Блэкджек

Перед тем, как вернуться под крышу дома своего, Гарри заскочил в цветочный магазин и сувенирную лавку и сделал две покупки. Джинни предназначалась только одна из них - пышный, бессовестно дорогой букет в форме сердца из красных роз в обрамлении светлой зелени. Двадцать один цветок в хрусткой целлофановой «юбочке» и золотой бахроме из гофрированной бумаги, полная противоположность скромному эдельвейсу в вазочке на окне.

– Опять двадцать одно, - пробормотал Гарри, сжимая ало-золотое великолепие, слишком помпезное, роскошное, кричащее. Такие цветы мужчины обычно дарят, чтобы загладить вину, хотя флористка и разливалась добрых четверть часа о «самой любимой» и «самом совершенстве» на языке цветов. Ну а как еще можно успокоить обиженную, готовую заподозрить тебя в измене женщину?

– Блэкджек, только без шлюх.

Даже в зелье живой смерти розы долго не простоят, начнут осыпаться через две недели. Ну и боггарт с ними… Хоть через пару дней. Ему б самому выходные как-нибудь пережить - целые сутки и еще одну ночь из жалкого месяца, остававшегося у них со Скорпиусом. Каждый час вдали от любовника казался бездарно потерянным.

Гарри подумал, что никогда в жизни не испытывал такой счастливой щемящей тоски - разве что летом у Дурслей, когда с нетерпением ждал конца каникул и возвращения в Хогвартс.

Сердце трепыхалось у самого горла, стоило вспомнить лагерь, Скорпиуса, маленькую уютную комнату с одиноким цветком в вазе. Гарри нащупал в кармане сувенир - безделушка ценой в двадцать фунтов, но она будет напоминать Малфою о проведенном вместе лете.

Крики чаек, плещущие в борт волны, напитки, появлявшиеся в подстаканниках шезлонга, стоило только три раза постучать пальцем по нужной строчке меню - Гарри бы наслаждался речной прогулкой куда больше, если бы рядом находился волчок. Скорпиус носился бы от одного борта к другому, разглядывая гигантское колесо обозрения, казавшееся глазом циклопа, строгое здание парламента, древнеегипетскую стелу со сфинксами (Гермиона не преминула заметить, что расположены стражи неправильно, они должны охранять стелу и смотреть от нее, а не на нее), шатер собора Святого Павла, знаменитый шекспировский Глобус, «Золотую лань», точную копию того корабля, на котором сэр Френсис Дрейк ходил в кругосветку, футуристическую лондонскую мэрию из стекла и бетона и изящные башни и арки Тауэрского моста. Когда архитектурный ансамбль (принадлежащий к всемирному наследию ЮНЕСКО, на что с гордостью указала Гермиона. Несоторожность Рона, имевшего глупость спросить, что это за семья такая, стоила им получасовой лекцию о деятельности ООН) сменился зелеными берегами, уставший, полный впечатлений волчок с чувством выполненного долга вытянулся бы в шезлонге, стянул с себя влажную футболку, и Гарри смотрел бы на прилипшую ко лбу светлую челку, золотистые щеточки ресниц, такое беззащитное и открытое во сне лицо…

Он просыпался раньше Скорпиуса и не торопился вставать, лежал в постели еще с четверть часа, наслаждаясь покоем и теплом, исходившим от тела горячего, как печка, молодого любовника. Эти минуты принадлежали только ему, и в них было больше близости и интимности, чем в самом разнузданном сексе. Во сне Скорпиус расслаблялся и раскрывался весь, до конца; Гарри любил его изучать, читать, заглядывать в него и ловить отголоски, отзвуки утренних видений, которые сам Скорпиус забудет уже через пять минут после пробуждения.

Дождавшись, когда Гермиона с Джинни отправятся в дамскую комнату, Гарри вытащил купленный накануне сувенир, жегший ему карман белых льняных брюк.

– Дружище, ну так что там у тебя творится в отделе?
– спросил Рон, воспользовавшись отсутствием жены.
– Чего вы с Кингсли не поделили?

Поминутно сверяясь с картинками на экране смартфона, Гарри палочкой выводил на спинках нефритовых лягушек зодиакальные символы. Не хотелось бы, чтобы линии получились кривыми - жалко портить искусную работу мастера.

– Да ничего, - равнодушно проговорил Гарри.
– Знаешь, Рон, надоела мне эта работа. Уйду в отставку, займусь разведением грифонов или сфинксов…

– Чего это ты так запел?
– хмыкнул Рон, спустив солнцезащитные очки на кончик намазанного кремом веснушчатого носа.

– Никак, втюрился по уши? В одну из блондиночек Нотт, да?

Гарри хмыкнул, сдул пыль, усыпавшую блестящие спинки и лакированное дерево после окончания кропотливой работы. Все-таки символы вышли кривоватыми, ну так он не гравер и не резчик.

– Им нужен кто-нибудь помоложе. Вот Хьюго твой как раз свободен, познакомить?

– Решил на пенсии заделаться сводником? Тогда найди нормального парня Роуз; сегодня она болтает по камину с одним, завтра с другим, а замуж ни за кого не собирается. Не созрела для серьезных отношений, видите ли. Не торопится наше потомство обзаводиться детьми, а?

– Молодые еще, - Гарри в последний раз полюбовался своей работой и спрятал сувенир в карман, - не нагулялись. Ну так и мы пока не старые пни, в монахи нам подаваться рано.

Достав из бокала оливку, он метко запустил Рону в лоб и тут же получил в ответ струю воды из палочки. После веселой возни шезлонги и палуба оказались залиты водой к вящему неудовольствию вернувшихся спутниц жизни.

– Гермиона, это я не я начал, честно, - оправдывался смеющийся мокрый Рон.

Под неодобрительным взглядом супруги Гарри применил высушивающие чары к своей одежде и пригладил ладонями влажные волосы, безуспешно пытаясь вернуть себе пристойный вид. Веселье омрачала мысль, что вечером в постели опять придется доказывать Джинни несостоятельность ее подозрений. Вчера она предстала перед мужем в лиловом кружевном поясе со шнуровкой и чулках с подвязками, сегодня наверняка придумала что-то еще. Благо, ассортимент маггловских сексшопов и магазинов волшебного нижнего белья богат и неисчерпаем. Беда в том, что Гарри не вдохновляли все эти орудия соблазна, шелка и туманы, духи с феромонами, рюшечки и кружева.

Они были, как тот дорогой букет из роз: символами, сценическими декорациями, не имевшими никакого отношения к реальной жизни.

Настоящая жизнь для Гарри этим летом кипела в лагере.

* * *

В семь утра Гарри был уже на ногах. Он добрался каминной сетью до Министерства, надеясь, что Исчезательный шкаф еще не занесли в кабинет министра, оставив до понедельника в Атриуме.

К счастью, шкаф оказался на прежнем месте, и через каких-то десять минут Гарри переступил порог комнаты, наполненной сонным дыханием Скорпиуса. Вопреки обыкновению, волчок не раскинулся звездой на кровати, а спал, сдвинувшись к стенке, словно ждал возвращения любовника и оставлял ему место. Лицо у него даже во сне было нахмуренным, между светлых бровей пролегла глубокая вертикальная складка.

Гарри осторожно высвободил запутавшиеся проводки наушников и тонкую пластинку плеера из-под руки спящего и замер, когда Скорпиус беспокойно зашевелился.

– Ты?
– Скорпиус протянул к его лицу ладонь и провел от лба к подбородку, как делают слепые.
– Я без тебя скучал.

– Правда?
– Гарри быстро поцеловал скользнувшие по губам пальцы и достал приготовленный подарок.
– Я тебе кое-что принес.

Скорпиус приподнялся на локте, разглядывая двух лягушек, сидевших на разных концах деревянной основы-лодочки. Морды нефритовых земноводных были повернуты в противоположные стороны.

– Это… - он поднял вопросительный взгляд на дарителя.

– Кельтский камень. Волчок. Смотри…

Поставив волчок на стол, Гарри раскрутил его, и некоторое время тот вращался по часовой стрелке, затем замедлился, остановился и начал раскручиваться в другую сторону.

– Это магия?

Гарри покачал головой.

– Нет, физика. Некоторые магглы считают, что используя принцип его работы, можно создать вечный двигатель.

Скорпиус внимательно исследовал сувенир, поднеся его поближе к глазам.