БЛАТНОЙ

Я подумал так и сейчас же сообразил, что бендеровцы теперь не выпустят меня живым, не дадут уйти безнаказанно. Любая моя попытка к отступлению будет расценена как предательство…

Да и куда я мог бы уйти от них здесь, во Львове? Вся эта местность - вся, по существу, Западная Украина - находилась под контролем воинствующих националистов. Они имели своих людей всюду. И даже среди уголовников. С ними, как выяснилось, были связаны Копченый и Марго. Да только ли они одни?!

Я как бы оказался в кольце… Надо было вырваться из него, искать хоть какой-нибудь выход! И, поразмыслив, я направился к Хозяину.

До этого я уже не раз беседовал с ним. И всегда выслушивал одно и то же: «Надо ждать». «Всему свое время». «Торопливость уместна только при ловле блох». Все это были пустые, ничего не значащие фразы. И вот теперь я решил наконец поговорить с ним начистоту: открыться ему, объяснить подробно, кто я и откуда и чего я хочу.

Уже подойдя к его двери (он жил надо мною на втором этаже), занеся руку для того, чтобы постучать, я вдруг замер, охваченный внезапным подозрением… А что, если все обстоит гораздо проще, чем я думаю? Проще - и страшней? Никакой я для них не «свой», они все обо мне знают - на основании того же письма! И придерживают меня здесь, исходя из каких-то особых соображений. Для чего-то, вероятно, я им надобен. Но для чего? Для чего?

Хозяйская комната была полна людьми; слоился дым, глухо дробились голоса. В тот самый момент, когда я вошел, Хозяин говорил о чем-то: я уловил отрывок фразы: «…В данных обстоятельствах это наш единственный вариант!» Затем он увидел меня и, прервав монолог, шагнул ко мне, уже издали протягивая руку для пожатия.

— Здравствуйте, здравствуйте, - проговорил он быстро, - вижу, догадываюсь, о чем вы хотите спросить.

— Ну, а если так, - сказал я, - может быть, вы мне сразу же и ответите?

— А вот это уже труднее, - наморщился он,- вообще должен сказать, голубчик, что вам не повезло: здесь сейчас начались такие сложности…

— Какие же?
– полюбопытствовал я.

— Всякие, - Хозяин задумчиво тронул усы.
– Политические и организационные. Давайте-ка так сделаем, - он посмотрел на меня из-под опущенных клочковатых бровей.
– Вечерком я к вам зайду, и мы все обсудим. Сейчас я, как видите, занят. Вы уж извините. Дела!

— Ничего, ничего, пожалуйста, - ответил я, отступая к дверям.
– Так, значит, вечерком?

— Да, - сказал он, - ждите.

* * *

Он пришел ко мне поздно ночью, я уже лежал, засыпая. Уселся со вздохом на постели - в ногах - и так помалкивал небольшое время. Видно было, что он сильно устал и издерган: лицо его осунулось, потемнело, под глазами крупно обозначились отечные мешки.

Я привстал и потянулся за папиросами. Мы закурили. Цедя сквозь усы синеватый дымок, Хозяин сказал погодя:

— Я вас раньше не посвящал в наши сложности. Может быть - напрасно… Словом, дела обстоят скверно! МГБ взялось за нас всерьез. Вы понимаете, что это значит?

— Догадываюсь, - усмехнулся я.

— Этого, собственно говоря, давно уже следовало бы ожидать, - он говорил осевшим, каким-то сдавленным голосом.
– В пограничные районы стянуты войска, повсюду идут облавы, многие явки разгромлены…

— Значит, что же, - забеспокоился я, - значит, мое дело тухлое? Не выгорает? Так, что ли?

— Ну, не совсем, - пробормотал он, кряхтя.
– Не совсем… Вам мы еше сможем помочь. Но в данных обстоятельствах лучший путь для вас будет - как мне кажется - легальный.

— То есть как - легальный?
– изумился я, роняя папиросу.

— Да вы не пугайтесь, - проговорил он с улыбкой, - все просто. Постарайтесь выслушать меня спокойно, - и, придвинувшись ко мне, сказал, положив на плечо мне руку: - Здесь, во Львове, имеется специальная комиссия по отправке на родину репатриированных поляков. Действует она уже давненько и отправила многих. Сейчас собирается еше одна партия. Понимаете, куда я клоню? Если вы вольетесь в общий поток…

— С этим «потоком» я попаду всего лишь в Польшу. А там?

— Главное попасть, - сказал он, а там уже никаких осложнений не будет. Польша - наша страна! Оттуда вас доставят куда угодно.

— И кстати - насчет «потока». Тут тоже есть свои проблемы. Как я, например, буду изъясняться? Я же по-польски не говорю. Не разумею.

— А вам говорить и не придется, - мгновенно отозвался Хозяин.
– Вам, наоборот, надо будет молчать, - он полез в боковой карман пиджака и вытащил пачку каких-то бумаг.
– Вот, смотрите!
– он разложил бумаги на одеяле.
– Прежде всего - справка из комендатуры, выданная на имя Моисея Филоновского.

— Почему Моисея?
– спросил я.

— Потому что Филоновский - еврей!
– Хозяин покосился на меня с веселым юмором.
– Вас это обстоятелктво не устраивает?

— Да нет, - сказал я, - какая разница! Еврей так еврей.

— Вот и я так думаю, - кивнул он.
– Поехали дальше…

— Мне одно только интересно, - перебил я его, - этот документ подлинный?

— Конечно. Здесь все бумаги надежные. Без сучка, без задоринки. Это не то, что какая-нибудь блатная туфта.

Он сказал и усмехнулся, покусывая ус, и я подумал: знает, собака! Отлично знает - кто я такой. Они вообще все знают, эти шпионы.

— Стало быть, Филоновский, - начал я,- существует?…

— Существовал, - отрывисто бросил Хозяин.

— Ага, - сказал я, - так…

— Давайте-ка не будем отвлекаться!
– он потянулся к бумагам.
– В дополнение к указанной справочке имеется еще и другая - самая важная для вас. Заметьте, - он поднял палец, - самая важная! Это заключение медицинской комиссии. Здесь указано, что Филоновский, в результате перенесенной им фронтовой контузии, страдает нервическими припадками и временной потерей речи, - и он протянул мне справку - новенькую, похрустывающую, испещренную подписями и штампами.
– Ну как? Годится такой вариант?

— Да вроде бы, - сказал я, вертя ее в пальцах и разглядывая пристально.
– Я, признаться, в этом не очень-то разбираюсь. Но, судя по всему…

— Судя по всему, голубчик, - проговорил Хозяин, - трудный вы человек, вот что я вам скажу. Экий вы, право! Нельзя быть таким скептиком. Другой бы этот документ с руками оторвал, от восторга рыдал бы.

— Да я почти и рыдаю, - сказал я.

— Ну, ну, - поморщился он, - ладно. Смотрите теперь сюда, - он зашуршал бумагами.
– Вот здесь аттестат, а это послужной список. Словом, целое досье. Собрать его, поверьте, было нелегко. Пришлось привлечь к делу многих нужных людей, а сейчас это рискованно. Мы вообще таким путем идем редко, крайне редко, - и, помедлив несколько, он добавил негромко, сумрачно, с хрипотцой: - Боюсь, однако, что скоро и этот путь будет для нас отрезан. Увидите Копченого - так и передайте ему!