Битые козыри

— Основное различие в развитии второго комплекса — Инта. Если у животных, даже самых высоко организованных, мы могли различать в коре лишь две-три ступени активной деятельности — следы рассудочности, то у человека прослеживаются и восьмая, и даже девятая. И это не предел. Неиспользованные резервы мозга велики. Возможны и более высокие ступени, но я не смогу этого доказать, потому что такие индивидуумы крайне редки.

— Мы с Гарри для этой цели не годимся? — с шутливой обидой спросил Милз.

— Нет. У доктора Лайта Инт приближается к девятой ступени, а у вас — на порядок ниже.

— Так тебе и надо, — незлобиво откликнулся Лайт. — Пора знать, что Мин не умеет говорить комплиментов.

— Напомню, — словно в утешение вставила Ми нерва, — что и седьмая ступень — явление нечастое. На этой модели вы видите самый распространенный уровень — пятую ступень. Этого вполне достаточно, чтобы не только выжить, но и процветать.

— Ну, выжить у нас может и клинический идиот с нулевым интеллектом, — заметил Милз.

— Может, — согласилась Минерва. — Среди животных любого другого вида особь, лишенная всякой сообразительности, обречена на уничтожение. В человеческом обществе все иначе. Естественный отбор потерял свою силу. Для выживания решающим стало социальное положение. Случайности рождения — высокое имущественное положение родителей, унаследованное богатство — не только обеспечат личное благополучие очень глупому человеку, они еще позволят ему испортить жизнь многим одаренным, но зависимым от него людям. Ничто не помешает ему пере дать свои гены детям.

— А как ты отличаешь одну ступень от другой?

— Шкала, конечно, условна… Если эмоции дают о себе знать цветом, тональностью и сочностью красок, то мышление оставляет след в виде линий разной длины и конфигурации. Из таких линий складываются многоплановые, трехмерные орнаменты — умозаключения. Чем богаче набор орнаментов и сложнее их сочетание, тем выше Инт. В отличие от людей животные не способны заглядывать в будущее, даже в самое близкое. А человек… Ко многим его определениям я бы добавила и такое: «Существо, способное прогнозировать». По тому, насколько верно он умеет предвидеть последствия своих и чужих поступков, можно судить о его уме. Для наглядности перейдем к отдельным людям.

У Минервы уже образовалась большая «портретная» галерея в голографическом исполнении, и она демонстрировала ее, как художник, сопровождающий посетителей по своей персональной выставке.

— Вот голограмма Хьюберта Плайнера.

Имя великого физика-экспериментатора, прославившегося созданием установок искусственной гравитаций, было известно всем ученым мира. Но знали его и многие простые люди, далекие от науки, как самоотверженного борца за мир между народами.

— Это, пожалуй, единственный образец Инта, способного иногда подниматься выше девятой ступени. Но примечательна голограмма Плайнера не только этим.

Минерва вернулась к хорошо знакомым стволам эмоций.

— Как и все люди, Плайнер унаследовал от своих прародителей врожденные инстинкты личного и видового самосохранения. Они сопровождают человека всю жизнь. Даже во многих детских играх и в спорте заложены древнейшие элементы инстинктивной про граммы выживания: убежать — догнать; спрятаться — найти; опередить, одолеть… Но на этой голограмме особенно выразительны изменения, которые произошли в Инсе человека как животного общественного. Ствол видового самосохранения необычайно разросся и дал тысячи ответвлений. У Плайнера он заглушил все эгоистические структуры. Кроме уникального сочетания альтруистических эмоций для Плайнера характерно и другое. Не отделимыми от него стали те высокие нравственные начала, которые закреплены социальным опытом, освящены традициями и передаются от одного поколения другому. Это также отразилось на голо грамме. Забота о себе и своих близких оттеснена болью за всех страдающих людей. Ради блага всего человечества Плайнер готов на самопожертвование.

Минерва энергично обводила лучом указки соцветия второго ствола.

— Этот широкий спектр человеколюбивых эмоций — основа нравственности. Она тоже сложилась в ходе естественного отбора. Группы, члены которых жили только каждый для себя, не охраняли женщин и детей, не помогали друг другу, распадались и гибли. Выживали те сообщества, в которых находилось достаточно особей, способных отказаться от личной выгоды для общего благополучия. Вот они, веточки бескорыстия, сопереживания, великодушия, жертвенности… Условимся: вот такие эмоции, заставляющие человека действовать на пользу другим, пусть даже во вред себе, будем называть положительными. А те, которые толкают его на поступки, выгодные только ему и вредные для других, — отрицательными… У Плайнера положительные эмоции связаны с самыми высокими ступенями интеллекта. Освещенные сознанием, они образуют такие механизмы, как обостренная совесть, чувство долга, непреклонная воля.

— Ну, Плайнер — исключение, — заметил Лайт.

— Разумеется. В этом качестве я его и продемонстрировала. Важно, что он есть, что окружение эго истов и стяжателей, в котором он вырос, не помешало ему стать таким. Слишком сильными были его врожденная альтруистическая основа и те идеалы, преемником которых он стал. Статистические данные подтверждают, что уровень Инта и характер зачаточных эмоций не зависят от национальной или социальной принадлежности. Количество гениев и глупцов подчиняется только законам вероятности. А какую роль сыграют те или другие, зависит от условий, в которых будет формироваться личность. Можно высчитать, сколько гениальных людей умерли безвестными, никак себя не проявив только потому, что жили они под гнетом нищеты, насилия, невежества… Сейчас перейдем к другому исключению — противоположному полюсу Инса.

Минерва сменила изображение, и появилась новая голограмма.

— Это Гукс, — представила очередной «портрет» Минерва.

Имя Гукса было также хорошо известно. На экранах телевизоров он занимал гораздо больше места, чем Плайнер. В течение нескольких лет он насиловал и убивал детей. Из корысти или просто в ярости он убивал женщин и стариков. Датчик удалось закрепить на нем во время судебного процесса.

— Его интеллект немногим отличается от тех, что мы видели у плотоядных животных, может быть, чуть повыше. Зато его Инса не найти ни у какого зверя. Этический комплекс атрофирован. Поэтому второй ствол не проглядывается вовсе. А эгоцентризм обогатился такими эмоциями, как всепоглощающая ненависть, садистская жестокость, злобное коварство. Такие биологические чудовища тоже исключение. Но в формировании его личности огромную роль сыграл социальный фон — окружавший его культ индивидуализма, культ личной наживы, воздействие общественного строя, в фундамент которого заложен эгоизм. Естественно, что в такой благоприятной обстановке уродливый первый ствол дал столь редкостные плоды.

— Для чего ты нас знакомишь с уникальными образцами?

— Для того, чтобы показать, как огромен диапазон различий между людьми. Между Плайнером и Гуксом расположились все возможные сочетания интеллекта и инстинктов, иначе говоря, все бесконечное разнообразие характеров, темпераментов, способностей — всего, что в каждом отдельном случае определяет неповторимость личности. Но конечно же не исключения главная сила истории. Человеческий род давно бы вымер, если бы в далекой древности не закрепилось преобладание неких средних величин, своеобразное равновесие между эгоистическими и альтруистическими элементами. Подавляющее большинство людей не гениально, но и не бездарно. Способности, те или иные, почти у всех. У среднего человека корни обоих стволов, а какой из них наберет силу, проявится ли героизм или низость, — зависит от того, к чему принудят человека внешние обстоятельства, и в первую очередь структура общества, в котором он живет. Разовьется ли у него талант или зачахнет, станет ли он честным тружеником или преступником — зависит от воспитания, обучения и многих других условий.

Минерва выстроила ряд голограмм, очень похожих одна на другую.

— Это положение можно проиллюстрировать изображениями, полученными у людей, имена которых ничем не прославлены. Вот характерный образец человека, живущего в обстановке конкурентной борьбы и вечного страха за свое благополучие. Альтруистические эмоции есть и у него, но они до поры до времени приглушены. Помните группу эмоций, определяемых понятием «мое»? У животных они были связаны только с потребностями, от удовлетворения которых зависело — быть или не быть. А у этого вашего соотечественника жизненно необходимые потребности обросли другими, мнимыми, числу которых нет предела. «Мое» распространилось на вещи, вовсе ненужные для самосохранения. И не только на вещи. Появились: «мой успех», «моя карьера», «мой авторитет», «моя власть» и много других.