Близнецы. Часть вторая

И побежал вверх по лестнице, чтобы не успеть передумать.

Он заперся в комнате и бросил круглую крышку на стол. Она звякнула о чернильницу и заглушила внутренний крик. Порошок горчил меньше обычного. Странно. Модвин думал, все будет наоборот.

Через приоткрытое окно доносились звуки. Его надо было закрыть. Никаких сраных звуков. Полная тишина, полное одиночество. Вот чего Модвин заслуживает. Вот чего он хочет. Почему никого никогда не волнует, чего он хочет?

Он будто бы даже спросил об этом вслух и понял, что голос его не отражается от стен.

Модвин стоял на самой вершине сааргетской башни. Во дворе было пусто, как глубокой ночью, но над головой висело по-летнему яркое солнце. Лучи нагрели камни зубцов, и на них было приятно опереться ладонями.

– Гляди-ка! Сильванер в этом году уродился.

Модвин обернулся и замер. Освальд сидел на краю, задрав одну ногу и свесив вниз другую, и указывал пальцем на зеленые виноградники. Брат искренне улыбался. Он был весел и здоров. Он мог бы, наверное, выпить все вино в мире и не заметить.

Ступая осторожно, будто башня была построена из игральных карт, Модвин приблизился к Освальду и посмотрел ему прямо в лицо, на котором вдруг появилась обеспокоенность.

– Прости, – сказал Модвин. – Я тебя обманывал.

Освальд снова расслабился и широко покачал ногой.

– Мне думается, главное, что ты не обманывал самого себя. Ну же, не горбись, братец. – Он легонько ударил Модвина по спине. – Расправь крылья – и полетели.

Брат приобнял его за шею и перекинул вторую ногу через край.

Модвин никогда так высоко не падал. Они летели достаточно долго, чтобы испуг выветрился и уступил свободе. Модвину уже почти нравилось это чувство, когда он посмотрел вниз и понял, что сейчас рухнет в воду.

«Я же еще в одежде», – только и подумал он.

Вода оказалась теплой и мягкой, как прогретый лежак. Модвин погрузился с головой и не хотел выныривать, но тело требовало больше воздуха. Пришлось уступить. Он подождал немного, пока вода стечет с волос, и открыл глаза.

– Мне все больше и больше нравятся твои идеи.

Голая Сикфара сидела, расслабленно положив руки вдоль серебряных бортов ванны, и наслаждалась неловкостью ситуации. Заколов длинные волосы в огромный пучок на затылке, младшая госпожа Фретка стала очень похожа на мать.

– Ты умерла, – шепнул Модвин. – Это сон. Тебя уже нет.

Сикфара подняла волну, пересаживаясь поближе, и влажно прошелестела в ухо:

– Ты не можешь быть уверен, что это просто сон. Я хорошо тебя знаю, милый. Ты никогда не уверен.

Одежда прилипла к его телу и к ее, они поцеловались, стало тесно и слишком тепло. Модвин почувствовал, как вода переливается через край ванны, как стекает с шеи Сикфары и попадает ему в рот. Вода была соленая, словно человеческий пот. Они утонули в ней оба. Сикфара растворилась, а Модвина вынесло на каменистый берег.

Мерзкая погань остро подступила к горлу. Очень хотелось встать на карачки и позволить ей выйти, но руки и ноги не слушались. Кто-то над Модвином сжалился: схватил за воротник и помог приподняться, чтобы не испортить одежду.

«Она же и так вся вымокла, – понял вдруг Модвин. – И я у моря».

Вода любезно прибрала за ним всю грязь. Модвин поблагодарил ее вслух и услышал задорный хохот.

У смеющегося человека не было на голове волос, а в длинной бороде с проседью блестела серебристая бусина. Наверное, его волосы сгорели, вспомнил Модвин. Человек перестал смеяться и вгляделся в него цепкими зелеными глазами.

– Они назвали тебя в честь моего отца, – произнес он моложавым голосом, который звучал совсем иначе, когда человек кричал. – Забавно. – Дядька Бруно задумчиво дернул себя за стянутый бусиной кончик бороды. – Тебе не стоит следовать его примеру. Он должен был сунуть руку в пламя и взять то, что наше по праву. Но он испугался. Ты боишься огня, Модвин?

Он спросил это с усмешкой во взгляде, как будто огня никто, кроме Модвина, никогда не боялся. Усмешка сгорела в языках зеленого пламени, и это было не просто видение, а отражение в страшных глазах. Модвин почувствовал запах дыма и медленно обернулся.

Бесконечное море пылало, облизывая небеса.

– Пожар! – закричал кто-то во всю глотку. – Пожар!

– Я уже понял, спасибо, – пробормотал Модвин.

– Пожар, господин! Вставайте!

Он подскочил и задался вопросом: «Сколько я спал?» – а потом осознал, что это сейчас не имеет никакого значения.

Комнату заволокло сизым дымом. Окно так и осталось открытым, и во дворе люди кричали сквозь огненный рев.

Модвин помчался вниз.

Там были, кажется, все. Еник держал за воротник подмастерья лекаря, пока последний метался между вояками и песчаными ящиками, махая руками и прикрывая голову во время больших взрывов. Горела часть казарм, амбар и, кажется, старая конюшня. Лошадей не было слышно. Только грохот и треск.

Света было так много, что Модвин не сразу додумался – на дворе ночь. Он мог разглядеть почти всех: узнал среди бегающих взлохмаченного гетмана, видел кричащую на ухо Дивишу сестру, заметил раздающую ведра Ютту, одетую в одну ночную сорочку и укутанную до пояса в шаль.

– Отойдите подальше, господин! – проорал Лефгер. – Она может опять рвануть!

«Она?» – хотел переспросить Модвин, посмотрел на огонь и почувствовал дрожь в руках.

Она – это значит мука в амбаре. Горело и взрывалось лекарство от чумы.

Лефгер подбежал ближе и повторил:

– Отойдите!

– А где Крынчик? – громко спросил Модвин.

Хорунжий сощурился и отвел взгляд.

– Внутри. Пару мешков вынес, побежал за третьим и… там остался.

Звон в ушах Модвин принял за последствия нового взрыва, но огонь перестал кричать – сворачивался змеиным клубком и шипел, когда его посыпали песком и кое-где заливали водой.

Конюшня и казармы уже только дымились. Модвин проморгался, вытер слезящиеся глаза. Среди знакомых лиц он стал замечать новые и понял, что это люди Густава Кавенги, который стоял здесь же, неподалеку, скрестив на груди руки и отдавая короткие распоряжения. Серьга в его левом ухе поблескивала на рыжем свету. Бесприданник встретил взгляд Модвина и широко улыбнулся. Амбар издавал предсмертные хрипы и стоны.

Альда Шилга сполна отплатила за убитую дочь. Они с ней друг друга стоили.

Модвин почти что на ощупь побрел сквозь дым к арсеналу. Хотелось взять в руки меч и разрубить свою жизнь на куски. Под ноги бросилась кошка – или большая крыса, может быть. Модвин не пошел дальше. Он оперся на ограду площадки, где недавно сошелся с Крынчиком в дружеском бою, и опустил тяжелую голову.

Кто-то должен был все это прекратить.

Отто Тильбе не сможет навсегда остаться владыкой. Его время закончится так или иначе. Ортрун ждет уже слишком долго, чтобы позволить кому-то опередить ее. Она разобьет руки в кровь, но заберет серебряный обруч, чтобы его надел Модвин.