Блондинка с розой в сердце

Я указал на треногу — Александра не удостоила штатив взгляда, поспешно вынула из конверта пачку фотографий.

Мне почудилось, что Саша задержала дыхание. Я наблюдал за тем, как журналистка широко открытыми глазами одно за другим просматривала фото. Она делала это будто бы автоматически; и всё больше бледнела.

Лебедева завершила просмотр фотографий, взглянула на меня.

— Не нашла, — сказала Александра. — Его здесь нет. Ты был прав.

Она показала мне чёрный конверт. Судорожно сглотнула.

— Дмитрий, — сказала Лебедева, — но… это ничего не меняет. Мы всё равно покажем эти снимки в милиции.

Она покачала головой и добавила:

— Здесь такое!.. Сам посмотри! Его обязательно арестуют.

— Или милиционеры арестуют нас, — сказал я, — когда Бердников заявит, что мы ему эти фотографии подбросили. Его отпечатки пальцев на фотобумаге не подтвердят наши слова. Он в милиции признается, что просмотрел фото, когда их нашёл. Скажет, что вот-вот отнёс бы их в куда следует… если бы мы с тобой ему не помешали. Понимаешь? Ни мы, ни он никому и ничего не докажем.

Я усмехнулся.

— У Александра Сергеевича сейчас в посёлке прекрасная репутация. Мы его маньяком в глазах местных жителей не выставим, даже не надейся. А вот нам с тобой поселковые власти нервы потреплют знатно. Не сомневаюсь в этом. После звонка твоего отца нас, разумеется, отпустят. Но времени мы потеряем много. И кое для кого это окажется фатальным: там, в Москве.

Я развёл руками — около моих ног по полу скользнули тени.

— Именно так и случится, Саша, — сказал я. — Если, конечно, Бердников не сознается в двойном убийстве и не покажет место прошлогоднего захоронения. Но только я не верю в подобный исход. Не вижу для такой удачи никаких предпосылок. Только и пользы будет: Ларионовский мучитель изменит свои планы. Но спасём ли мы таким способом всех тех детей? Я даже в этом не уверен. А ты?

Александра посмотрела на чёрный конверт, затем подняла глаза на меня.

— Дима, и что же нам делать? — спросила она.

Я увидел, как Лебедева вдруг дёрнула головой, посмотрела мне за спину. Мне почудилось, что она затаила дыхание; её сжимавшая конверт с фотографиями рука дрогнула. Я услышал позади себя шорох. Резко шагнул вправо, обернулся. Взглянул на мужчину, стоявшего у порога летнего дома: на стройного широкоплечего блондина с чуть выпученными зелёными глазами. Сообразил, что видел его раньше на фото в интернете. Узнал его: Александр Сергеевич Бердников, Ларионовский мучитель. Бердников был в старой потёртой одежде и в панаме, словно работал в поле. Заметил я и штыковую лопату в его руке (похожую на ту, которая стояла у стены дома).

Бердников спросил:

— Вы кто такие, и что здесь делаете?

Говорил он приятным низким голосом.

Я не уловил в его словах угрозы (хотя заточенное полотно лопаты целило мне точно в живот).

Выронил барсетку — она с глухим стуком ударилась о доски пола.

— Александр Сергеевич, — сказал я, — здравствуйте!..

Медленно пошёл к Бердникову. Смотрел ему в глаза.

— … Хорошая у вас здесь фотолаборатория.

Остановился — мой живот и острие лопаты разделало теперь лишь чуть больше метра пустого пространства.

Бердников едва заметно отшатнулся, но не сошёл с места. Стрельнул взглядом в стоявшую позади меня Александру.

— Что вам здесь нужно? — спросил он. — Как вы сюда вошли?

Я улыбнулся, сказал:

— Александр Сергеевич, а разве вы ещё не поняли? Нам нужны доказательства того, что это именно вы прошлым летом убили Надю и Рому Чёнкиных. Помните этих детей, товарищ учитель? Вы им пообещали, что подвезёте их до посёлка.

Я вопросительно вскинул брови — полотно лопаты чуть приподнялось, указало на мою грудь.

— К…кого? — спросил Бердников. — Я не понимаю…

Его голос прозвучал глухо.

— Брата и сестру Чёнкиных, — сказал я. — Мальчику было семь лет. Вы убили его ударом монтировки по голове. Наде Чёнкиной за месяц до её смерти исполнилось десять лет. О чём она вас просила, Александр Сергеевич, когда вы её насиловали и душили?

— Что? Кто?

Бердников задал свои вопросы едва слышно.

— Мы у вас в серванте нашли интересные фотографии…

Большим пальцем левой руки я указал себе за спину.

— … Шикарные ракурсы кадров, Александр Сергеевич, — заявил я. — Чёткое соблюдение композиции, никаких лишних деталей. Чувствуется работа мастера. Вот только качество фотографий не на высоте. Неужто у вас тогда тряслись руки, товарищ учитель?

Я услышал, как под ногами Лебедевой скрипнули половицы.

— Почему вы трогали мои вещи?

Голос Бердникова окреп.

Я приподнял руки, показал хозяину дома свои ладони.

— Вы уже показали эти фотографии своей семье, Александр Сергеевич? — спросил я. — Как отнеслась к вашему новому увлечению ваша супруга? Вы уже выяснили, разделяют ли ваши интересы ваши сыновья? Не планируете сделать такие же фото с их участием?

Бердников резко вдохнул, посмотрел мне в глаза — полотнище его лопаты взглянуло на мою шею…

…И тут же метнулось к ней, подобно жалу скорпиона.

Я отклонился влево — заточенный металл пронёсся в паре сантиметров от моей кожи. Правой рукой я ухватился за черенок лопаты. Левой рукой ударил Бердникова в шею.

Услышал треск хрящей. У меня за спиной запоздало вскрикнула Александра.

Бердников отступил в дверной проём. Смотрел на меня. Хлопал губами — изображал выброшенную на берег рыбу. Вздрагивал, словно от икоты. Ощупывал своё горло.

Я подошёл к стене, прислонил к ней лопату. Краем глаза наблюдал за тем, как Ларионовский мучитель ногтями пальцев расцарапывал себе шею. Повернулся к Александре.

Сказал:

— Ну, вот и всё.

Лебедева переспросила:

— Всё?

— Ларионовский мучитель мёртв, — пояснил я. — У него сломаны хрящи дыхательной трубки. Рефлекторный отёк гортани вызвал закупорку трахеи для потока воздуха. Воздух не попадает в его лёгкие. Скоро он задохнётся. Через десяток минут.

Я посмотрел на пока ещё стоявшего на ногах Александра Бердникова и повторил:

— Всё.

* * *

Мы вышли за ворота — во дворе и в летнем доме Ларионовского мучителя всё выглядело в точности так, как и до нашего прихода. Висел замок на двери сарая, стоял накрытый чехлом автомобиль. Не было никаких намёков на присутствие во дворе хозяина дома.

Хотя некоторые изменения во дворе всё же произошли. Лопата и пустые теперь вёдра перекочевали в кладовку, запах сырой земли стал отчётливее. А около стены дома больше не было ямы — на её месте я разбил красивую клумбу: высадил семь розовых кустов.