнать, ложными или нет были засеченные эхолокатором

шумы. Солт посмотрел на часы и решил, что те сломались. С момента попадания ракеты прошло, как казалось, всего минут двадцать. Однако стрелки не врали — миновали четыре часа. Около сорока пострадавших, в основном обожженных и наглотавшихся дыма, вывезли с корабля. Густой дым, валивший из корпуса, сменил цвет с черного на белый, и на короткий момент капитану с командой показалось, будто они начинают одерживать верх в борьбе за спасение корабля. Но жар внизу по-прежнему был ужасным. Чрезвычайно смелый старшина, пробившийся в чрево корабля, исчез в клубах дыма. Больше его не видели — вероятно, бедняга задохнулся. Огонь распространялся на отсек, где хранились ракеты «Си Дарт». Стало очевидно — на какой бы риск ни шла команда, корабль все равно будет непригоден к дальнейшим боевым действиям.

Пока фрегаты гонялись за то появлявшимися, то исчезавшими сигналами, вероятно исходившими от субмарины, становилось все очевиднее — оперативное соединение находится под прямой угрозой со стороны противника. Солт принял горькое решение покинуть «Шеффилд». Лейтенант-коммандер Пол Будерстоун подвел «Арроу» к терпящему бедствие судну, и моряки принялись перепрыгивать с борта на борт, тогда как других на лебедке поднимали в зависший «Си Кинг» [234] . Наконец осталась только горстка людей, находившихся в двух единственных точках, пригодных для обитания: на баковой надстройке и на вертолетной палубе. Солт, черный с ног до головы, как и его команда, неожиданно почувствовал, что чертовски промок и замерз. Кэптена вместе с его первым лейтенантом, Майком Норманом, и судовым механиком, Бобом Раули, подняли на борт «Си Кинга» и доставили на «Гермес», располагавшийся примерно в 30 милях (55 км) в восточном направлении. Двадцать один человек погиб [235] .

234

Фрегат УРО «Арроу» принял на свой борт 224 моряка с «Шеффилда». — Прим. ред.

235

По другим данным, 4 мая 1982 г. экипаж «Шеффилда», насчитывавший перед атакой 281 чел., потерял 20 чел. убитыми и 26 ранеными. — Прим. ред.

«Шеффилд» продрейфовал трое суток прежде, чем Солт вновь ступил на его палубу. Утром 9 мая судно взял на буксир «Ярмут», чтобы, как надеялись, оттащить остов в Южную Георгию, а уже оттуда транспортировать домой. Ранним утром 10 мая, находясь на краю ПЗЗ в условиях волнующегося моря, корабль вдруг принялся резко крениться, после чего перевернулся и затонул. «Все говорят, будто современные военные корабли рассчитаны на одно попадание, — с грустью заметил Сэм Солт. — Но никто не задумывался о применении такого «одноразового» судна на расстоянии 8000 миль от дома. Это куда хуже, чем угодить в аварию на машине. Тут теряешь все и, конечно же, постоянно задаешь себе вопрос: «Что я мог сделать для предотвращения этого?»

***

Трудно переоценить воздействие гибели «Шеффилда» на личный состав британского оперативного соединения. Солдаты и офицеры в одинаковой степени испытывали состояние шока, глубокого разочарования и подавленности, ибо один-единственный самолет противника, выстрелив дешевой — lb300 000 — и ни в коем случае не сверхсовременной ракетой, летящей на предельно малой высоте над поверхностью моря, смог пустить ко дну британский боевой корабль, целевым образом предназначенный служить для нужд противовоздушной обороны. Столь удручающе подействовал на людей даже не сам факт уничтожения судна, — большинство осознавали неизбежность потерь на войне, — а сделанное вдруг открытие: техника их отнюдь не совершенна. Тут же последовали жесткие обсуждения случившегося. Почему «Шеффилд» не выпустил заряд «соломы»? Потому что команда не считала опасность ракетной угрозой. В будущем любое судно должно будет применять «солому» даже при лишь предположительной ракетной атаке. Оставалось загадкой, как же «Ярмут» избежал попадания АМ 39 «Экзосет», выпущенной вторым «Супер-Этандаром» из атакующей пары.

«Шеффилд» не смог задействовать систему подачи воды для тушения огня из-за повреждений от взрыва по причине того, что ранее капитанам предписывалось применять ее как нечто целое, дабы упростить заливание водой отсека с боеприпасами при возникновении чрезвычайной ситуации. Отныне все пожарные насосы надлежало использовать отдельно. Но что делать со смертоносной опасностью воспламенения кораблей? Пластиковая изоляция кабелей проводки загорелась и внесла свою лепту в распространение облака токсичного дыма, охватившего «Шеффилд», неадекватные аварийные насосы, длинные узкие коридоры, тянущиеся через весь корабль и обеспечивающие доступ к машинным отделениям и к другим механическим узлам. Незамедлительно снабдить команды судов огнезащитными костюмами вместо обмундирования из искусственного волокна, оказавшегося пугающе горючим, возможным не представлялось. Люди с ностальгией вспоминали стальные корабли Второй мировой войны, выдерживавшие множественные попадания, но не загоравшиеся, тот же эсминец класса «Флетчер», переживший пять таранивших его камикадзе в 1945 г., но так и не вспыхнувший. Командование отдало распоряжение поставить по возможности как можно более частые дымовые заграждения на всем протяжении ареала, занимаемого оставшимися кораблями флота, закрыть горизонтальные проходы, а кроме того — чаще отправлять вертолеты с ложными ракетными целями на облет авианосцев, фрегатов и эсминцев.

Что еще можно было сделать? Единственное, пожалуй, — начать воспринимать войну как чертовски опасную штуку? «Мы стали понимать, что война вещь отвратительная и на ней действительно убивают. Мы неожиданно почувствовали себя уязвимыми и очень-очень разозлились на аргентинцев», — рассказывал один молодой офицер. Возможно, отчасти повинен в случившемся весь целиком британский подход к противостоянию в Южной Атлантике, ведь до уничтожения «Шеффилда» личный состав оперативного соединения, как и их соплеменники на родине, почти не испытывали вражды к противнику. Если сами британцы не ненавидели аргентинцев, им оказывалось непросто поверить, что аргентинцы в свою очередь могут ненавидеть англичан до крайней степени — до готовности пойти на многое в стремлении убивать их.

Правда гибели «Шеффилда», как признавал едва ли не каждый на флоте, состояла в том, что британцы жили в условиях некой вымышленной реальности, где война представлялась чем-то искусственным. Нет-нет, задачи свои они выполняли серьезно, но не хватало каких-то последних граммов напряжения, осторожности, всегдашней собранности, которые ощущаются только в обстановке настоящей опасности — причем опасности тебе самому, а не кому-то абстрактному. После гибели «Шеффилда» основные силы оперативного соединения никогда уже не будут действовать так близко к берегу. С того момента перед адмиралом Вудвардом возникла неразрешимая дилемма: целью его служило соблазнить аргентинцев на битву, но как со стратегической, так и с политической точки зрения он не имел права подвергнуть себя риску потерять хотя бы один авианосец, выдвинув его на позиции под нос неприятелю.

«После «Шеффилда» сделалось очевидным, что любая попытка достигнуть превосходства в воздухе будет сопряжена с опасностью лишиться авианосцев», — говорил один из старших капитанов оперативного соединения. — Это стало поворотным пунктом в том смысле, что убедило Сэнди Вудварда в необходимости соблюдать дистанцию». Позднее Вудвард и сам признавался, что на протяжении трех суток после потери эсминца пребывал в состоянии глубокой подавленности. Всякий раз, когда он не находился на командном пункте на борту «Гермеса» или не беседовал по шифрованной телефонной связи с адмиралом Халлифаксом, начальником штаба в Нортвуде, командир часами лежал на койке и прокручивал в мозгу возможные тактические варианты. Вудвард говорил, что за более чем три месяца, проведенных на море, прочитал всего три книги. В отличие от своих подчиненных он не находил для себя возможным пойти и расслабиться на часик-другой вечером, сидя перед телеэкраном и смотря видео. Осознание собственного долга как «человека, нанятого выполнить работу», крепко вцепилось в его естество, пока адмирал вновь и вновь размышлял, как лучше справиться с заданием — изыскать способ решить хитрую головоломку, как покончить с угрозой с воздуха, но не дать ей покончить с ним. Совещаясь с командирами кораблей по радиосвязи в отношении следующих шагов, адмирал послал сигнал всем своим подчиненным: «Мы еще будем терять корабли и людей. Но мы победим».

Поделиться с друзьями: