Бизнесвумен, или Tomorrow starts at midnight

– Извини, через студию проехал, – он поцеловал ее и уселся напротив.

– Привет.

Нина приободрилась, ей было приятно в его обществе, он отвлекал ее, заражая своей неуемной энергией. Миша заказал омлет с травами, свежевыжатый сок и кофе.

– Они обо мне говорили так, словно меня не было. Обсуждали мою внешность, обсуждали, как я читаю, и не стоит ли мне прочесть еще раз, – Мишка закинул в рот большой кусок омлета.

– И что? Тебе было сложно прочесть еще раз?

– А зачем?

– Ну конечно, незачем, – сказала Нина, нетерпеливо постукивая ногой, – режиссер сказал, что у тебя внешность героя и камера тебя любит.

Мишка хмыкнул:

– Ты знала, что они попросят меня показать торс?

– Не строй из себя ханжу! Если у тебя сцены в постели, разве они не должны видеть твое тело?

Миша обратил внимание на ее пустой стакан:

– Заказать тебе еще?

– Нет, спасибо.

– Чувствовал себя стриптизером. Ну и что ты думаешь, дадут они мне эту роль?

– Поживем – увидим, – Нина не хотела заранее его обнадеживать: американский блокбастер, снимающийся в Москве, в главной роли известный голивудский актер. В Москве талантливых ребят, желающих принять участие в этом проекте, хоть отбавляй.

– Когда мы закончили, приехал Ковальчук, переобнимался со всеми и уселся рядом с помрежем.

– С Моникой.

– Да, – Миша утвердительно кивнул, – он наверняка с ней спит. Я так далек от интриг, представляешь, каково мне было после трех часов, проведенных на площадке, наткнуться на ее холодный взгляд! Она смотрела сквозь меня, словно я пустое место.

– Какое тебе до нее дело? Наплюй!

– Нина, я хочу эту роль!

– Не сомневаюсь.

– Есть какой-нибудь план?

– Я бы не отправила тебя на пробы, если бы у меня не было плана.

– Ты мое чудо!

Неожиданно ее глаза наполнились слезами. Заметив его смятение, она извинилась:

– Так, ни о чем. Извини, – она промокнула глаза салфеткой. – Вчера обещала Сергею, что съезжу в детский дом, он видит в этом терапию. Мне нравится с ним разговаривать, он мне помогает. Лика вчера дала контакт, но я не хочу туда.

– И не надо. Не надо себя насиловать, что бы он ни говорил, положись на собственные ощущения.

– Угу, – Нина отложила салфетку в сторону. – Сегодня вечером я поговорю с Брэдом, мы кое о чем договорились в Калифорнии, а у него репутация человека, который не бросает слов на ветер.

– Он ведет все дела Круса. Ковальчук, скорее всего, тоже предпримет попытку. Давай закажем крабов?

Три дня спустя Нина сидела в приемной частной клиники в ожидании врача. Доктора в один голос убеждали ее, что она еще сможет иметь детей. Чтобы не тратить время впустую, она открыла ноутбук и занялась делами. Сосредоточиться под воркование двух молоденьких медсестер было непросто. Нина подняла голову, чтобы попросить их вести себя тише, но в этот момент одна из них сказал нечто такое, от чего Нина почувствовала холодок, пробежавший от макушки и по всей спине. Она встала и подошла к ним:

– Простите, я случайно услышала ваш разговор, скажите, а в какой дом малютки увезли этого младенца?

Медсестра удивилась и переспросила:

– Вас интересует малыш или непосредственно сам Дом малютки?

– Да, мне нужен адрес. «Ториченок энд фэмели» – это мой проект, и мне нужно переговорить с администрацией.

Нина не отдавала себе отчета, зачем. Просто была уверена: ей необходимо оказаться там сейчас, сию минуту.

– Запишите мне, пожалуйста, телефон заведующей и адрес.

Медсестра послушно зашла за стойку ресепшен и через некоторое время передала ей бумажку:

– Пожалуйста.

– Спасибо.

– Куда вы? Ваш прием через минуту!

Уже в дверях Нина повернулась и извиняющимся тоном произнесла:

– Любое свободное время доктора меня устроит, а сейчас я тороплюсь.

Нина перебиралась с одного конца Москвы на другой словно под гипнозом. Смотрела на проносившиеся за стеклом витрины магазинов и жмурилась от удовольствия. Она ехала по Ленинградскому проспекту, затем свернула на улицу Народного Ополчения, немного поплутала, повернув не на том перекрестке, но довольно быстро выехала на нужную узкую улочку с разбитым асфальтом, которая вывела ее к неплохо сохранившемуся кирпичному трехэтажному зданию. Над ним возвышались длинные черные трубы, скромная вывеска при входе подсказала Нине, что она на месте. Хотя здание само по себе было обыкновенным, у нее перехватило дыхание, и она поспешила внутрь.

Нина очаровала заведующую Софью Николаевну Полунину. Пожилая женщина, вопреки правилам, решила провести для нее экскурсию. Бродя по зданию со свежевыкрашенными стенами, Нина рассматривала дешевую мебель, голубые занавески с видимой невооруженным глазом штопкой, перехваченные самодельной лентой, цветы в разных горшках на подоконниках. Во всем чувствовалась рука хозяйки, женщины незаурядной, искренне любившей своих подопечных, но также ощущалась и явная нехватка денег, даже на самое необходимое.

– Мы государственное учреждение и вынуждены драться всеми правдами и неправдами за бюджет.

– Да, я вижу. Я думаю, мы сможем вам помочь, – взгляд Нины цепко выхватывал детали. – Можно мне увидеть детей?

Заведующая замялась:

– Вообще-то не положено: у нас детки маленькие, посторонним вход запрещен. Сами понимаете, вдруг зараза какая.

Нина взяла ее за руку:

– Я прошу вас! Я совершенно здорова, сама только что из клиники, в меня столько всего влили, что я совершенно стерильна.

Софья Николаевна явно колебалась, не зная, как поступить. Нина ей понравилась. В этой молодой женщине чувствовались сила и реальные возможности. Но порядок есть порядок… После недолгих колебаний она махнула рукой – только не к самым маленьким.

Они прошли в большую светлую комнату, в которой стояло около двадцати кроваток. Детки семи-восьми месяцев безмятежно спали. В углу около окна сидела нянечка с клубком шерсти и спицами в руках. Увидев вошедших посетителей, встала. Полунина махнула рукой – мол, не беспокойтесь. И в этот момент у нее в руках зазвонил телефон. Знаком попросив Нину подождать, она быстро вышла, чтобы не разбудить детей. Нина осталась одна, не считая неприметной нянечки, и огляделась. Сделав несколько шагов вперед, заглянула в кроватки. Обратила внимание, что младенцы в одинаковых ползунках и распашонках выглядят как херувимчики. Тихонько прошла между рядов, поправляя одеялки и заглядывая в личики. Когда она развернулась, чтобы пройти обратно, встретилась глазами с малышом, который лежал с открытыми глазами и пристально смотрел на нее. Нина почувствовала удары сердца так, словно оно буквальным образом выскочило из груди и забилось где-то в шее, и она непроизвольно положила руку на горло. Теперь они смотрели друг на друга. Он улыбнулся, вытащил руку, махнул и произнес звук, напоминающий «ма». Нина не могла пошевелиться, а нянечка, поднявшись с кресла, подошла к малышу и всунула ему в рот соску:

– Спи, рано еще, других сейчас разбудишь, егоза!

– Как его зовут? – спросила Нина шепотом.

– Сашка, – так же шепотом ответила нянечка и добавила: – Мать в родах померла, мужа не было, родственники про него и слышать не захотели.

Нина пыталась сдержать нахлынувшие эмоции, продолжая одной рукой держать себя за горло, а другой зажимать себе рот, но из глаз сплошным потоком катились слезы:

– Сашка…

– Уж больно вы чувствительная дамочка, у нас тут и не такого насмотришься.