Близнецы на вкус и ощупь

— А как иначе? Ты предлагаешь испортить нам обоим жизнь? Тебе всего четырнадцать!

— Мерида… — Джордж попытался сделать шаг.

— Ни с места! Пожалуйста… — мольба в голосе девушки заставила его сердце сжаться ещё сильнее, заставляя его стать словно в два раза меньше.

Только бы Джордж не подходил, чтобы она не смогла ни на секунду поддаться искушению коснуться его второй раз в жизни. Он уже выше Мериды, шире Билла и способен практически перекрыть своим телом дверной проем, а рыжая щетина на щеках уже отрастает за сутки. Но ему всё ещё четырнадцать, и это сумасшествие.

Джордж бушевал внутри, вглядываясь в милое лицо и стараясь навсегда запомнить его черты. Мерида пропадет с рассветом, но он нарисует её по памяти. Карандашом, без всякой магии, и возьмет портрет в школу. А если она решит снова приехать с Биллом… то он останется в Хогвартсе на лето. Или в Хогсмиде. Или поедет к Чарли в Болгарию, но чёрта с два окажется с ней снова под одной крышей.

— Ты должен спокойно жить дальше. Скоро школа и целая жизнь, — сказала девушка, стараясь звучать спокойнее, чтобы не спровоцировать его продолжать сближение.

— Я не знаю, как смочь…

— Ты сможешь… Прости…

— За что?

— За это. — Кончик палочки чертит в воздухе девятку, — Обливиэйт.

***

Зеленые кристаллы глаз уставились в сводчатый гранитный потолок, но в картину сверху наехала голова близнеца. Джордж лежал на полу на коленях обеспокоенного Фреда.

— Джорджи, ты вернулся.

Парень хлопал в забвении светлыми ресницами.

— Что там? Что случилось? — Фред потряс его за подбородок. — Ты меня слышишь?

В груди младшего, пылкого, отчаянного из близнецов солёная вода любви к Холле накрыла зелёной волной высушенное поле любви к Мериде и выпарилась, оставляя на воображаемых стеблях кукурузы едва заметный белёсый слой хлорида натрия. В трахее словно стоял комок, и дыхание никак не могло успокоиться, обещая обморок, если не взять себя в руки. Джорджу показалось, что своды удаляются от него, улетая в космос, а сам он падает на дно мира, пробивая земную кору, к лаве, к ядру, чтобы там рассыпаться на бурлящие атомы.

— Ты увидел её? — Фред обеспокоенно убрал волосы с горячего лба брата и прикоснулся ладонью к мокрой коже.

— Увидел, — шумно вдохнул впервые такой свежий воздух Джордж. — Ты помнишь, как она выглядела?

— Не очень, — задумался Фред, — кажется, брюнетка?

— Русая. Она словно взрослая копия Холлы. Только другая внутри, с характером, вызовом. И ниже ростом.

Джордж поднялся с колен брата и сел, смотря в свое зеркальное, чрезвычайно обеспокоенное отражение в другой рубашке. В его груди гулкая боль, как червь-паразит, двигалась по венам. Парень не понимал, кто он теперь. Словно в глазах заменили стёкла: краски мира стали переливаться иначе. Два женских лица расплылись в памяти, превращаясь в сплошное бурое пятно, а их отличающиеся голоса (звонкий — Мериды, глухой — Холлы) говорили в разные уши.

— Я не понимаю… — шепнул Фред одними губами.

— Мерида наложила на меня Обливиэйт. Чтобы я мог спокойно жить, забыв её. Она знала. Джордж неосознанно коснулся ключицы под воротом рубашки, его взгляд потерял фокус. Фред потрясенно молчал.

— В последний вечер я вышел ночью подышать, потому что не мог уснуть, а она встретила меня в кухне. Она… поцеловала мои пальцы… — парень глупо посмотрел на свою руку, которая три года назад на недолгий миг легла на щёку круглого лица. — Тоже что-то испытывала. Какой бред!

— Ты помнишь, что я сказал тебе о ней вчера? — осторожно спросил Фред.

Челюсть Джорджа непроизвольно сжалась.

— Что она бросила Билла через два месяца. А потом вышла за Фаджа.

— Всё так, — вздохнул брат.

— Министр здравоохранения… — глаза младшего снова жгли дыру, ведущую в пустоту. — Они же приезжали вместе в школу год назад, только я не помню её лица… — Фред достал из-за спины и протянул свежую газету, которая образовалась моментально, следуя потребностям визитёров Выручай-комнаты.

«Министр магического здравоохранения, миссис Мерида Фадж, вместе с сыном Джиу вылетела в пятницу 10 июня в Камерун. Миссис Фадж направляется в страну, чтобы возглавить собственный проект, на реализацию которого отведено три года. Постройка первого научного института с современным больничным крылом призвана обеспечить медицинскую помощь от болезней тропического пояса магических существ с околочеловеческим интеллектом. Проект был разработан…» — Джордж бросил читать.

— Я всё помню: шахматы, теннис… ее шляпу на пруду.

Ритм сердца понемногу приходил в норму, словно с органа складным ножом срезали веревки, обматывающие его. Агония и шок, захлестнувшие близнеца в первые секунды вернувшихся в память картин отступали, как прибой на отливе.

С газетного фото на него смотрела с каждой секундой всё менее узнаваемая женщина, уже ничуть не похожая на Холлу, со стрижкой каре и подведенными уголком бровями. Вне кадра в коляске сидел безликий Джиу, от него была видна лишь чёлка и две вскинутые в воздух руки.

Джордж всматривался в лицо Мериды, пытаясь снова испытать так недолго проведшую с ним мощь чувств, но это лишь напоминало потуги певца на пенсии взять высокую ноту из собственных хитов молодости. Словно сон при пробуждении, любовь трёхлетней давности вытекала сквозь пальцы без возможности быть удержанной. Она оставляла след, солёный след на каждой клетке тела. Эта соль осела новым вкусом во рту. Глаза как будто острее фокусировались, и, переведя взгляд на брата, Джордж заметил родинку на его шее и ещё одну — у губ. Он не помнил, чтобы замечал их с тех пор, как всё тем же летом, ранее, они оба брились в Норе.

Ткань рубашки так явственно скользила по коже, так свежо пахла стиральным порошком, что химикат защекотал в ноздрях.

— Джордж… — осторожно позвал Фред, глядя в лицо, которое словно впервые увидело мир. Даже его имя звучало теперь иначе: он ощутил в этом звуке исконно Британскую знатность.

— У меня такое чувство, — сказал Джордж, прислушиваясь ко всплеску всех ощущений. — Словно до этого весь мир был покрыт пленкой, как новая метла из магазина. А я только что вскрыл упаковку.