Блокпост
Шрифт:
– Сволочь ты, девочка, – горько резюмировал Иван, возвращаясь назад и расстегивая на ходу штаны. – Отца бы хоть постеснялась – вон он, отец-то…
– Да труп это, не отец. Пьянь болотная, – презрительно буркнула Аниська, поудобнее укладываясь на спину и задирая юбку: молочной белизной сверкнули мясистые ляжки, шарахнул по глазам нежно курчавившийся огненный треугольник. Она согнула ноги в коленях и, удерживая их руками, развела широко в стороны – на Ивана вопросительно уставилось бесстыдное женское естество, затаившееся под рыжими волосками.
– Дура ты, Аниська, – прохрипел Иван неожиданно севшим голосом, так и застыв на месте с приспущенными
– Ну что ж ты на него наговариваешь? – проворковала Аниська, склонив голову набок и стрельнув глазами. – Вон какой – погляди! Давай – иди сюда…
Он опустил глаза и, к стыду своему, констатировал, что организм опять подвел его. Давненько организм не вкушал женской плоти, и теперь некоторый его фрагмент самовольно отреагировал, как положено в таких случаях, не спрашивая совета у левого полушария. В общем, эрекция место имела. Да и не просто эрекция, а – железобетонная, впору сваи забивать.
Стыдливо крякнув, Иван выпростался из штанов, глядя в сторону, взгромоздился меж широко разведенных Аниськиных бедер и с натугой, до упора вогнал непослушный фрагмент – куда природой предназначено. Аниська громко ойкнула. Иван на секунду замер, почувствовав, как с ходу пропорол какую-то тонкую упругую преграду и удивленно шепотнул:
– Да ты и впрямь того… Целка? Как так?
– Работай, работай – не отвлекайся, – болезненно морщась, пробормотала она. – Теперь уже не целка – все! Работай!
– Работаю, – послушался Иван, поудобнее вцепляясь в ядреные ягодицы – и пошел агрессивно дергать тазом, разрабатывая неосвоенную тесную расщелину…
Длительное воздержание, сами понимаете, не способствует продолжительности соития – даже на пьяную голову. Активно подергавшись с полминуты, Иван тихо зарычал и мстительно наполнил Аниськино нутро животворящей субстанцией. И отвалился в сторону, натягивая штаны.
– Ну вот и все – а ты боялся, – деловито заявила Аниська, словно занималась этим всю жизнь. Она одернула юбку и уселась рядом. – Теперь мы – муж и жена. Перед богом. Осталось зарегистрироваться… Когда регистрироваться пойдем?
– Когда хошь, – уставившись в стену, сказал Иван. – Теперь, если что и получится, будет даун, потому как спьяну… Давай – рассказывай…
Рассказывать, как оказалось, собственно, было нечего. Труп обнаружил поутру деревенский дурачок Мишка, частенько подъедавшийся у сердобольной матери Ивана. Обнаружил и побежал по соседям орать благим матом.
Вызвали участкового, тот вызвонил из города опергруппу с судмедэкспертом.
Свезли в город на экспертизу, а спустя малое время вернули обратно. Заключение – упала с крыльца и сломала шею. Все вроде бы чин чинарем, как говорит поп Василий. Никакого криминала, обычная бытовая травма с летальным исходом – справка есть. Но отец Аниськи, ездивший с опергруппой в город, по прибытии домой напился вдрызг и признался под пьяную руку дочери – под большим секретом, что дело тут не совсем чисто. За двадцать лет фельдшерской практики он всякого навидался. Короче… если соседка и упала с крыльца, то предварительно кто-то сломал ей шейные позвонки, резко дернув голову против часовой стрелки. Вот…
– Не понял! – взвился Иван. – А почему в таком случае в справке не указали истинную причину?
– Батька сказал – чтобы дело не заводить, – вздохнула Аниська. – Участковый всех подряд опросил – тишина. Посторонних не было в тот вечер в деревне. Говорит – дело
дохлое, если искать. Ни в жизнь не найдешь. А дурачка подозревать – так все равно с него никакого спроса…– Уроды. – Иван скрипнул зубами. – Вот уроды! Надо же, блин… А что дурак?
– Кричит что-то про демонов, глаза бешеные становятся. Кричит:
«Демон, демон – ликом черен…». Дурак, он и есть дурак…
– Выходит, органы мою мать списали по-тихому, – нехорошо прищурился Иван. – Так получается?
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Че делать-то думаешь?
– Че делать… Щас один хер – бухие все. – Иван кивнул в сторону распростертого на полу фельдшера. – Завтра с утреца займусь. Участкового отловлю – допрошу. Вместе с твоим батькой. Бумагу заставлю написать. Это мы можем… Потом в город поеду – к начальнику милиции. Буду требовать, чтобы дело возбудили. Пусть эксгумацию делают, все как положено. А то я им тут такое устрою – похлеще Карабаха с Чечней. Это мы можем… Ладно, пошли к людям.
Посидим, помянем…
Их появление на поминках сенсации не вызвало. За то короткое время, что он отсутствовал, общество успело многократно употребить водочки и задушевно всплакнуть. Теперь публика уже оживленно перекрикивала друг друга, хохотала, принимались даже что-то напевать – негромко пока, однако многие уже не соображали, по какому поводу собрались.
Иван возмущаться не стал – скромно подсел с Аниськой за один из столов, куда его пригласил дядя. Опять со всеми поручкался – и с дегенератскими рожами, которым вроде бы не положено, – тоже, метнул подряд два стакана водки, закусил и сидел, уставясь в стол, поглаживаемый с одной стороны Аниськой и загружаемый с обратной стороны «дядей Сашей».
«Дядя» толковал о каких-то серьезных вещах, о чем-то горячо спорил с Аниськой. Иван некоторое время односложно отвечал на его вопросы, потом вдруг уловил, что речь идет о предмете, его интересующем, и напрягся.
Сконцентрировался, прислушался сквозь алкогольный морок…
– Не пущу – нам и здесь неплохо, – упорствовала Аниська. – Какие кавказцы? Это ж далеко!
– Это кажется, что далеко, – не сдавался «дядька». – А когда увидишь, что они рядом, – поздно будет. У нас всегда так – пока гром не грянет, мужик не перекрестится.
– Насчет чего это вы? – удивился Иван. – Какие кавказцы?
– Да ты все прослушал, – досадливо нахмурился «дядька». – Я говорю – уехать тебе пока надо. Ко мне – у меня дача за городом есть, там лес, тишина и все такое прочее… Понятно почему?
– Понятно, – мотнул головой Иван и подозрительно прищурился. – Че ж не понять-то… Я сразу смикитил, когда ты с собой этих бугаев притащил…
Дом забрать хотите?! Ишь, доброхоты выискались! Знаем мы такие приколы – сначала заплатили за все: похороны – поминки, туда-сюда. А потом – раз! – бабки отдавай, милый! А нету – дом отдай. А поздно! Дом Аниське отдаю – вот ей. – Он обнял свою подружку и пьяно чмокнул в щеку. – Попробуйте-ка, отберите у нее…
Вся деревня в топоры встанет! Да вам на танке отсюда не выбраться! – Иван привстал и гаркнул, подняв наполненный стакан:
– Верно я говорю, селяне?!
– А-а-а-а!!! О-о-о-о!!! – одобрительно заревело застолье – тотчас же несколько десятков стаканов взметнулось в гору. – Порубаем на хер! В клочки порвем! Давай – кого?! А-а-а-а!
– О! А вы говорите… – удовлетворенно констатировал Иван, садясь на лавку и поставив стакан на стол. – Так что – никуда не поеду я с вами. Хрен по всей морде – чтобы голова не качалась. Вопросы?