Битые козыри

— Плохо слышу. Громче!

Иногда Лайт протягивал руку к стоявшему на столе подносу и делал глоток из бокала. При этом он с удовлетворением ловил жадный взгляд, которым «Дик» сопровождал желанную влагу.

Он был очень стойким и натренированным парнем, этот агент Макрожера, и держался до последней возможности. Грохнулся он неожиданно, упал навзничь как подкошенный. Лайт встал, посмотрел в очумелые глаза и брезгливо сказал, обращаясь к своему компьютеру:

— Черт знает какую скверную продукцию стала выпускать «Мэшин-мен компани». Пусть немедленно уберут этот бракованный экземпляр мими.

Тотчас же появился настоящий мэшин-мен, который взвалил на спину безжизненное тело «Дика» и вынес его.

Выслушав рапорт своего сотрудника, Макрожер обрызгал его слюной ярости.

— Идиот! Не мог справиться с чтением.

— Четыре часа, сэр! Четыре часа, не сдвигаясь с места, стоя держал тяжелую книгу и читал. Такой пытки никто не выдержит.

— Пытки… Ты библию читал, святую книгу! А говоришь о пытке. Кретин!

— Это он нарочно, сэр. Ей-богу, нарочно, чтобы испытать…

Эта же мысль пришла в голову и самому Макрожеру. Вряд ли чтение было подсказано религиозными чувствами Лайта. Но как он догадался, что Дик не настоящий?

— Может быть, ты вел себя как дурак — почесывался, чихал?

— Никак нет, сэр. Был в полной форме. Точно как на тренажере.

— Как же он додумался, что ты никакой не Дик?

— Понятия не имею, сэр. Но, пожалуйста, больше к нему не посылайте.

Макрожер и сам понимал, что Лайт так же легко разоблачит любого другого агента. Придется наблюдать издали в обычном порядке. На всякий случай он решил посоветоваться с генералом Боулзом — изложил ему все факты, начиная с незаконченной проверки личности Лайта и кончая инцидентом с неудачливым «Диком».

Боулз хмуро выслушал и спросил:

— Все?

— Так точно, сэр. Очень подозрительная фигура. Вы только не говорите о моих сомнениях боссу. Мне и так от него влетело.

— Запомни, Мак, — сказал Боулз. — В Кокервиле сейчас как в ноевом ковчеге — всякой твари по паре. И подозрительных среди них немало. Если за каждым гоняться, и времени не хватит, и дела поважней упустишь. Пока они здесь, под боком и под присмотром, бояться нечего. Ведь оружия ни у кого нет?

— Исключено, сэр!

— А разговоры не страшны. Пусть развлекаются как могут. Главное — никаких сношений с Землей. Ни одна душа не должна удрать отсюда, пока не кончится праздник. Ни одна!

— И это исключено, сэр.

— А когда юбилей подойдет к концу, возникнут другие задачи. Тогда и получишь новые инструкции, Все!

После этого разговора Макрожер успокоился и перестал тревожиться по поводу странностей, окружавших доктора Лайта,

25

Для местных перелетов гости пользовались разветвленной сетью маршрутных катеров. Только в распоряжение Рэти была предоставлена персональная яхта с выведенной на борту надписью «Маргарэт». Ею и воспользовался Лайт для посещения дворца юбиляра. Они устроились в уютном салоне, прозрачные стены которого позволяли любоваться и привычными красотами космоса, и причудливой архитектурой отелей, понастроенных к юбилейной дате.

Фантазия зодчих придала этим убежищам «элиты» разнообразные формы. Среди них можно было увидеть и строго геометрические фигуры, и вычурные подобия древней готики. По-разному освещенные, безостановочно кружившие по заданным орбитам, они олицетворяли все достижения человеческого гения — его могущество и дерзость. Все знания, которые одно поколение передавало другому, все плоды титанического труда величайших ученых и несметных армий рабочих были сконцентрированы в этом космическом городе, созданном только для того, чтобы обезопасить сотню тысяч, когда будут погибать миллиарды…

Эта мысль не оставляла Лайта, пока Рэти, взявшая на себя роль гида, объясняла ему, какое здание для чего предназначено и кто где поселился. Помогал ей справочный компьютер яхты. Она была нежна, тесно прижималась к Лайту, и он не забывал ласково ерошить ее шелковистые волосы.

— Красиво, Гарри! — восклицала Рэти, указывая на очередную достопримечательность. — Все это, конечно, очень глупо и подло, но ты должен признать, что красиво.

Лайт понимал, что такое зрелище должно вызывать эмоцию, которая выражается словом «красиво», но найти ее у себя он и не пытался. Его мысли-чувства были очень далеки от эстетических оценок.

— Красиво, милая, очень красиво, — соглашался он.

Его сейчас интересовал только центр Кокервиля. Он не мог терять времени на туристические путешествия и сказал Рэти, что устал от обилия впечатлений. Она приказала мими-пилоту взять курс на резиденцию своего прапрадеда.

— Приставать к причалу сразу не будем, — добавил Лайт. — Совершим облет.

Громада обиталища Сэма VI выглядела беспорядочным скоплением цилиндров и кубов, соединенных длинными, узкими переходами. Сторожевой катер стал приближаться к ним для проверки, но издали разглядел название яхты и отвалил.

— Убавь скорость и облетай каждый отсек отдельно, — скомандовал Лайт.

Он узнавал помещения, которые обрисовал ему Молроу, но энергетического блока еще не видел. Только резкий поворот яхты на юг открыл перед ними маячивший в стороне, жарко плавившийся под солнцем огромный шар. С одной стороны его как бы привязывал к главному корпусу короткий коридор квадратного сечения, а с противоположной он был открыт в космос. Выпяченными губами торчали массивные щиты, ограждавшие зев вентиляционной шахты. Шар появился только на мгновение. Следующий крутой поворот яхты убрал его из поля зрения.

— Почему ты свернул? — спросил Лайт. — Подойди поближе к этому отсеку.

— Не могу, — ответил мими-пилот. — Здесь начинается зона запрета.

— Для меня таких зон нет! — повысила голос Рэти.

— Это запрет для всего живого — зона смертель ной радиации.

— Он прав, Рэти, Направляемся к причалу.

Лишь очень немногим гостям было позволено навестить личные покои Кокера, чтобы поздравить юбиляра. Для остальных намечался грандиозный телеприем, на котором смогут присутствовать и пожать руку Сэма VI все сто двадцать тысяч. Помещения дворца были празднично переоборудованы, чтобы избранные из избранных не скучали.

Бесшумные лифты и эскалаторы доставляли Рэти и Лайта в просторные залы, украшенные уникальными творениями искусства. Здесь круглые сутки можно было есть, пить, танцевать, играть в любую из придуманных людьми игр. Рэти заставила Лайта искупаться в искусственных волнах бассейна, поваляться на золотом пляже, поискать «дары Нептуна»…

Лайт подозревал, что здесь за ним непрерывно следят не только телеуши, но и телеглаза Макрожера.

Он вел себя, как должен вести человек, впервые попавший в мир сказочных чудес, — рассматривал, удивлялся, восторгался. Это было несложно. Он помнил, какое выражение лица и какие жесты выражают ту или другую эмоцию. Рэти дурачилась и чувствовала себя счастливой, что доставило удовольствие Гарри. Она словно забыла или не хотела вспоминать о том страшном, что привело их сюда. Об этом напомнил Лайт: