Благодарность ведет в райский сад: венок поэм

Автопортрет с тюрей

Среди апельсинных ноктюрнов,С бокалом свечи золотой?Нет, с ложкой над кашею-тюрейВ сорочке из марли пустой.Так крепко я ложку держала,Что сгинула в нетях война:Видать, победиха-державаИ тюрей спасаться вольна!Она присмотрела за мною,И я не забыла о том,Как мать подпирала спиноюНаш талый, наш глиняный дом,Как вечером с доброго небаСнимал мой усталый отецПшеничное солнышко хлеба,А вместо звезды – леденец.

Русский рисунок

Не стольный град, не пуп вселенной –Укромный русский городок,Где каждый домик белостенныйИздревле смотрит на восток.Где на скамейках толстопятыхКорзины яблок там и тут,А во дворах вьюны и мятыИнтриги нежные плетут.Где белоствольною калиткойЛегко войти в моё давно,Когда я, как иголка с ниткой,Вплеталась в русское рядно.Лазурный, алый, белый, синий –Как много вышито цветков!Вся златошвейная РоссияИз малых смотрит городков.Творит всё новые узоры,Хотя и старым несть числа:Святые вещие соборыИ певчие колокола.Покорна их смиренной силе,Душа трепещущая мнит,Что и небесная РоссияВ те колокольчики звонит!

Азбука

Свитки пелёнок, крещальные свечи,Азбукварей лепотки,Детская комната отческой речи,Световершки-корешки.Кажется, издревле стол письмодельный –Спящего дерева ствол –Мне отпустили, как город удельный…Вот этот письменный стол.Как поживаете, азы и буки?Плещутся над головойЗеленоглазые светышки-звуки,Дерево светит листвой.Здравствуй, хранилище лада и рады,Здравствуй, взыскательный род!Близко я, у родословной ограды,Скоро ль дойду до ворот?Или провидишь, мой предок глазливый,Грешной судьбы переплёт?Полно!Нас взыщет лишь Бог справедливый,Взыщет – и тем вознесёт…Близко я, родичи, слухом и духом,Рядышком мой окоём,Выстланный светом, и словом, и пухомВеры,А тем и живём.Копятся тайны любови и гнева –Вызнает, кто помудрей…Светит листва православного древаСвитками азбукварей.

Русский спас

«Я не могу весёлых песен петь!» –Пою певцу печальному вослед(Он, может быть, печален и в раю?)И музу старомодную моюНе вывожу стеснительно во свет,В причудливую шёлковую сеть.Да и сама не столько хороша,Чтоб дивовать собой капризный люд:Меня в садах растила Дар-гора,Моим стихам устраивали суд,Стесняясь поэтических причуд,Отпетые ребята-бисер'a –Спасибо им, что выжила душа!Ещё она повадилась летатьНа пажити отцовских Житне-Гор:И в Житне-Горах, и на Дар-гореДавно, ещё при батюшке-царе,Сияли церкви.Живы – с эких пор! –Они не дали душу расплескать.Такое счастье.Видно, неспростаДуша глядела сызмала на Спас,В премудрую Евангельскую даль –Премудростью же множится печаль…Такое счастье выпадаетРазИ навсегда, до самого креста.

В родном селе

Куда мы едем ночью на подводе?От взгляда солнца волчьего укрытоШершавою рукою материнскойТатьянино бессонное лицо.О, Господи!Уже тогда – Татьяна,Тогда уж с полным именем носилась,Как с расписной, набитой чудом торбой,Дни обживая, словно погремушки.Но, чтобы косы выдались на славу,Чтоб змеями любовными взвивалисьНад будущими радостями жизни,Была Татьяна долго стригунком,Шершавою рукою материнскойИ ножницами стрижена «под ноль»…О, жеребёнок, мчащий за телегой,Ты всё ещё летишь дорогой к домуПо чистой тверди памяти Татьяны!Забыла столь всего – дорогу помнюСквозь многолетье лунное, степное,Лесное, огородное, речное,Туда, где мне и пять, и семь, и десятьВсё исполнялось лет, всё исполнялось,Туда, где всё встречали и встречали…Меня вносили в старенькую хату,Закутывали в сонные одеждыИ спать велели под приглядом света,Незыблемо парящего в лампадеПред ликом строго-доброго святогоТам, в глубине, в старинном возвышенье…Шершавей, тяжелее материнскихВсегда бывали бабушкины руки,Что в сон меня тихонько опускали…Когда же утро – петухи с подзоровКричали, замиряясь с петухамиЗари, а те – с дворовыми, живыми,А над столом струился пар молочныйИз голубой, а может, красной кринки.Такой всегда была дорога к дому.Она в душе на донышке осталась,Горчит домашним сладким молоком…

Житне-горы

Иду к мосткам – узлом тугая скатерть, –Чтоб колотить бельё, шагая вброд,Пока мой дед не остановит:– Хватит! –И речку у меня не отберёт.В нём вымах стати, удали, простора,И, напролом идя через дворы,Он сам похож на Житне-Горы,Такой он с незапамятной поры.И я, в себе его почуяв силуИ крови буйный и крутой замес,Во всё, как он, напористо входила,Глаза в глаза – всему наперерез.Когда мой дед, такой могутно-древний,Из-под широкой поглядит руки,Я знаю, на краю родной деревниПод этим взглядом крякнут мужики.

На родине отца

Я знала – сплю, я знала – сон,И значит, дело поправимо!Пускай, пускай ведёт крапива,За руку тянет под уклонВ глухую темень, в жёлтый просверк,В кудлатый мрак над головой,Пускай теперь поставят прочеркВзамен судьбы моей живой –Ведь я проснусь! И я проснулась.Настуня домывала пол,Удобно подоткнув подол.Трава щеки моей коснулась,Но раньше – мягкий травный духВозник и медленно потух,Вернее, я в траву вдышалась…– Ах, Настенька, такая жалость!Не досмотрела страшный сон:Тянула за собой крапива,Тащила вроде бы в полон!– А я до свету окропилаВодой серебряной углы,Ведь завтра Троица Святая!Вставай, теперь легко светает.А сны худые не хули:То души бабушки и деда,Переборовши столько лих,От незадачливого делаОстерегают, слушай их!Убрали дом лесной травою.В отдохновенье гостевомБрожу окрестностью рябоюВ далёком нимбе дождевом.Покой и нега.БесконечностьВ стереопении цикад,Куда ни гляну наугад –Во всём такая долговечность!С налёту взять кувшинок храмыУтята пробуют, галдя.Всё ближе дождь, всё ниже травыКак бы в предчувствии дождя.Паук по вдовьей паутинеВот-вот ударит стрекача,И на церковной золотинеЛуч оплывает, как свеча…И мельком сон маячит мой!Какая мука… что скрываю,Какое зло таю? ДомойИду –И вишен не срываю.

Мои дядьки-хохлы

…Идут по шляху не пыля,Как память иль туман,Не ямят житные поляПавло и Иоанн.За дольный дол, за крайний крайТечёт родная рать,А как её встречает рай –С земли не увидать.Для смертных веси Вышних силБезвидны и пусты,Зато в овершиях могилПечалятся кресты.Но средь каких подрайских жит,Надеясь на талан,Павло невидимо лежит,А рядом – Иоанн?Да на Руси же на родной!Быть может, у ветлы,Куда приносит ветр ржанойПуха половы пострадной? –Здесь, поминаемые мной,Лежат мои хохлы.Уж сколько лет наследный крикПечёт мои уста:Не вечный огнь – бессмертный хрип:«За Родину! За Ста…»

Ночные бабушки

Пугливые ночные бабочкиВлетают в окна со двора.Бессонные ночные бабушкиМаячат в окнах до утра.В ночах и долгих, и томительныхГлаза их слабые ясны,От сновидений истребительныхДавно они упасены.И даже снами намолённымиНе успокаивает ночь:Под одеялами тканьёвымиНе спится, холодно, невмочь…Земля их взоров не сторонитсяИ не взыскует за погляд,И тихо бабушки-бессонницыНа землю тихую глядят.Что видят?Словом не обмолвятся,Немы их тайные путиК той утешительной околице,Куда назначено дойти.Куда?Ни постука, ни голоса,Ни запоздалого письма,И ниже ветра,тоньше колосаИх немудрёные дома.А я – из грешниц, из мечтательницВ младом согласье глаз и рук –Как я стесняюсь их, старательниц,Как я жалею их, старух!.Приноровляюсь к их беседушке –И утро благостно-тепло…Ах, бабушки, седые детушки!И твердь земли, и неба скло…

Пение

Сколько б добра ни свершили,Чтоб не владычила тлень, –Есть ещё в мире вершины,Есть ещё завтрашний день.Песенный влюбчивый голос,Горнему вторя певцу,Животворит, словно колос, –Мне эта нива к лицу.Помню, как в здравом застольеГрезил под скрипку отец, –Словно поил чистопольеЛепетных детских сердец.Отсветы этого пеньяДержат доселе в теплеДушу, а бремя ученья –Нива ума на челе.Вечна Господня держава,А человек – словно миг.Будет ли доброю жатваПевчих колосьев моих?

Музыка счастья

Берёзы и дети, кресты и купавы,Вещующий ветр и живая вода –Для плоти и духа, для доли и славыТрудился-молился мой рус навсегда.Из ниток лозовых, из вишенных бусинСплеталось монисто для всякого дня,Роняли перо перелётные гуси –Вослед поклонясь, подбирала родня.Копилась великая музыка рода,В ней пели петуньи, цвели петухи,Скользила меж пажитей реченька Росса,Пока не стекла – до слезинки! – в стихи.Жива ли? Я помню холмы и долиныВ родном государстве с названьем села,Они-то на месте, они-то из глиныДа жилы древесной, а речка – из сна.Из сретенья сердца и времени века,Закончится век мой – закончатся сны,И так уж цветная вишнёвая веткаРастерянно тает белей белизны.Во снах ли? Ужель наяву не воспета…Авось, приживутся родные лады,И музыка молниеносного светаПродолжится пеньем протяжной воды.Томлюсь: увеличу ли музыку рода?Ведь сколь на душе шелковья-суровья!Иль нищим порывом пиита-рапсодаПо ветру пустому развею ея?