Благие намерения
Шрифт:
– Дура!
– гаркнул он изо всех сил.
Наталья удивилась и замолчала. С одной стороны, ослышаться она не могла. С другой стороны, еще ни один мужчина на такое не осмеливался. Оставалось предположить, что вождь приказал ей что-то по-полинезийски. А что? "Рура", "таро", "дура"… Очень даже похоже.
– Никто тебя не заставляет, - сказал Толик.
– Не хочешь - не надо. Лева, отчаливай.
Чувствуя себя крайне неловко, Лева оттолкнулся веслом от берега, и узкий "Гонорар" заскользил по сумрачной предгрозовой воде, неохотно теряя скорость, пока не клюнул носом в борт яхты.
В
– Это подло!
– хрипло выговорила она, и губы ее дрогнули.
Толик хладнокровно пожал плечами.
– Валентин!
– взвыла Наталья.
– Неужели ты допустишь?..
– Сидеть!
– тихо и грозно сказал Толик дернувшемуся Валентину.
А пустой "Гонорар" уже скользил в обратном направлении. Его оттолкнул Лева - просто так, без всякой задней мысли, но Наталья почему-то восприняла этот поступок как пощечину.
– Мне не нужны ваши подачки!
– И порожнее каноэ снова устремилось к яхте. Лева поймал его за нос и вопросительно поглядел на Толика.
– А не нужны - так не нужны, - все так же невозмутимо проговорил вождь.
– Счастливо оставаться.
Но тут потемнело, заворчало, пальмы на склонах зашевелились, как бы приседая, и Наталья поняла, что шутки кончились.
– Это подло!
– беспомощно повторила она.
– Лева… - сжалился Толик, и Лева опять послал каноэ к берегу.
На этот раз Наталья не ломалась. Неумело орудуя веслом, она погребла к латаному борту "Пенелопа", и в этот миг вода в бухте шумно вскипела от первого удара тропического ливня.
Толик мельком глянул на Валентина и поразился, прочтя в его глазах огромное облегчение.
"Все-таки, наверное, Валька очень хороший человек, - подумал Толик.
– Я бы на его месте расстроился".
19
На втором часу ожидания Федор Сидоров прокричал с борта "Пенелопа", что если хоть еще одна капля упадет на его полотна, он немедля высаживается на берег. Но в этот момент брезентовый тент захлопал так громко, что Федора на дюральке не поняли.
– Сиди уж, - буркнул Лева.
– Вплавь, что ли, будешь высаживаться?
Гроза бесчинствовала и мародерствовала. В роще трещали, отламываясь, пальмовые ветви. Объякоренный по корме и по носу "Пенелоп" то и дело норовил лечь бортом на истоптанную ветром воду. Вдобавок он был перегружен и протекал немилосердно.
Страха или какого-нибудь там особенного замирания давно уже ни в ком не было. Была досада. На Валентина, на Толика, на самих себя. "Господи!
– отчетливо читалось на лицах.
– Сколько еще будет продолжаться гроза? Когда же, наконец этот идиотизм кончится?"
Не защищенный от ливня "Гонорар" наполнился водой и, притонув, плавал поблизости. Толик хмуро наблюдал за ним из дюральки.
– Зря мы его так бросили, - заметил он наконец.
– И берег за собой не убрали. Черт его знает, что теперь Таароа о нас подумает, - пришли, намусорили…
Пожалуй, если не считать Валентина, вождь был единственным, кто еще делал вид, что верит в успех предприятия.
– Ну, каноэ-то мы так или иначе прихватим, - сказал Валентин.
– Оно в радиусе действия
Толик мысленно очертил полукруг, взяв плотик с проволокой за центр, а "Гонорар" - за дальнюю точку радиуса, и получилось, что они прихватят не только каноэ, но и часть берега.
В роще что-то оглушительно выстрелило. Гроза, окончательно распоясавшись, выломила целую пальму.
– Вот-вот!
– прокричал Толик, приподнимаясь.
– Не хватало нам еще, чтобы громоотвод разнесло!
Последовал хлесткий и точный удар мокрого ветра, и вождь, потеряв равновесие, сел. На "Пенелопе" взвизгнули.
– Валька, - позвал Толик.
– Да.
– А ты заметил, в прошлый раз, ну, когда нас сюда забросило, молния-то была без грома…
– Гром был, - сказал Валентин.
– Как же был? Я не слышал, Лева не слышал…
– А мы и не могли его слышать. Гром остался там, на реке. Мы как раз попали в промежуток между светом и звуком…
За последнюю неделю вождь задал Валентину массу подобных вопросов - пытался поймать на противоречии. Но конкурент колдуна ни разу не сбился, все у него объяснялось, на все у него был ответ, и эта гладкость беспокоила Толика сильнее всего.
– Валька.
– Да.
– Слушай, а мы там, на той стороне, в берег не врежемся?
– Нет, Толик, исключено. Я же объяснял: грубо говоря, произойдет обмен масс…
– А если по времени промахнемся? Выскочим, да не туда…
– Ну, знаешь!
– с достоинством сказал Валентин.
– Если такое случится, можешь считать меня круглым идиотом!
Толика посетила хмурая мысль, что если такое случится, то идиотом, скорее всего, считать будет некого, да и некому.
Ну, допустим, что Валентинова самоделка не расплавится, не взорвется, а именно сработает. Что тогда? В берег они, допустим, тоже не врежутся. А уровень океана? В прошлый раз он был ниже уровня реки метра на полтора. Не оказаться бы под водой… Хотя в это время плотина обычно приостанавливает сброс воды, река мелеет. А прилив? Ах, черт, надо же еще учесть прилив!.. И в который раз Толик пришел в ужас от огромного количества мелочей, каждая из которых грозила обернуться катастрофой.
Многое не нравилось Толику. Вчера он собственноручно свалил четыре пальмы, и та, крайняя, на которой был установлен штырь громоотвода, стала самой высокой в роще. Но что толку, если еще ни одна молния не ударила в эту часть острова! Вот если бы вынести штырь на вершину горы… А где взять металл?
А еще не нравилось Толику, что он давно уже не слышит голоса Тупапау. Наталья молчала второй час. Молчала и накапливала отрицательные эмоции. Как лейденская банка. Бедный Валька. Что его ждет после грозы!
"Ну нет!
– свирепея, подумал Таура Ракау.
– Пусть только попробует!"
– Мужики, это хороший пейзаж, - доносилось из-под тента яхты.
– Это сильный пейзаж. Кроме шуток, он сделан по большому счету…
Толик прислушался. Да, стало заметно тише. Дождь почти перестал, а ветер как бы колебался: хлестнуть напоследок этих ненормальных в лодках или же все-таки не стоит? Гроза явно шла на убыль.
Валентин пригорюнился. Он лучше кого бы то ни было понимал, что означает молчание Тупапау и чем оно кончится.