Благие знамения (Добрые предзнаменования)

— Ага, — ехидно сказал Кроули. — То есть ничего общего с такой дешевкой, как массовые убийства? Исключительно персональное обслуживание, каждая пуля выпущена по индивидуальному заказу снайпером высшей квалификации?

Азирафаэль не стал утруждать себя ответом.

— Ну и что мы теперь будем делать? — спросил он.

— Попытаемся немного поспать.

— Тебе не нужно спать. И мне не нужно спать. Зло никогда не спит, а Добродетель вечно на страже.

— Зло вообще — возможно. А вот это конкретное воплощение Зла обрело привычку время от времени преклонять голову.

Он взглянул на дорогу. Не за горами время, когда спать ему уж точно не придется. Если Внизу обнаружат, что он, лично он, умудрился потерять Антихриста, из архивов поднимут его отчеты об испанской инквизиции и опробуют на нем все тамошние методы — сначала по отдельности, а потом совокупно.

Покопавшись в бардачке, он наугад вытащил кассету и вставил ее в магнитофон. Возможно, музыка слегка…

…У Ве-ельзевула есть черт, припасенный для меня, для меня… [63]

— Для меня, — пробормотал Кроули. В его взгляде мелькнуло недоумение. Затем он сдавленно вскрикнул и поспешно вырубил звук.

— Конечно, мы могли бы привлечь к поискам человека, — задумчиво сказал Азирафаэль.

— Что? — рассеянно переспросил Кроули.

— Люди отлично умеют находить пропавших людей. Они занимаются этим уже тысячи лет. А ведь этот ребенок — человек. Так же, как и… ну, ты знаешь. Пусть он скрыт от нас, но другие люди, возможно, сумеют… э-э, почувствовать его, что ли. Или заметить нечто такое, что нам и в голову не пришло бы.

63

Кроули не может избавиться от песен группы «Queen», в данном случае — от «Bohemian Rhapsody» ( Примечание редактора).

— Ничего не получится. Он же Антихрист! У него есть… ну, что-то вроде встроенной защиты, как ты не понимаешь? Ему не обязательно даже знать о ней. Но она не позволит людям хоть в чем-то его заподозрить. Пока не позволит. Пока не завершится подготовка. Любые подозрения будут отскакивать… стекать с него, как… с кого там вода хорошо стекает, — нескладно закончил он.

— А у тебя есть идеи получше? Есть хоть какая-то идея? — спросил Азирафаэль.

— Нет.

— В том-то и дело. А эта может сработать. Только не говори, что у тебя нет на примете какой-нибудь подходящей конторы. Известное дело, у меня тоже есть. Посмотрим, не нападут ли они на след…

— А чем они лучше нас с тобой?

— Ну, для начала, они не станут заставлять людей стрелять друг в друга, не станут гипнотизировать почтенных женщин, не…

— Ладно. Ладно. Но у этой затеи шансов примерно столько же, сколько у снежка в преисподней. Поверь мне, уж я-то знаю. Но раз мне в голову не приходит ничего получше… — Кроули выехал на автостраду и повернул в сторону Лондона.

— У меня есть… небольшая агентурная сеть, — немного помолчав, сказал Азирафаэль. — Раскинутая по стране. Хорошо обученные кадры. Могу поручить расследование им.

— У меня, э-э, тоже есть нечто подобное, — признал Кроули. — Сам понимаешь — а вдруг пригодится…

— Значит, нужно подключить их к делу. Как полагаешь, они смогут работать вместе?

Кроули покачал головой.

— Навряд ли, — сказал он. — Они не настолько искушены в вопросах политики.

— Тогда каждый из нас свяжется со своими агентами. Посмотрим, что им удастся выяснить.

— Что ж, попытка не пытка, я полагаю, — сказал Кроули. — Хотя Бог свидетель, у меня и так дел выше крыши.

Он на мгновение наморщил лоб, а потом торжествующе хлопнул ладонями по рулевому колесу.

— Гуси! — воскликнул он.

— Что?

— Вот с кого вода стекает!

Азирафаэль глубоко вздохнул.

— Следи, пожалуйста, за дорогой, — устало сказал он.

Они вернулись в Лондон на рассвете, слушая «Мессу си минор» И. С. Баха с вокальной партией Ф. Меркьюри.

Кроули нравился утренний город. После восьми его наполняли миллионы бездельников, но в самую рань его обитателями были только по-настоящему занятые люди на серьезных работах, а потому на улицах было сравнительно тихо. Перед книжным магазином Азирафаэля на узкой улочке желтели линии, запрещающие парковку, но стоило «Бентли» подъехать к тротуару, как они послушно отползли.

— Итак, договорились, — сказал он, когда Азирафаэль взял с заднего сиденья свой фрак. — Будем поддерживать связь, ладно?

— А это что такое? — спросил Азирафаэль, поднимая с сиденья коричневый прямоугольный предмет.

Кроули скосил глаза.

— Книга? — уточнил он. — Это не мое.

Азирафаэль перевернул несколько пожелтевших страниц. В глубине его души тихонько зазвенели библиофильские колокольчики.

— Должно быть, та барышня оставила, — медленно произнес он. — Надо было записать ее адрес.

— Послушай, у меня и так полно неприятностей. Не хватало только слухов о том, что я возвращаю людям утерянное имущество, — сказал Кроули.

Азирафаэль открыл титульную страницу. Пожалуй, очень удачно, что Кроули не видел выражения его лица.

— Ты можешь просто послать ее в Тадфилд по почте, — сказал Кроули, — если для тебя это так уж важно. Кому: «Чокнутой девице с велосипедом». Никогда не доверяй женщинам, которые дают средствам передвижения дурацкие прозвища…

— Да-да, несомненно, — пробормотал ангел. Он неловко вытащил ключи, уронил их на тротуар, поднял, уронил снова и поспешил к двери магазина.

— Так что, будем держать друг друга в курсе? — окликнул его Кроули.

Азирафаэль застыл, недовернув ключ в замке.

— Что? — переспросил он. — А-а… Да-да. Разумеется. Очень хорошо. — И он захлопнул за собой дверь.

— Отлично, — проворчал Кроули, который вдруг почувствовал себя ужасно одиноким.

Луч фонарика метался по траве возле дороги.

Очень непросто отыскать книгу в бурой обложке среди бурой листвы в бурой воде или на буром дне придорожной канавы, да еще в бурой — ну хорошо, в серой — предрассветной дымке.

Особенно если ее там нет.

Анафема испробовала все способы, какие только знала. Она методично исследовала все вокруг. Решительно прочесала папоротник у обочины. Небрежно прошлась вперед-назад, как бы невзначай поглядывая на землю. Она применила даже самый хитрый прием, который, как подсказывали романтические струны ее натуры, просто не мог не сработать: театрально опустила руки, устало присела на траву, позволив взгляду опуститься на первое попавшееся место — где, будь она героиней любого уважающего себя рассказа, и должна была лежать потерянная книга.