Блудный сын
Шрифт:
— Но зачем он создает монстров, которые потом становятся охранниками, вроде Бобби Оллвайна? Как-то не вяжется.
— Может, он создает их, чтобы они были кем угодно. Копами вроде Харкера. Механиками. Пилотами. Чиновниками. Может, они вокруг нас.
— Зачем?
— Дукалион говорит, чтобы занять наше место. Гелиос хочет уничтожить созданий Божьих и заменить их своими.
— Я — не Остин Пауэрс, [41] да и ты тоже, и очень трудно принять, что Гелиос — доктор Зло.
41
Остин
— Что случилось с твоим воображением? — нетерпеливо спросила она. — Ты настолько насмотрелся фильмов, что сам уже ничего представить себе не можешь? Приходится ждать, пока за тебя это сделает Голливуд?
— Харкер, значит? От убивающего копа к убивающему роботу?
— Не к роботу. Спроектированному человеку, или клонированному, или выращенному в резервуаре… как — не знаю. Но речь уже точно не идет о частях трупов, оживляемых молнией.
— Один человек, даже гений, не может…
Она его оборвала.
— Гелиос одержим этой идеей и претворяет ее в жизнь уже двести лет, причем огромное семейное состояние позволяет ему не тревожиться о расходах.
Но тут ей в голову пришла какая-то новая мысль, и ее нога перестала давить на педаль газа.
— Что такое? — прервал Майкл затянувшуюся паузу.
— Мы — покойники.
— Я себя таковым не чувствую.
— Если Гелиос именно такой, как говорит Дукалион, если он всего этого достиг, если наводнил город своими существами, шансов у нас против него немного. Он — гений, миллиардер, обладающий огромной властью, а мы — дворовая шпана.
Она испугалась. Он слышал страх в ее голосе. Никогда не видел ее испуганной. Во всяком случае, до такой степени. В ситуации, когда никто не наставляет на нее оружие.
— Я не могу принять эту историю за правду, — ответил он, хотя наполовину уже принял. — Не понимаю, почему ты приняла.
— Если я ее приняла, сладенький, — в голосе Карсон слышались резкие нотки, — неужто тебе этого не достаточно?
Он медлил с ответом, а она нажала на педаль тормоза и свернула к тротуару. Кипя от злости, выключила фары и подфарники, вышла из машины.
В кино те, кто видит тело с двумя сердцами и органами неизвестного предназначения, сразу понимают, что тело это принадлежит инопланетянину, кому-то еще, но точно не созданному Богом человеку.
И хотя с Дукалионом Майкл еще не встретился, он не мог понять, почему не хочет согласиться с обычным киношным выводом, который напрашивался по сообщению Джека Роджерса о его находках при вскрытии Бобби Оллвайна. А кроме того, кто-то выкрал как само тело Оллвайна, так и все материалы, связанные со вскрытием, что напрямую указывало на наличие некой широкой конспиративной сети.
Он вышел из кабины.
Они приехали в жилой район. Над тротуаром простерли свои кроны высокие дубы. Ночь выдалась жаркая. Лунный свет каплями расплавленного воска просачивался сквозь ветви деревьев.
Майкл и Карсон смотрели друг на друга поверх крыши седана. Она плотно сжала губы. Обычно они так и напрашивались на поцелуй. Но не теперь.
— Майкл, я рассказала тебе о том, что видела.
— Прежде я прыгал с тобой с обрывов… но этот уж больно высокий.
Поначалу она не ответила. Лицо ее было задумчивым. Наконец разлепила губы.
— Иногда утром так трудно
вставать, зная, что Арни… останется Арни.Майкл двинулся к капоту.
— Мы все хотим чего-то такого, что может остаться недоступным.
Карсон застыла у водительской дверцы.
— Я хочу смысла. Цели. Более высоких ставок. Хочу, чтобы жизнь значила для меня больше, чем теперь.
Он остановился перед седаном.
Карсон сквозь листву смотрела на луну.
— Все это правда, Майкл. Я знаю. Наша жизнь уже никогда не будет прежней.
И он понял, что ей очень хочется изменений, что она предпочитает другой мир, даже более страшный, сохранению нынешнего порядка вещей.
— Ладно, ладно, — кивнул он. — Так где Дукалион? Если все правда, скорее это его война, чем наша.
Она перевела взгляд с луны на Майкла. Направилась к нему.
— Дукалион не способен поднять руку на своего создателя. Действует такой же запрет, как на самоубийство. Он попытался двести лет назад, и Виктор едва не убил его. Половина лица Дукалиона… так изуродована.
Теперь они стояли нос к носу.
Ему хотелось прикоснуться к ней. Положить руку на плечо. Но он сдержался, потому что не знал, к чему приведет это прикосновение, еще не был готов к большим изменениям.
— Созданные человеком люди, значит? — спросил вместо этого он.
— Да.
— Ты уверена?
— Честно? Не знаю. Может, я только хочу в это поверить.
Жара, влажность, лунный свет, аромат жасмина: Новый Орлеан иной раз казался бредовой грезой, но никогда больше, чем теперь.
— Франкенштейн жив. Это же голубая мечта «Нэшнл инкуайрер». [42]
Ее глаза посуровели.
— Я люблю «Нэшнл инкуайрер», — торопливо добавил Майкл. — Кто в здравом уме поверит теперь «Нью-Йорк таймс»? Только не я.
42
«Нэшнл инкуайрер» — еженедельный журнал. Специализируется на публикации сенсационных новостей для неискушенного обывателя. Основан в 1926 г. Тираж — более 3 млн. экземпляров.
— Харкер здесь, — напомнила она.
Он кивнул.
— Так давай его возьмем.
Глава 70
В таком огромном особняке отрубленной кисти приходилось долго ползти, чтобы добраться до нужного ей места.
Ранее, в спальне, кисть, судя по звукам, двигалась быстро, словно испуганная крыса. Теперь — нет.
Но язык не поворачивался сказать, что отрубленная кисть устала, притомилась от долгого ползания.
Не отвечала здравому смыслу и другая концепция: заблудившейся отрубленной кисти. Тем не менее время от времени кисть останавливалась, словно не зная, куда ползти дальше, а однажды вернулась, чтобы избрать другое направление движения.
Эрика по-прежнему считала, что видит событие сверхъестественное. Не сомневалась, что никакая наука не сможет объяснить это ползущее пятипалое чудо.
Хотя Виктор когда-то проводил эксперименты в этой области, собирал людей, как картинки-головоломки, из фрагментов, добытых на кладбищах, он давно уже не пользовался столь грубыми методами.
К тому же кисть не заканчивалась окровавленным обрубком. Нет, Эрика видела, что свободный торец гладкий, покрыт кожей, словно кисть эта никогда и не соединялась с рукой.