Благословенный

Она была удивлена, когда поняла, что сейчас он сам думал именно об этом.

— Встреча с Сандрой была не совсем… э… хорошей, — смущенно и подавлено вдруг сказал он после продолжительного молчания.

— Потому что она встретилась, наконец-то, с Нолом. Это было жестко и больно, но зато она, наконец-то, поняла, что ее Тимми больше нет. И никогда не будет. Тимми никогда бы так не поступил с Кэрол. Но ведь я больше не Кэрол. А ты не Тимми. Нол для меня чужой и непонятный, и только он сам знает, почему он так поступил. Может, он таким образом решил убедить меня в том, что он больше не Тимми? Тогда у него получилось.

— Он не знает, — выдавил Тим. — Не знает, что тогда с ним произошло, и почему он так поступил. Но ему… очень стыдно. Он сожалеет. И очень бы хотел, чтобы ты его простила.

— Что-то я этого не заметила. Давай так. Будем это считать расплатой и наказанием за то, что из-за меня ты попал в беду в том парке. Пусть это будет Тим, который вернулся и наказал Кэрол. И после этого их больше не стало. Теперь есть только Нол и Сандра.

Он медленно отстранился и отнял у нее свою руку, смотря сверху вниз загоревшимся взглядом.

— Это не так! Я… я не наказывал! Твоей вины нет… и никогда я не думал иначе! Ты не сделала мне ничего такого, за что пришлось бы расплачиваться!

— Правда? Тогда за что ты меня так ненавидишь?

Ее вопрос застал его врасплох, заставил растеряться, смутиться.

— Я… я не ненавижу… — он стал заикаться, виновато спрятав глаза. — Правда… ты не сделала мне ничего плохого.

— Но ты ведешь себя так, будто я твой смертельный враг, который нанес тебе непростительную обиду. И ты демонстрируешь это, для того, чтобы я это поняла, поняла, что ты меня ненавидишь. Потому я и спрашиваю — почему? Скажи, может, тогда я исправлю то зло, которое причинила. Или оно настолько велико, что это невозможно? — наседала Кэрол, впившись в него упрямым взглядом, загоняя его в угол, в ловушку, из которой он не мог выбраться. Он не хотел, чтобы она винила себя в том, что произошло много лет назад в парке, но другой причины объяснить свое столь агрессивное и отрицательное поведение по отношению к ней, он найти не мог. И не мог сказать настоящую. Не мог сказать о своей любви, о страдании, об отчаянии. Обо всех своих чувствах, которые разрывали ему сердце. Что он ненавидел ее, потому что любил, потому что она заставляла его мучиться. Ненавидел за то, что была в его глазах такой прекрасной, и тем самым заставляла его, как никогда остро, ощущать свой физический недостаток, свое уродство, и их несовместимость. Находясь рядом, она изводила его, издевалась, дразнила своей красотой и своей приветливостью. Было бы легче, если бы она смотрела сквозь него или с неприязнью. Тогда бы его сердце не колотилось так, не сжималось так больно от каждой ее улыбки ему, от каждого мягкого ласкового взгляда. Он не понимал, что ей надо, зачем она с ним такая, даже после того, как он ее изнасиловал. О последнем он вообще старался не вспоминать. Во-первых, ему действительно было стыдно перед ней, а во-вторых, он чувствовал, что готов снова это сделать, не смотря на свой стыд. Сколько раз ему приходилось подавлять порыв схватить ее, когда она сидела рядом у постели, обрабатывая его рану. Знала бы она, что за мысли были у него в голове в эти мгновения, не сидела бы так спокойно рядом, не прикасалась бы к нему, не подозревая об опасности. Тим наивно предполагал, что она не догадывается, не замечает этого, потому так беспечна и не боится оставаться с ним наедине в спальне. Не подозревала, что он пересмотрел каждую вещь в ее спальне, как только смог встать, а по ночам заглядывал в комод для белья, гладил, целовал ее вещи, как одержимый, предаваясь безумным мечтам… И он решил, что перед тем, как исчезнуть, он возьмет ее еще раз. И плевать, что она будет потом думать. Никогда он больше не покажется ей на глаза. Но напоследок оторвется по полной, дав выход своей страсти, которая так его измучила. Но своей доверчивостью, беззащитностью и теплым отношением, которое он никак не мог себе объяснить, она связывала ему руки. Нужно быть последним мерзавцем, чтобы после этого сделать с ней то, что он задумал. И он злился, почти мечтая о том, чтобы она дала ему повод, чтобы обидела или спровоцировала, дабы потом он мог оправдаться в собственных глазах. Казалось, что она искренне радовалась тому, что они снова встретились, прямо говорит о том, что не хочет, чтобы он исчез из ее жизни. Почему? Он не мог понять ее, не знал, что ей нужно от него. Но все это вселяло в него мучительную надежду, которую он гнал прочь. Но эта надежда тоже мешала ему в осуществлении своих замыслов. Если он сделает то, что задумал, у него не будет иного выхода, кроме как уйти и никогда больше к ней не возвращаться. И он не решался, не веря в их отношения, но боясь разрушить возможность на их продолжение, даже если она была только иллюзией. И он решил посмотреть, что будет дальше, убедив себя в том, что трахнуть ее и уйти он всегда успеет. Только бы не сорваться… как той ночью. Как только он поймет, что ей от него нужно, тогда он и определит, что делать дальше и как поступить. А сейчас он готов был вырваться и убежать, когда понял, что не может найти ответ на ее вопросы и объяснить свое поведение, поняв, что она намного проницательнее, чем он думал, и безумно испугавшись, что будет разоблачен в своих чувствах. Ему на помощь пришел Исса, который, весь в снегу, с побежденным Патриком под мышкой, подошел к ним и предложил вернуться в дом. Тим помог Кэрол занести коляску, пока Исса нес по ступенькам хохочущего Патрика. Кэрол, смотря на сына, улыбалась. Редко она видела своего сына таким веселым и озорным.

Кэрол отправилась укладывать детей, почти силой уводя в детскую разгулявшегося Патрика. Исса вызвался убрать со стола и вымыть посуду. Когда Кэрол вернулась в гостиную, она застала мужчин обнявшимися на диване и тихо напевающими какую-то песню.

— Скажи мне, мой друг, чем я не такой?

В постели с любимой моею другой…

Я пес беспризорный, и морда в крови,

Но сердце мое болит от любви.

Я грешный, жестокий, побитый судьбой,

Бродяга и плут, и только с тобою

Делю этот мир, мой друг и мой брат,

Мы оба такие, но кто виноват?

Кэрол неподвижно стояла за их спиной, слушая. К ее удивлению, надорванный хриплый голос Тима звучал красиво, хоть и тихо. И пели они ладно, стройно, уверенно, как люди, которые часто делали это вместе. И так грустно, с таким чувством, что Кэрол застыла на месте, как завороженная, боясь прервать необычную песню.

— Смотри, мой друг, как светит нам луна,

Она, как мы с тобою, одинока.

Для нас всегда близка она,

Когда весь мир от нас такой далекий.

Давай споем ей нашу песню,

Расскажем ей о том, что на душе…

Глаза Кэрол наполнились слезами. Никогда в жизни она не слышала такой тоскливой, такой трогательной песни. Может быть, если бы ее пел кто-нибудь другой, она не произвела бы на нее такого впечатления.

— Спаси же, мой друг, как раньше спасал,

С тобою я смерти не раз избежал.

Спаси и сейчас от смертельной тоски,

От проклятой, горькой, ненужной любви…

Бывал я в аду, столько мук пережил,

Ни голод, ни недуг меня не сломил,

Ты знаешь, отпор дам любому врагу,

А любви безответной снести не могу…

Тим потянулся к бокалу. Кэрол заметила его странное движение, которое заставило бокал упасть со столика и разлететься вдребезги. Тим выругался сквозь сжатые зубы.

— Ничего, я уберу… — она подбежала к столику и присела, чтобы собрать осколки.

— Не надо, я сам, — Тим опустился на колени и тоже наклонился. Кэрол вскрикнула от неожиданности, когда он ударился лбом о ее затылок. Снова заматерившись, он скривился от боли и оперся ладонью о пол, опустив ее прямо на осколки. Кэрол ошеломленно посмотрела на вонзившееся в его ладонь стекло, когда он отдернул руку и поднял к лицу.

Исса подхватил его под мышки и рывком поднял с пола, усадив на диван.

— Так, приятель, сиди спокойней… просто сиди и ничего не делай! — сдерживая смех, велел он. — Кэрол, ты в порядке? Он не напился, ты не думай. Просто у нашего супер-снайпера немного сбился прицел…

— Не вижу ничего смешного! — прорычал Тим, пытаясь поймать пальцами осколок, торчащий из окровавленной ладони.

— А никто и не смеется. А если не хочешь выглядеть смешным, сиди и не дергайся, как я сказал, — Исса оттолкнул его руку от ладони с осколками. — Предоставь это нам, сами вытащим. Кэрол, пинцет и спирт.

Исса аккуратно извлекал осколки и бросал в блюдце, которое держала перед ним Кэрол. Тим безбожно матерился, проклиная подорванную способность к ориентации.

— Не гневи судьбу, идиот, — ухмыльнулся Исса. — Наоборот, спасибо скажи, что так легко отделался. Этот осколок мог вышибить тебе мозги или превратить в растение, а ты даже не утратил способность метко стрелять. Ну, подумаешь, у тебя иногда бывают смешные плавающие движения, взгляд, как у пьяного, подумаешь, бьешься временами о косяк, не вписавшись в двери или не можешь найти свой …, чтобы поссать! Могло быть хуже. И у тебя всегда есть я, чтобы помочь, когда ты немного теряешься в пространстве. Знали б об этом те, кто нанимает тебя стрелять!

Исса расхохотался. Кэрол перевела взгляд на Тима, но, к ее удивлению, он тоже хрипло рассмеялся своим низким голосом. Тогда она позволила себе улыбнуться, не осмелившись все-таки на смех, боясь обидеть Тима. Но, похоже, сегодня он пребывал на редкость в хорошем настроении, которое ничто не могло испортить.

— Кэрол, перевяжи ему руку, я уже задолбался возиться с этими бинтами! — фыркнул Исса, поднимаясь. — Я пойду, ополоснусь под душем, а потом провожу тебя в постельку, дружище. Кэрол, побудь с ним, чтобы он, пытаясь взять стакан, не разрушил твой дом. Сиди спокойно, друг, плавай потихоньку в своем пространстве, только без резких движений. И не обижай нашу красавицу.

Дружески пнув Тима в плечо, Исса отправился в спальню Кэрол, чтобы принять душ.

— Я ударил тебя… извини, — улыбнулся Тим. — Я бываю очень неловким, особенно, когда немного выпью. Больно?

— Ничего, — Кэрол тоже улыбнулась, старательно обматывая его кисть бинтами. Она не поднимала головы, чувствуя его взгляд и почему-то смутившись.

— Я понимаю, что ты теперь… Сандра… но можно мне называть тебя, как раньше — Кэрол?

— Если рядом нет тех, кто не знает, что я Кэрол, — Кэрол сделала над собой усилие и подняла взгляд, посмотрев ему прямо в глаза. Потом перевела взгляд на часы, услышав их тихий бой. Тим тоже посмотрел на часы.