Битва за Фолкленды

Начало инициативы де Куэльяра ободряющим не назовешь. В предыдущую неделю из-за неожиданного предложения Перу вышел фальстарт. Теперь усилия генсека вызвали раздражение Хэйга. В Вашингтоне сочли, что вмешательство ООН пустило под откос перуанский план. Спикер Министерства иностранных дел США назвал соображения де Куэльяра «любительщиной», а роль ООН «типично деструктивной». За спиной у Хэйга маячил и другой bete noire [262] в лице Джин Киркпатрик, чьи продолжающиеся контакты с эмиссарами Галтьери, бригадир-майором Хосе Миретом в Буэнос-Айресе, бригадным генералом Мигелем Мальеа-Хилем в Вашингтоне и Энрике Росом в Нью-Йорке, сыпали соль на раны, оставленные провалом его миссии. 11 мая Хэйг отреагировал тайной посылкой обратно в Буэнос-Айрес Вернона Уолтерза с заданием лично проверить, не осталось ли там места для вашингтонской дипломатии. Уолтерз повидался со всеми членами хунты и вернулся со вполне предсказуемым известием: пусть Хэйг теперь надавит на Тэтчер точно так же, как он ранее давил на них.

262

В переводе с французского — «черный зверь», что в переносном смысле означает символ беды, но здесь, скорее, источник раздражения. — Прим. пер.

Де Куэльяра неприятно поразили новости о вклинении Вашингтона в спор, поскольку возникала опасность соблазна для Буэнос-Айреса стравить двух посредников между собой. По штаб-квартире ООН поползли слухи о некоем заговоре, будто бы спланированном Уолтерзом (как-никак бывшим сотрудником ЦРУ). В Британии пресса тори вновь стала укореняться в убеждении, что Министерство иностранных дел собирается надуть всех, лишив народ шанса на военный успех. Даже угроза отмены давно ожидавшегося визита папы римского в Британию и вероятное исключение из участия в Кубке мира не позволяли пригасить их задор. Тэтчер уступила под напором доводов Пима о том, что надо испробовать «все коридоры для переговоров», однако она во все большей степени задавалась вопросом — зачем? Конечно, следовало добиться возобновления санкции ЕЭС, и не стоило создавать впечатление, будто Британии наплевать на генерального секретаря ООН или даже рисковать получить вето Совета Безопасности в отношении высадки. Однако аргентинская стратегия, совершенно очевидно, состояла в затягивании переговоров и изматывании оперативного соединения, а миссис Тэтчер отказывалась играть какую бы то ни было роль в этой пьесе. В определенный момент она шла спать с намерением принять какой-то компромисс, но просыпалась твердо уверенная: нет и нет, это даст еще один козырь противнику. Как не видела премьер никакого смысла в тщете Министерства иностранных дел и в ссылках Пима на «наши долгосрочные взаимоотношения с Латинской Америкой».

Конфликт между душой и разумом крайне портил настроение миссис Тэтчер. Штормовые дебаты в палате общин в четверг, 13 мая, разозлили ее и в конечном счете взбесили, когда ее предшественник, Эдвард Хит, позволил себе серию комплиментов, направленных в адрес Пима эа его усилия на путях достижения мира. Ничто так наглядно не иллюстрирует натянутость взаимоотношений между премьером и министром иностранных дел, как ее сердитая реакция на эти замечания. Пим тем не менее закончил день в еще более растрепанных чувствах, после того как его «изжарили живьем» парламентарии задних скамей на заседании своего Комитета 1922 [263] в связи с претворением в жизнь инициативы ООН. Как и нередко в прошлом, контакт миссис Тэтчер с партийными «заднескамеечниками» поддерживался в работоспособном состоянии усилиями незаменимого личного парламентского секретаря, Йэна Гау. Державшиеся жесткого курса члены парламента — тори знали, что их слова придутся по душе премьеру, когда предупреждали Пима о недопустимости возвращения к уступкам вроде предлагаемых Белаунде Терри. Глава британского МИДа вышел из палаты с еще звеневшими у него в ушах криками «Не сдаваться!». Все там, должно быть, походило на совещание военного совета Галтьери месяцем раньше.

263

Имеется в виду британский парламентский орган, в котором состояли рядовые депутаты нижней палаты от партии консерваторов; созданный в 1923 г., он был назван Комитетом 1922 в честь всеобщих выборов предшествующего года. — Прим. ред.

Тогда как внутреннее давление вело Британию в направлении все более крайней и жесткой позиции, Аргентина в какое-то время заколебалась, готовая к компромиссу в переговорном процессе. В среду, 12-го числа, нажим со стороны Уолтерза в Буэнос-Айресе и де Куэльяра и Роса в Нью-Йорке выдавил из хунты личную записку с предложением о крупной уступке: четкая временная граница в вопросе передачи суверенитета более не служила непременным условием урегулирования. Аргентина, значилось там, будет только «договариваться в отношении признания ее суверенитета». Аргентинские делегаты в США поняли намек и появились в утренних новостях по телевидению и на пресс-конференциях с известием: «Суверенитет больше не является непременным условием». Трудно сказать, насколько весомы были заявления в действительности. Почти те же уступки аргентинцы предлагали Хэйгу в начале его миссии, но потом дезавуировали их. Кроме того, Аргентина на данном этапе ставила на переходную администрацию, сделавшую бы любое возвращение к британскому правлению немыслимым за счет возможности для Буэнос-Айреса наводнить острова аргентинскими поселенцами. С толку еще больше сбивали публичные клятвы Галтьери о том, что, невзирая ни на какое урегулирование, «аргентинский стяг над Мальвинскими островами никогда не будет спущен». Гигантский по размаху митинг оппозиции в ту же самую неделю предупреждал хунту: «возвращение Мальвинских островов — законно, но осуществлялось правительством грязными методами. Если оно попытается предать народ в вопросе Мальвинских островов, это будет двойным обманом». Никто, кому довелось прочитать данное заявление в Нью-Йорке или в Лондоне, не мог питать никаких иллюзий на успех переговоров.

Баталии четверга в палате общин в конечном счете истощили терпение Тэтчер на путях дипломатии. Парсонз в Нью-Йорке — одна из фигур в Министерстве иностранных дел, с которым премьер, похоже, поладила, — высказывал мнение о своевременности представления позиции Британии когерентно на бумаге. Тэтчер со всей поспешностью вызвала в Лондон его и Хендерсона и созвала военный кабинет для выработки, по ее намерению, последнего предложения Британии. В пятницу адмирал Филдхауз представил военному кабинету диспозицию кораблей и живой силы для операции «Саттон» — высадки десанта в районе Сан-Карлоса, назначенной на выходные 21–22 мая. Миссис Тэтчер твердо осознавала, что не в праве позволить полусонной мирной инициативе ООН шарахаться туда и сюда по Атлантике тогда, когда вот-вот в полный голос заговорят пушки оперативного соединения. Надлежало решить вопрос за несколько дней. Хендерсон и Парсонз отобедали с Аклендом в клубе «Гарик» в субботу, 15-го, дабы подготовить почву для фактического отказа Британии от дипломатии в вопросах Фолклендских островов.

Состоявшееся на следующий день в Чекерсе совещание военного кабинета памятно его участникам по-разному — то как «ровно в полдень миссис Тэтчер с МИДом» [264] , то как «ужасающая коррида». Премьер-министр сделала первый выпад в обращении к шотландским тори в Перте в пятницу: «Я бы не исполнила своего долга, как подобает, если бы не предупредила вас в простых и ясных выражениях, что… договорное урегулирование может оказаться недостижимым». В самом начале заседания Парсонзу пришлось приложить усилия, дабы заострить внимание премьер-министра на необходимости по крайней мере очистить палубы перед боем с максимальной пользой для себя. Бесспорно, тот час стал для Парсонза лучшим. Словоохотливый, прямой и лишенной той мягкости, так ненавистной миссис Тэтчер в дипломатах, он позволил себе вести с ней спарринг на условиях, на которые мало кто отваживался. «Премьер-министр, — осмеливался Парсонз прервать ее, — если мне будет позволено довести мою мысль до конца, вы, вероятно, согласитесь со мной». Он старательно обходил опасные фразы вроде «будущие добрые взаимоотношения Британии требуют…», используя такие любимые Тэтчер обороты, как «в интересах Британии было бы…».

264

«Ровно в полдень миссис Тэтчер с МИДом» — очевидно, аллюзия с американским фильмом 1952 года High Noon («Ровно в полдень») — классическим вестерном режиссера Фреда Циннемана с Гэри Купером и Грейс Келли в главных ролях. — Прим. пер.

Речь его так поразила миссис Тэтчер, что та позднее попросила Парсонза присоединиться к ее штабу на Даунинг-стрит, чтобы присматривать за его бывшим ведомством, несмотря на давние и прочные симпатии этого дипломата к партии лейбористов.

Задача Парсонза в Чекерсе состояла в создании такого пакета вариантов, который бы посеял в сознании де Куэльяра убежденность в наличии по-прежнему серьезного настроя у Британии относительно достижения мирного урегулирования. Варианта, который бы не стал катастрофическим для правительства с политической точки зрения, если вдруг Аргентина примет его, но и не казался заведомо бескомпромиссным в случае если, как и ожидалось, Буэнос-Айрес отвергнет его. Иначе говоря, это был последний раунд в дипломатической игре, которую вела миссис Тэтчер в тандеме с игрой военной. Предложения едва ли содержали меньше уступок, чем перуанский план, хотя в данной редакции особый упор делался на механизмы обеспечения гарантий британским интересам, отчего схема выглядела более жесткой. Присутствовало тут и предложение о взаимном отводе войск, временные графики и контроль за которым излагались скрупулезно в мелких подробностях. Вместо возвращения британского губернатора предполагалось поставить администратора ООН с его персоналом. Более строгий момент — управление Фолклендскими островами в переходный период должно осуществляться «в соответствии с традиционно действующими законами и практикой». Предлагались всего три наблюдателя от Британии и три от Аргентины. Дальнейшие переговоры рекомендовалось вести «без предрассудков» и завершить «в атмосфере безотлагательности» к концу года. Южная Георгия из списка исключалась. В основном программа предполагала «узнаваемое британское управление» и подразумевала крупный компромисс со стороны Буэнос-Айреса. С другой стороны, Британия передавала формальный суверенитет ООН и в долгосрочной перспективе соглашалась на «ползучую утрату суверенитета». Буэнос-Айрес, безусловно, получал некую награду за свою агрессию.

Вряд ли стоило ожидать от аргентинских вождей принятия такого пакета на данной стадии. Нападение, которое пока дало им известный выигрыш, связывало их и заставляло требовать большего. Парсонз положил план себе в портфель и отвез в Нью-Йорк, где вручил де Куэльяру с просьбой обеспечить как можно более быстрый ответ из Аргентины. Хунта очутилась в роли заложницы собственной пропаганды и решила отходить на жесткие позиции. Рос известил де Куэльяра о желании своего правительства отвода всех войск на их «обычные базы»; и пусть ООН распоряжается единолично без участия местных или британцев; на протяжении переходного периода на острова смогут приезжать аргентинские граждане; переговоры по суверенитету должно завершить к концу года, а иначе пусть вопрос передается на рассмотрение всей Генеральной Ассамблеи ООН, где Аргентина имела все шансы заручиться поддержкой большинства.

Такой вариант — фактическое отклонение британских предложений — стимулировал отчаянную возню лоббистов «на подножке последнего вагона» в Нью-Йорке. Как говорят, Рос в личном плане крайне огорчился реакцией хунты. Де Куэльяр раззявил рот, поняв, что упустил момент — время вышло. Миссис Киркпатрик и ее говорящий по-испански заместитель, Хосе Сорсано, провели встречи с аргентинскими эмиссарами — коммерсантами и дипломатами, равно как и с офицерами — в попытке убедить и помочь договориться. Сорсано сказал Мирету и Мальеа-Хилю прямо в лицо, что британцы «вышибут из вас кишки». Те ответили только холодным «нет». Миссис Киркпатрик пребывала в убеждении, что война на суше закончится катастрофой для взаимоотношений США с Южной Америкой. Она очень опасалась справедливости подтекста ранее сделанного Коста Мендесом открыто заявления Хэйгу: «Если будет война, то вина в том ваша». Похоже, аргентинец говорил не только от имени своей страны, но и от лица всего континента.

***

Во вторник, 18 мая, начальники штабов официально представили схему операции «Саттон» военному кабинету. По словам одного из присутствующих, она являла собой «классику британской военной истории». Каждый из глав видов вооруженных сил описывал участие своего рода войск и, что важнее, излагал личные оценки степени предстоящего риска. Любопытно заметить, руководство сухопутных сил и КВВС предсказывало более значительные потери в кораблях, нежели Королевские ВМС. На самом деле сэр Эдвин Брамалл ожидал даже большего урона в материальной части флота, чем оказалось в конечном счете. Однако тщательная режиссура Левина вновь принесла дивиденды. Не отрицая слабых мест британских ВМС, проявившихся в ходе кампании, в особенности в плане обеспечения прикрытия с воздуха, начальники штабов выразили полную уверенность в способности войск выполнить задачи, поставленные перед ними правительством. Позднее план десантной высадки в Сан-Карлосе предъявили полному кабинету — тогда-то члены его впервые услышали о готовившемся. Никто всерьез не верил в нечто способное предотвратить войну.

На следующий день военный кабинет — скорее с чувством облегчения, чем удивления, — получил ответ аргентинцев на британские предложения. Соответственно из Нортвуда находившемуся на борту «Гермеса» Вудварду отправился приказ продолжать подготовку к выполнению операции «Саттон» по своему собственному разумению. С этого момента отказ от десантной операции потребовал бы отдельного решения — на самом деле неожиданная уступка Буэнос-Айреса грозила смешать оперативному соединению все карты. Члены военного кабинета твердо сошлись на необходимости отозвать все ранее предложенные британцами на переговорах уступки. Британия не могла позволить себе риска услышать призыв к прекращению огня посередине операции на основании того, что-де «вот еще немного, шаг или два и все будет хорошо».