Бизнес-леди и чудовище

– Не волнуйся, Миша, я дотерплю. Ой!

– Господи! – аж подпрыгнул мужчина. – Что? Уже?!

– Поехали скорее, Мишенька, – простонала роженица.

– Так пробка же проклятущая! – чуть не плача, водитель ударил по ни в чем не повинному рулю.

И в этот момент поток машин тронулся, наконец, с места.

Все, кроме заглохнувшего вдруг «Жигуля». Лана поехала тоже, но, увидев в зеркале заднего вида искаженное отчаянием лицо мужика, остановилась и, включив аварийку, начала двигаться задним ходом.

Со всех сторон раздалось возмущенное блеяние автомобильных гудков, сопровождаемое матерным блеянием водителей.

Абсолютно не обращая внимания на поднявшийся гвалт, Лана добралась до заглохшего бедолаги, остановилась и выглянула в окно:

– Помощь нужна?

– Девушка, миленькая, выручайте! – заголосил мужик. – Отвезите, пожалуйста, мою жену в роддом, а то она прямо здесь родит. Машина, сволочь, взбрыкнула, ни в какую ехать не хочет. Пока я «Скорую» вызову, пока они сюда пробьются! Были бы гаишники поблизости, они бы помогли, так ведь как назло, когда надо – их нет!

– А-а-а! – завыла женщина, прижимая руки к животу.

– Давайте! – решительно кивнула Лана. – Сажайте ее ко мне.

– Храни вас Бог, девушка! – обрадовался бедолага. – Только… У вас машина такая дорогая, вдруг Дашутка ее испачкает?

– Не городите ерунды! – досадливо отмахнулась Лана, садясь за руль. – Лучше поторопитесь.

– Ага, ага, – закивал вконец растерявшийся мужик и занялся стонущей женой.

Минуты через две «Лексус» Ланы тронулся, к немалому облегчению остальных участников дорожного движения, с места. Адрес роддома, который второпях начеркал на бумажке мужчина, был совершенно не знаком Лане. Кажется, это где-то в Замоскворечье.

– Вы мне дорогу подскажете? – улыбнулась девушка роженице в зеркало заднего вида. – Я, если честно, слабо эти места знаю.

Та лишь кивнула, вытирая слезы.

Но, надо отдать ей должное, штурманом она оказалась толковым. Следуя ее указаниям, Лана уже через двадцать минут рулила по Замоскворечью.

«Лексус» двигался по узкой двухполосной дороге, окруженной стандартными пятиэтажками, когда женщина вдруг заорала так громко, что на этот раз Лана не удержалась и ударила по тормозам.

«Хорошо, что улица такая пустынная, аварии не будет», – последнее, что успела подумать Лана.

Потом в шею болезненно впилась оса, и все исчезло.

Глава 16

«Вот же зараза полосатая, – проползла, пошатываясь, вялая и заторможенная мысль. – Какого дохлого муравьеда ей в моей машине понадобилось? Ничего ведь сладкого и липкого в салоне вроде не было, арбуз я не ела, «Алую розу страсти» не читала. Интересно, как там тетка? Может, мой «Лексус» стал родзалом?»

Мысли, похоже, все до единой сидели на релаксе, потому что больше всего напоминали сейчас обкуренных растаманов: полный пофигизм к окружающему миру.

Лана нацепила на бредущие одну за другой мысли разноцветные вязаные колпаки, больше похожие на мешки для батата, и, не удержавшись, хихикнула.

И только потом до нее дошло. Вернее, добежало. Запыхавшаяся и раскрасневшаяся мысль: «А почему так тихо?».

Действительно, ведь Лана вырубилась из-за дурацкой осы прямо в машине (хотя раньше она никогда так на укусы насекомых не реагировала), а значит, сейчас должны быть слышны либо вопли роженицы, либо, если провалялась в отключке долго, голоса врачей, к примеру. Или еще кого-либо, ведь не в пустыне же остановился «Лексус».

Но было тихо. Нереально тихо, причем нереальности происходящему добавлял далекий, едва уловимый звук: где-то щебетали птицы.

Все, пора открыть глаза и призвать, наконец, происходящее к порядку. Что за безобразие, в конце концов?! Какие, на фиг, птицы посреди загазованной Москвы?

Глаза, вернее, веки не слушались. Послали хозяйку по широко известному адресу и остались лежать неподъемными чугунными плитами. А потом к бастующим добавилась голова, взорвавшаяся вдруг жуткой, вызывающей тошноту болью.

«А пошли вы все!» – мстительно подумала Лана и снова отключилась.

Видимо, «все» никуда идти не хотели, и потому следующее возвращение в себя было более удачным.

Голова не болела, руки-ноги слушались, веки, похоже, тоже, во всяком случае, распахнулись по первому свистку.

И тут же со стуком захлопнулись. Лана зажмурилась и потрясла головой, надеясь перезагрузить программу.

А нечего всякую ерунду транслировать! Какую-то пародию на будуар фаворитки Людовика-надцатого, а не салон «Лексуса», не говоря уже о больничной палате.

Потому что вряд ли в больничных палатах имеются широченные двуспальные кровати под тяжелыми балдахинами. А в салон «Лексуса» такой сексодром просто не влезет.

Что за…, гм, мурня такая?!

Вместо растерянности в душе нарастала, глухо рыча, злость.

Лана открыла глаза и, словно чертик из табакерки, вылетела из постели, с отвращением разглядывая аляповатые, расписанные золотыми розами обои, затянутый шелком потолок, пушистый розовый ковер под ногами и, как апофеоз китча, мебель в стиле «ампир». Обитую, разумеется, розовеньким, похожим на поросячью задницу, шелком.

Тяжелые темно-бордовые шторы были задернуты, создавая, как, наверное, надеялся хозяин будуара, интимный полумрак.

Но, учитывая обилие розового и красного, бордовый полумрак у Ланы ассоциировался с аппендицитом. Не с болью в животе, а непосредственно со слепым отростком кишки. Вернее, с нахождением в оном. В голову заглянуло, глумливо хихикнув, мерзкое предположение, и Лана с ужасом осмотрела себя, ожидая увидеть корсет и чулочки. Фу-у-у-ф, все в порядке, она по-прежнему в брюках и топике.

Девушка подбежала к окну и открыла шторы. Притаившееся снаружи солнце, похоже, ожидало этого момента с нетерпением, которое и вложило в удар по глазам.

На какое-то мгновение Лана ослепла, а когда проморгалась и отслезилась, обнаружила на окнах то, что никак не вписывалось в антураж комнаты – решетку. Пусть ажурную, пусть больше похожую на металлическое кружево, но все же решетку.

И зачем она на такой высоте? Где-то третий этаж, между прочим, не меньше.

Решив сначала собрать информацию, а потом уже попытаться сложить из собранных кусочков цельную картину, Лана внимательно рассматривала все, что любезно демонстрировало окно.