Благословение вершин

И вот снова его руки блуждают по ее телу, и он, нетерпеливый, горячий, безумный, тащит ее к постели. И опять они срывают друг с друга одежду, задыхаются, и он шепчет ей на ухо нежные, дурманящие слова и властно, требовательно, страстно овладевает ею.

И потом они лежат, мокрые от пота, почти бездыханные, ошеломленные, и она прижимает его голову к груди и гладит по взъерошенным колючкам волос.

— Сумасшедший, я люблю тебя, слышишь? — бормочет она и чувствует, как по ее щеке ползет огромная, горячая, сладкая слеза.

Он медленно поднимает голову и невинно, как ребенок, заглядывает ей в глаза.

— Девочка, скажи, ты ведь теперь моя, правда?

Они вернулись в Нагир только к пяти часам вечера. Перед отъездом из деревни Крису пришлось сыграть с деревенскими ребятишками в крикет. Они нашли где-то клюшки и мячик и, усевшись во дворе, терпеливо ждали, пока парочка влюбленных выйдет из комнаты. Потом Аджей и Ума Дэви упросили их остаться на ланч и только после ланча, тепло распрощавшись, отпустили.

Крис остановил мотоцикл возле «Альянса», и Кэрол соскочила на землю.

— Черт, Клаус снесет мне голову за то, что я не вернул ему вовремя байк, а Саймон четвертует — ему никогда не доставляло удовольствия выступать в роли кухарки, — сказал Крис.

— За голову тебе бояться нечего — она и так еле держится на плечах, а за остальные части твоего тела беспокоиться должна я. Боюсь, без них мне будет скучновато, — со смехом ответила она.

— Что ж, тогда я буду яростно сражаться за сохранение своих бесценных членов, дабы леди не пришлось скучать.

Она звонко рассмеялась и, хохочущая, подошла к нему. Одной рукой держа руль, он другой рукой притянул ее за талию к себе и крепко поцеловал в смеющиеся губы.

— Приходи на ужин, девочка. Я закрою кафе пораньше, и мы сможем побыть одни.

Она перестала смеяться.

— Не смогу. Я дико устала. Хочу выспаться. Так много всего произошло за прошедшие сутки… — Она вздохнула, и ее глаза слегка помутнели. — У меня все тело дрожит. Ты… ты…

— Это все ты, — нежно сказал он и провел пальцами по ее губам. — А они стали полнее.

— У меня все стало полнее, — с шутливым упреком сказала она.

Он склонил голову набок и уставился в ее глаза.

— И глазки у тебя сверкают, как два безумных голубых бриллианта.

— Я пойду, — тихо пролепетала она.

— Подожди. — Он встрепенулся. — Мы забыли вчера позаботиться о твоем синяке. Дай мне, пожалуйста, мой рюкзак, у меня есть отличная аюрведическая мазь.

Она усмехнулась, сняла с багажника его рюкзак и дала ему. Он достал из карманчика тюбик.

— Вот, намажь все, что болит. Боюсь, за прошлую ночь у тебя синяков прибавилось. Я, наверное, вел себя как дикий, голодный зверь, — виновато продолжал он. — Прости, я больше не буду таким. Я буду нежнее. Я буду нежным зверем.

Он с такой трогательной и нежной грустью посмотрел на нее, что у нее стали подкашиваться коленки. Она снова блаженно вздохнула.

— Не надо быть другим, ты великолепен.

Как ей не хотелось расставаться с ним! Но ее разум, тихонько попискивая, говорил, что ей лучше побыть остаток дня одной. Отдохнуть и понять, что произошло.

Внезапно она вспомнила о книге.

— Крис, одолжи мне «Алхимика» до завтра. Я бы хотела дочитать его.

Он достал книгу и протянул ей.

— Не торопись. Я уже прочел его и взял только для тебя. Думал, если тебе вдруг станет скучно в моем обществе, так пусть он развлекает тебя. Теперь вижу, что сделал ошибку: ты предпочла его общество моему.

Она улыбнулась.

— Только до завтра.

— Буду надеяться.

Он еще раз притянул ее к себе, поцеловал и отпустил. Она вспорхнула по ступенькам, на середине лестницы остановилась и обернулась. Он сидел, поставив локоть на руль, подперев ладонью подбородок, и… смотрел куда-то в глубину себя.

Еще ни одну женщину в своей жизни он не отпускал от себя с такой щемящей, отчаянной болью в сердце.

7

Клаус сидел на крыше, вальяжно развалившись в соломенном кресле, и еще издалека увидел подъезжающего к его гостинице Криса.

Слава Богу, и Крис, и байк целы, подумал он. Надеюсь, с девушкой тоже все в порядке.

Он встал, подошел к краю крыши и замахал руками.

— Привет славному походнику! — крикнул он. — С успешным возвращением!

Крис помахал ему в ответ.

— Привет, дружище! Надеюсь, я буду помилован за жестокое опоздание?

— Только в том случае, если причина твоего опоздания романтическая или, скажем точнее…

— Не будем говорить точнее, Клаус! — перебил его Крис, сходя с мотоцикла.

— Поднимайся ко мне! У меня, как видишь, сегодня выходной! И прихвати для себя креслице в холле!

Через пару минут Крис с легким соломенным креслом в руках появился на крыше.

— Чертовски красивый вид, приятель. — Крис поставил кресло на цементную крышу и огляделся.

— А у тебя, должен заметить, чертовски счастливый вид, — сказал Клаус и похлопал его по плечу. — До неприличия счастливый.

Крис улыбнулся и промолчал.

— Понятно, — продолжал Клаус. — Комментарии излишни. Хочешь немножко этой дряни? — Он указал на бутылку «Миринды», стоящую на полу. — Может, эта синтетическая отрава вернет твоему лицу выражение естественной человеческой неудовлетворенности.

— Давай. Мне сейчас все равно, что пить.

Крис приложился к бутылке и жадно выпил половину ее содержимого.

— А ты сам пьешь ее с той же целью? — спросил он, задыхаясь.

— Ты чертовски догадлив, приятель, — с улыбкой ответил Клаус. — Нужно же хоть иногда испытывать в жизни что-то неприятное.

Крис взбежал по ступенькам на веранду своего кафе.

— Саймон! Пришла твоя свобода! — громко прокричал он. — Встречай ее с песней!

Саймон не отвечал. А вместо песни освобождения в кафе играла странная, чужая музыка. Явно не из его коллекции. Какой дурак поставил это кислотное техно? — подумал Крис.