Блеф

Поход в кино с дочерью был бы безрассудным поступком. Это была игра с огнем. Эйден оторвал бы мне голову, если бы я все испортил. Он тоже не знал, что Саванна пробиралась сюда тайком.

Но, как и в случае с моей ночью с Эверли, искушение нашло брешь и прорвалось.

— Нам придется пойти по отдельности. Сядем в заднем ряду, чтобы нас никто не увидел.

— Хорошо. — Она нетерпеливо кивнула. — Я могу приехать пораньше. Купить нам какие-нибудь закуски.

— Попкорн.

— Обязательно. — Ее улыбка была заразительной. — Я напишу Трэвису и отменю встречу.

Мне было почти жаль парня, но я знал, как ведут себя подростки.

— Лучше сначала зайди домой.

— Фу, — проворчала она. — Это обязательно?

— Да. Во сколько сеанс?

— Дневной — в три пятнадцать.

— Хорошо. Это свидание.

Когда днем того же дня я прокрался в темный кинотеатр, Саванна сидела в дальнем углу заднего ряда, одетая в толстовку с капюшоном и бейсболку, с двумя ведерками попкорна в руках.

Радость, которую я испытал, заняв соседнее кресло, было трудно сдержать. Это было наше первое свидание отца и дочери. Наш первый День Святого Валентина.

Фильм не был запоминающимся, но я никогда не забуду эти два часа. Я помню улыбку на ее лице, когда она смеялась. Я помню, как у ее ног валялся попкорн, потому что она ела его горстями, не заботясь о том, что он попадет ей на колени или на пол. Я помню грустный момент в фильме, когда она положила голову мне на плечо и сдерживала слезы.

Все закончилось слишком быстро.

Я выскользнул из зала до того, как начались титры, поцеловал ее в макушку и скрылся незамеченным. Я вышел через переулок, сначала убедившись, что там никого нет, а затем направился в галерею.

Я только сел за свой стол, когда за стенами послышался пронзительный гул мотоцикла. Саванна попрощалась. Мое сердце упало, когда этот шум стих.

В галерее было темно, она была закрыта по воскресеньям в это время года, как и большинство других заведений в центре города в Каламити. Весной и летом мы были открыты семь дней в неделю, но сейчас посетителей было недостаточно, чтобы платить Кэти за то, чтобы она сидела там еще один день.

Возможно, страх перед бумажной работой выгнал меня за дверь. Возможно, это было одиночество. Или, может быть, я просто хотел трахнуть ее снова.

Я не был уверен, что именно подтолкнуло меня к двери Эверли.

Когда она открыла на мой стук, то бросила на меня сердитый взгляд.

— Я не давала тебе код, чтобы попасть сюда.

— Прости. Не хотел тебя напугать.

Она скрестила руки на груди, когда до меня донесся аромат лимона и лаванды. На брюках на завязках, которые она носила, был рисунок в виде снежинок. Ее свитер спадал с обнаженного плеча, открывая идеальную кожу и впадинку под ключицей.

Один взгляд на нее, и я мгновенно возбудился.

— Просто секс. Это все, что я могу тебе дать.

Выражение лица Эверли не изменилось. Она даже не моргнула. Либо она захлопнет дверь у меня перед носом, либо…

Уголки ее губ приподнялись.

Затем она жестом пригласила меня войти.

Глава 5

Эверли

— Привет, мам. — Я постаралась придать своему голосу бодрости, когда сняла трубку. Было странно, что она позвонила без предварительной отметки в календаре.

— Эверли.

Боже, я ненавидела то, как она произносила мое имя.

Я любила свое имя. Оно было уникальным, и я всегда считала, что мой почерк с завитушками выглядит красиво. Эверли Кристиан. Я обвела букву «и» и добавила немного изюминки в конце «н».

Но в тоне моей матери было что-то особенное. Так было не всегда. Нет, это появилось примерно в то же время, когда я сообщила ей и папе, что бросаю колледж, чтобы переехать в Нэшвилл к Люси.

С тех пор первый слог всегда звучал с легким придыханием. Эээ-верли. Я съежилась.

Может быть, так было всю мою жизнь, просто я не замечала. То, что мои родители не хотели детей, было самым страшным секретом в мире.

Я была неожиданным ребенком, который пробился в этот мир, несмотря на строгий режим контроля рождаемости.

Мои родители не сказали мне в лицо, что я — случайность. Они не были жестокими. Но они были прагматичными. Просто констатировали факт. Поэтому, когда в разговоре с другими взрослыми возникал вопрос о том, что я была единственным ребенком в семье и всегда буду им, они не стеснялись в выражениях. Они не планировали иметь детей.

Когда я была маленькой, мои любопытные уши этого не понимали. Но, будучи подростком, я умела читать между строк.

Случайность.

— Как ты? — спросила я.

— Занята. Я звоню потому, что еще не получила от тебя финансовую информацию на конец года.

Ах, да. Налоги. Теперь этот звонок обрел смысл. Эта женщина любила налоги. Папа тоже.

Каким я была ребенком? Конечно, я была хороша в математике, но для них в жизни не было ничего интересного. Кроме… налогового сезона. Они вели себя так, словно это были Олимпийские игры, и они были готовы выиграть золото.

— В этом году я сама буду заниматься своими налогами. — Я собралась с духом. — Через ТурбоТакс (прим. ред.: ТурбоТакс — это налоговое программное обеспечение для самозанятых).

На линии воцарилась тишина.

Просто нелепо быть почти тридцатилетней женщиной, которая боится молчания своей матери, но вот она я, стою в своей квартире, и мое сердце бьется так сильно, что я была готова потерять сознание.

Тишина на другом конце провода стала такой тяжелой и тягучей, что я не выдержала.

— Мама?

— ТурбоТакс. — Она произнесла это слово с такой горечью, что было удивительно, как у меня не съежилось и не расплавилось ухо.

— Тебе нет смысла заниматься моими налогами, — выпалила я. — Это пустая трата твоего времени. Это должно быть достаточно просто. — Потому что за последние несколько месяцев прошлого года мой доход был нулевым.

Молчание мамы означало, что она не купилась на мою чушь.

Черт. Причина, по которой я не хотела, чтобы она, как обычно, занималась моими налогами — или перепоручала их сотруднику низшего звена в своей фирме, — заключалась в том, что я не хотела, чтобы она знала о моем финансовом положении.