Благословенный

— Откуда сия напасть? — в изумлении пристал я к своему «кавалеру».

— Увы, ваше высочество, такое иной раз случается, особливо зимою. Прислуга приносит в одежде или париках, а там и разносится по всем покоям!

Дело дошло до императрицы, и та повелела «травить и морозить». На это время надобно было покинуть дворец: турецкие и персидские порошки, применявшиеся против этой дряни, для здоровья людей тоже отнюдь не полезны.

Какое-то время, видимо, царица размышляла; затем в нашей приёмной появился гофкурьер, возвестивший:

— Ея императорское величество повелели ехать всем в Ораниенбаум!

— Урррааа!!! Наконец-то! — заорал Костенька, как сумасшедший.

В Ораниенбауме мне бывать еще не доводилось. В прошлый год мы не попали туда, доехав лишь до Петергофа; виной тому было позднее возвращение императрицы из поездки в Тавриду. В это лето поездка была сорвана начавшейся войною со шведами: ведь именно в Ораниенбауме шведский король Густав III собирался высадить десант для похода на Петербург. А теперь, когда Балтику сковал лёд, можно было не опасаться такого рода неожиданностей.

Энтузиазм моего братца по поводу поездки объяснялся просто.

— Катальная горка, катальная горка! — выкрикивал он, подпрыгивая на одном месте, изображая при этом из себя то зайца, то гуся.

Да, именно в Ораниенбауме находилась эта простая, но очень весёлая и притягательная забава, про которую Костик мне уже прожужжал все уши. Правда, была ещё горка в Царском Селе, большая и просторная, но ею уже не пользовались: построенная ещё при Елизавете, она уже обветшала. Зато Ораниенбаумская горка, выстроенная в первые годы нынешнего царствования, вполне ещё была пригодна для катаний.

Сборы заняли пару дней. В Ораниенбаум сначала уехал обоз с прислугою и разными вещами, а уж по их следам отправилися и мы.

Костик очень хотел ехать в санях, но сильный ледяной ветер с Балтики грозил отморозить нам носы и уши. Разумеется, никто не мог этакого допустить, и нас загнали в бабушкину карету.

Дорога прихотливо петляла, то ныряла в заснеженный лес, то вилась вдоль самой кромки Финского залива. На белоснежных просторах залива тут и там возвышались мачты вмерзших в лёд судов, рыбачьих шхун и барж. Некоторые были покинуты, над другими курился дымок, разгоняемый вместе с позёмкою злым декабрьским ветром.

Семья великих князей степенно ползла следом за нами; на остановках дети то и дело перебегали из кареты Екатерины к Павлу и Марии Федоровне и обратно, что вызывало всегда массу волнений.

Наконец, проехав Петергоф с его заснеженными фонтанами и садами, прибыли мы в Ораниенбаум. Все поселились в Китайском дворце, небольшом, но очень уютном. Возвышавшийся поодаль небольшой дворец Петра III никто не посещал и не жил в нём.

На мой вкус, этот «Китайский» дворец не нёс в себе ничего китайского. Возможно, в осьмнадцатом веке люди воображали, что, обив стены голубым шёлком, нанеся кое-где на паркет стилизованные иероглифы и разместив в интерьере пару китайских бумажных фонариков и фарфоровых ваз, можно придать резиденции флёр Востока. На самом деле, здание было совершенно европейское, в пастельно-кукольном стиле «рококо». Думаю, в этих интерьерах вполне можно было снимать фильм про Барби — такое всё было миленькое, голубенькое, розовенькое, салатовенькое и золочёненькое. В общем, совершенно, вроде бы, не мой стиль и никакому нормальному мужчине это понравится по определению не может. Но, странное дело, мне тут нравилось.

Долго думав об этом феномене, я решил, что всё дело в компактности этого здания. Дворец тут сравнительно небольшой, потолки совсем не шесть метров, как в Зимнем, комнаты не такие гигантские и холодные… В общем, тут было уютно — здание действительно напоминало человеческое жильё. В Зимнем же не покидало ощущение, что находишься в музее.

Казалось, императрица и семейство великих князей на время решили забыть свою вражду. Павел вовсю играл с нами в жмурки, заливаясь смехом; девочки и Костик визжали от восторга. Маман преподнесла бабушке собственноручно выточенную камею с двойным профилем — моим и Константина. Оказывается, кроме шитья она увлекается камнерезным делом! Императрица, конечно, рассыпалась в похвалах и тут же отдарилась красивым камнем, выразив пожелание, чтобы на нём тоже что-нибудь вырезали. Их фрейлины болтали между собою и играли в карты. В общем, практически семейная идиллия.

Утром ветер почти утих. Обильно выпавший ночью снег задорно хрустел под ногами. Пока горку готовили к запуску, мы с Костей решили устроить бои за дедушкину крепость.

Дело в том, что дворец Петра III был обнесен настоящим крепостным валом, представляя собою форменный бастион.

— Это крепость не настоящая, — пояснила Екатерина, — её устроили для потешных баталий.

Сказано это было тоном человека, довольного исполнением своего христианского долга всепрощения.

— Так давайте устроим баталию! — неожиданно воскликнул Павел.

Вот уж не ожидал!

Немедленно послали двух гофкурьеров собрать детей дворцовых служащих. Набралась добрая полурота детей всех возрастов, одетых всё больше в овчинные тулупчики.

— Разделитесь на два отряда — скомандовал Павел, — один будет армиею Александра Македонского, а другой — Константина Великого!

Я было испугался, что он бросится в свою любезную шагистику, но — нет!

— Теперь бросьте жребий: один отряд обороняет крепость, другой ея атакует!

Константину выпало обороняться, мне — наступать. Дети его отряда залезли на скользкий вал, и тут началася потеха — они швыряют снежками в нас, мы — в них; затем под крики «на эскаладу!» мы полезли на вал. Тут в нас полетели уже настоящие снежные глыбы, а потом дошло и до рукопашной. В общем, взять вал нам не удалось, и Костик торжествовал победу.

Костик был в такой ажитации, что поначалу даже не захотел идти на катальную горку, когда всё уже было готово.

— Да пойдём, Курнос, потом еще сюда вернемся, — в конце концов убедил его я.

Катальная горка гигантским драконом на добрых полверсты распростёрлась по Ораниенбаумскому парку. Пока мы, смеясь и болтая, в предвкушении забавы подымались наверх, специальной машиной поднимали предназначенные нам салазки.

— Давай сначала по «прямой» — воскликнул Костик.

— Как скажете, юный господин! — отвечала запыхавшаяся Екатерина. Подниматься на двадцать метров вверх ей было явно не по возрасту.

Она первою села в разукрашенные золочёной резьбою санки, непременный Александр Матвеевич стал у ней за спиною, поставив ноги на полозья саней, а руками взявшись за заднюю спинку санной тележки. Тут Павел и Мария Федоровна под радостный хохот Курносова подтолкнули сани, и императрица с фаворитом понеслись по длиннющему пологому спуску.

В конце пути, когда санки остановились, их усадили в конные сани и быстро привезли обратно к павильону. Однако больше Екатерина кататься не решалась — они с Мамоновым просто прогуливались по колоннаде, и лишь махали руками катавшимся.

Следующими оказались Павел и маман — точно также, Мария Фёдоровна села в сани, а Павел стал за ними на полозья. Проехав, он потерял на спуске свою треуголку, и флигель-адъютант побежал её подымать. Мы с Костей тем временем развлекались тем, что кидали снежки в заснеженные обезьяньи морды, в виде лепнины помещённые на украшавших колоннаду вазонах.

— Давайте по горбатым поедем, чтобы не ждать! — воскликнул экспансивный Костик.

— Александр Павлович, не испугаетесь на запятках? — спросил Протасов.