Боец Арнаутов

Немцы на ночёвку встали побатальонно, тремя рядом расположенными группами и к этому моменту даже уже успели установить палатки, а вся их техника стояла рядом, выстроенная в три ряда вдоль дороги. Были у них даже танки, правда немного, всего полтора десятка, пять четвёрок и десятка троек, не знаю почему именно так, по идее им полагался тогда и танковый батальон, а не рота, но может там потери были большие или это вообще левые танкисты, решившие вместе с ними переночевать или их полку придали на время. Короче я не стал ломать себе голову кто именно эти танкисты и почему они здесь. Немцы уже поужинали и в основном расползлись по своим палаткам, лишь небольшое их количество ещё шароёбилось по своему лагерю. Часовые равнодушно смотрели на проезжавшую мимо них колонну вермахта, моя задумка сработала полностью, передняя группа на ещё не перекрашенных бронетранспортёрах успокоила часовых и они не сразу сообразили, что последующие окрашены в камуфляж противника. Тут нам на руку сыграли и начавшиеся сумерки, которые также скрадывали краски, так что когда до немецких часовых дошло, что на последующих бронетранспортёрах раскраска противника, а особенно большие звёзды на их бортах, то было уже поздно. Как только передние бронетранспортёры достигли начала немецкого лагеря, а мы получилось нагоняли немцев, то все бронетранспортёры разом повернули на немецкий лагерь и заработали их пулемёты. Охрану у техники смели мгновенно, она даже и пикнуть не успела, а затем из кузовов наших бронетранспортёров посыпалась наша пехота и присоединилась к потехе. И хотя немцы ещё не успели раздеться, и оружие у них тоже было под рукой, но против брони и массированного пулемётного огня они ни чего сделать не смогли. От своей техники они оказались отрезаны, а других укрытий тут не оказалось, ведь ночевать они встали в поле. Дорога как раз проходила через большой открытый участок, тут даже пшеница уже оказалась убранной, так что спрятаться тут было решительно невозможно. Все наши потери составили 11 убитых бойцов и три десятка раненых, причём тяжёлых из них оказалось только семеро, зато мы помножили на ноль целый немецкий моторизованный полк. Вскоре к нам подошли и наши остальные силы, а мы тем временем занялись сбором трофеев. Себе мы взяли только полтора десятка танков, а полторы сотни бронетранспортёров и две сотни грузовиков отдали в сопровождающие нас дивизии, чем сразу решили все их проблемы с нехваткой мест. Даже раненые теперь не должны были тесниться, как сельди в бочке. В качестве приятного сюрприза оказались полсотни грузовиков с припасами. Десять машин везли продовольствие, которое тоже не будет лишним, так как такая масса народу, которая сейчас у нас была, потребляла много продуктов ежедневно. Два десятка машин везли бочки с бензином, так что почти ещё одна заправка у нас теперь была, а это лишние полторы — две сотни километров, и на двух десятках оставшихся машин были боеприпасы. Десять грузовиков с патронами, один с гранатами, и девять со снарядами, из них пять машин были забиты 37 миллиметровыми и четыре 50 и 75 миллиметровыми. Также тут были 24 немецкие противотанковые пушки калибра 37 миллиметров, которые Кирпонос распорядился взять с собой, хотя у нас были свои 45 миллиметровые противотанковые орудия, но брать к ним снаряды сейчас было негде, так что трофейные немецкие были хорошей заменой нашим орудиям. При необходимости достать новые снаряды для них, не должно было составить большой трудности для нас. Быстро управившись с трофеями, составив новые экипажи к танками и найдя водителей на трофейные бронетранспортёры, перераспределили людей и часов в 11 вечера тронулись в путь. Поскольку сейчас нам предстояло по большей части двигаться по открытой местности, то даже не смотря на наступающую ночь, вперёд двинулась разведка переодетая под немцев. Я для движения подготовил две передовые группы своих разведчиков, первая, рядившаяся под противника, как и говорил состояла из шести мотоциклов и четырёх бронетранспортеров, два обычных длинных, один из которых был командирским с рацией, коротыш с 37 миллиметровой пушкой и зенитных с одноствольным флаком. Вторая группа была уже заточена под нас, те же шесть мотоциклов, только пулемёты там заменили на наши ДП, пулемётная бронемашина БА-20, грузовик ЗИС-5 с бойцами, полуторка с счетверёнными зенитными Максимами и замыкал их уже пушечный БА-10 с рацией.

Майор Любимов, начальник штаба полка, в данный момент исполнял обязанности его командира после гибели в бой командира полка, подполковника Рыжова, да и от самого полка к этому моменту остался неполный батальон, да прибившийся к ним медсанбат. Они встали на ночёвку на окраине леса, а именно тут по простой причине, родник, а в случае опасности они легко могли скрыться в лесу. Только-только начало светлеть, когда часовые его разбудили, по дороге к ним приближались немцы, не смотря на едва начавшийся рассвет, можно было достаточно легко различить очертания немецкой техники, четыре характерных немецких бронетранспортёров. Приказав тихо будить бойцов, майор принялся в бинокль изучать приближающегося противника. Немцев не много, а кругом ещё достаточно темно, так что можно подпустить их в плотную, а затем забросать гранатами, после чего добить уцелевших, а у них возможно найдётся хоть немного продовольствия, поскольку его бойцы уже день ни чего не ели, последние припасы отдали раненым. Не доехав примерно с полкилометра до леса, немцы остановились, причём они даже слегка съехали с дороги и стали чего то ждать, правда чего они ждали стали видно уж минут через 10. Вдали показалась большая колонна техники, теперь стало ясно, что нападать при таких условиях на противника, это подписать себе смертный приговор. Любимов уже хотел отдать приказ уходить, благо, что противник про него ни чего не знал, но тут его поразило некоторое несоответствие в приближающейся колонне. Впереди, метрах в трёхстах от неё двигались две наши бронемашины и два грузовика, один с зенитной установкой, а второй с бойцами и мотоциклисты, которые ехали перед ними были в нашей форме. Даже того скудного света, что сейчас был, хватило майору что бы разобрать, форма на вторых мотоциклистах наша, да и следовавшая за ними колонна была довольно странной. Впереди двигалось с полдесятка наших пушечных бронеавтомобилей, а за ними немецкие бронетранспортеры, но с довольно заметными белыми звёздами на их капотах, причём в нынешних сумерках он различал только большие белые звёзды на них, вернее окантовка из белого цвета по краям. Тем временем дозорная группа в нашей форме поравнялась с такой же но на немецкой технике и в немецкой форме, на несколько мгновений остановилась, а затем двинулась дальше. Решив рискнуть, Любимов приказал трём бойцам под командованием сержанта Кузнецова перегородить дорогу, просто встав на ней, но не самой опушке, а метрах в трёхстах от неё. Своим же бойцам приказал засесть с обоих сторон дороги и приготовить гранаты, в случае чего он просто сначала забросает ими противника, а потом добьёт ружейным огнём. А выйти бойцам велел по простой причине, если они появятся внезапно перед возможным неприятелем, то тут вполне возможно, что от неожиданности неизвестные сразу откроют по его бойцам огонь. Если же их увидят заранее, то если это свои, то стрелять они точно не будут, а если противник, то бойцы ещё могут успеть скрыться в зарослях. Как и рассчитывал майор Любимов, когда неизвестные увидели его бойцов, то открывать огонь с ходу не стали, а остановились, правда настороженно навели своё оружие и на его бойцов и на лес вокруг них. Вперёд двинулся один мотоцикл и остановился метрах в десяти от бойцов, после чего после короткого разговора, сержант Кузнецов махнул рукой и на дорогу не торопясь вышел уже лейтенант Кожевников. Недолго переговорив с неизвестными, лейтенант Кожевников пошёл к нему.

— Товарищ майор, это разведка механизированной дивизии генерал-майора Рудакова, а там дальше двигается сама дивизия. Разведчики сказали, что если мы хотим к ним присоединиться, то надо ждать у обочины, они сообщат начальству.

Любимов приказал всем собраться тут и ждать, а вскоре их достигла и основная колонна дивизии. Мимо них непрерывным потоком двигалась техника, в основном вся трофейная, но перекрашенная в наши цвета. Майор уже начал беспокоится, когда рядом с ним остановился угловатый немецкий легковой автомобиль и сидевший там лейтенант, узнав кто тут главный, произнёс.

— Товарищ майор, ждите конца колонны, там едут пустые грузовики, они вас и заберут и не задерживайтесь, у нас мало времени.

Любимову ни чего не осталось делать, как ждать обещанный ему транспорт, а поток техники и не думал заканчиваться. Мимо всё шла и шла техника, трофейные бронетранспортёры, грузовики, танки, правда половина из них была наша, тягачи с орудиями и снова грузовики, правда теперь пошли уже наши, потом снова танки и трофейные бронетранспортёры, правда теперь уже в немецкой раскраске. Колонна всё шла и казалось ей нет ни конца, ни края, наконец снова показались немецкие грузовики и тут три десятка из них стали тормозить. Выскочивший из немецкой открытой легковушки капитан приказал быстро грузится и не задерживать колонну. Первыми погрузили раненых, затем и бойцы полезли в кузова немецких грузовиков, закончили, когда показался уже край неимоверно длинной колонны техники, замыкали колонну два десятка немецких бронетранспортёров. После этого ехали часа четыре, пока наконец грузовики не остановились в лесу. Рядом снова оказался тот же капитан, он приказав бойцам Любимова пока отдыхать, сказал самому майору ехать с ним к начальству. Тут рядом остановились два грузовика с полевыми кухнями и повара. Даже не отцепляя их, принялись готовить обед, чему бойцы Любимова очень обрадовались. Сев в машину к капитану, Любимов поехал с ним, ехали они минут двадцать, а по краям дороги стояла техника и артиллерия, наконец они выехали к небольшой полянке, где стояли два штабных автобуса, причём один из них был немецким, а также грузовик с будкой, над которой торчали штыри антенн. Когда майора завели в штабной автобус, то он узнал командующего фронтом генерала Кирпоноса.

— Кто такой?

— Майор Любимов, начальник штаба энского полка, правда сейчас временно выполняю функцию его командира, да и от полка остался неполный батальон, плюс по дороге к нам присоединился выходивший к нам медсанбат, там пара сотен человек.

— Сколько у тебя людей?

— Боеготовых две с половиной сотни человек.

— Вольешься в дивизию, вместе с которой двигаешься, у них некомплект личного состава.

— Товарищ генерал-полковник, это означает расформирование полка, а его знамя при нас.

— Вот как, спасли знамя, молодцы, тогда усилишь эту дивизию, как отдельное подразделение, всё, свободен.

Майор Любимов вышел от командующего и отправился искать своего временного командира, правда искать его и не пришлось, он оказался тут же. Доложившись, Любимов стал думать, как ему добраться назад, топать на своих двоих два или три километра он не хотел, но тут ему повезло, его подвезли на мотоцикле разведчики. Вернувшись к себе он сообщил последние новости своим командирам, потом был обед и отдых до вечера, в путь они вышли незадолго до начала сумерек и из леса выехали уже в темноте.

Двое суток нам удавалось относительно тихо двигаться к Брянску, было несколько стычек с немцами, но каждый раз это были небольшие подразделения противника. Нам даже удалось по дороге немного пополнить запас топлива в колхозных МТС, но там были сущие слёзы. От захваченных немцев мы примерно знали положение на фронте, и когда до своих оставалось около полусотни километров, у нас на пути встала пехотная дивизия вермахта. К сожалению подойти незаметно нам не удалось, немцы смогли нас засечь, правда определить сколько нас всего у них не получилось. Прекрасно понимания, что сейчас время играет не за нас, Рудаков принял решение атаковать сходу, несмотря на возможные потери в технике. Если ждать ночи, проводить разведку, а на следующий день атаковать, то во-первых, немцы за это время успеют отрыть окопы, а во-вторых, подтянуть сюда дополнительные силы. Единственное, что сделал Рудаков, это вызвал второй танковый батальон, шедший с Кирпоносом. Там было два десятка Т-34 и даже пяток КВ, которые к нашему удивлению с честью выдержали весь этот путь, правда они несколько раз вставали из-за поломок, но технари буквально в кратчайшие сроки возвращали их в строй и они догоняли колонну. Пустив тяжелые и средние танки в первой волне, остальные танки и наши пушечные бронеавтомобили пошли за ними, а там и бронетранспортёры с пехотой. На наше счастье у немцев тут оказались в основном противотанковые 37 миллиметровые орудия и лишь немного 75 миллиметровых пехотных орудий. Не смотря на все свои усилия, немцы не смогли из них остановить наши танки, максимум что им удалось, это сбить гусеницы десятку танков, но их потом вернули в строй в течение часа. Зато обнаружившие себя орудия мы мгновенно уничтожали, а немецкая пехота не имея укреплений принялась отступать, прекрасно понимая, что остановить нас в чистом поле без действенных противотанковых средств они не смогут.

Говорят не бегай от снайпера, умрёшь уставшим, тут вместо снайперов была бронетехника, от которой на открытой местности также было не убежать. Благодаря отсутствию у противника действенных противотанковых средств и нормальных укреплений, мы сбили немецкую дивизию легко. Уничтожить её всю у нас не получилось, немцы просто разбежались по округе, а гоняться за ними у нас не было времени. Правда за пехотной дивизией оказалась моторизованная, и там были танки, так что ближе к вечеру нам пришлось штурмовать небольшой лесок, в котором засели немцы. Вот тут мы и применили нашу артиллерию, весь передний край немецкой обороны в леске скрылся за пеленой разрывов, а наши танки не теряя времени рванули вперёд, и когда огонь артиллерии перенесли вглубь леса, то танки оказались уже перед немцами. Артударом удалось уничтожить или вывести из строя примерно треть немецких орудий и танков, но остальные остались в строю. Хотя мы появились у них буквально перед носом, но они смогли взять свою плату за своё уничтожение. Учитывая, что бой шёл буквально на кинжальной дистанции, немецкие орудия пробивали броню наших Т-34, правда и сами быстро гибли от ответного огня наших танков. Тут сказалось наше банальное преимущество в технике. У немцев уцелело около трёх десятков танков, а у нас их было около шестидесяти, да плюс почти три десятка БА-10 вооруженных 45 миллиметровой пушкой, которая на такой дистанции пробивала даже броню немецких четвёрок, которых оказалось всего несколько штук, а остальные танки были тройки и двойки. Немецкие бронетранспортёры оказать нам достойного сопротивления не смогли, вооружённых 37 миллиметровой пушкой было не больше десятка, а остальные были с пулемётами, так что разобравшись с танками, наши танкисты принялись их активно жечь. Вот с пехотой пришлось немного повозиться, она успела немного укрепиться и даже местами отрыть небольшие окопчики, но тут подошли наши бронетранспортёры с десантом и принялись массированным огнём давить противника. Немцы продержались около часа, после чего дорога к своим оказалась свободна и колонна не теряя времени рванула вперёд, к тому же мы каждую минуту ожидали налёта немецкой авиации. Под конец пикировщики прилетели, но массированный пулемётный огонь с земли трассирующими патронами быстро отбил у немецких лётчиков желание бомбить нас с пикирования. После того, как четверо юнкерсов воткнулись в землю, а ещё несколько потянулись назад с заметным дымком, оставшиеся быстро отбомбились с высоты и свалили. Главное, впереди были леса, где нас было трудно заметить с воздуха, тут нас просто подловили на открытом участке. Мы двигались всю ночь и уже под утро, переехав мост через небольшую речку вышли к большому селу, вызвав при этом нешуточную панику как у местных жителей, так и у небольшого подразделения нашей армии, которое тут охраняло мост через речку. Поскольку нам в принципе всё равно нужно было становится на днёвку, то Рудаков остановил свою дивизию в близлежащем лесу, при этом успокоив местных. Остальные дивизии двигались дальше и останавливались там, а я выслал разведку, как назад, так и вперёд и по краям, а то выйдут немцы нам во фланг и будет у нас жопа. Кирпонос со штабом и охраной пока остановился в селе, и хотя телефонная связь тут действовала, он связался с командованием по рации, причём не голосом, а ключом, сообщив, что вышел из немецкого окружения и не один.

Известие, что генерал-полковник Кирпонос смог выйти с пятью почти полнокровными дивизиями из окружения и закрыл немцам дорогу на Москву, несколько разрядило панику в верхах. Для уточнения обстановки к нему был послан генерал Василевский, но всё равно ставка изыскивала дополнительные силы на случай, если немцы смогут прорваться через Кирпоноса. Кирпонос же требовал себе топливо и боеприпасы, а также продовольствие.

Глава 17

Глава 17

Пока суть, да дело, Кирпонос занялся устройством обороны, так как кроме его выведенных из котла войск, других значимых соединений нашей армии, стоящим за ним и способных остановить противника просто не было. Протекающая тут речка, хоть и не большая, но достаточно глубокая и топкая неплохо дополняла строящуюся оборону. Наличие поблизости лесов решало проблему с брёвнами для укреплений, а кроме того, на все ближайшие лесопилки отправили людей за досками, укреплять ими окопы, так что оставшимся работникам этих лесопилок пришлось забыть про отдых, они даже ночевали на них, не возвращаясь домой. Прекрасно понимая, что от качества возводимых укреплений зависит их жизнь, бойцы работали на совесть, благо, что шанцевого инструмента хватало, как впрочем и топоров с пилами, так что блиндажи делали даже не в три, а в четыре или даже пять накатов. С раннего утра, сразу после побудки и завтрака, до самого отбоя вечером лишь с короткими перерывами на обед и ужин, бойцы строили укрепления. В этом им по мере своих сил помогали и местные жители, в частности они тоже валили деревья, обрубали им сучья и потом везли на строящиеся позиции готовые брёвна. Оборону сразу строили в две линии, с окопами полного профиля, ходами сообщений в тыл, крытыми пулемётными точками и даже крытыми огневыми позициями для стрелков. Вывезенная тяжёлая артиллерия заняла позиции возле предполагаемых мест прорыва, у подходящих транспортных развязок, а кроме того Кирпонос распорядился выделить дополнительно по пехотной роте в охранение и по немецкой трофейной противотанковой батарее. Расчётов к трофейным орудиям не было, но это не являлось проблемой. Вокруг расположения артиллерийских позиций отрывались окопы полного профиля с капонирами для противотанковых орудий, а в случае прорыва противника в расположение дивизиона, артиллеристы просто поменяют свои гаубицы на трофейные орудия. Это противотанкисту будет сложно стрелять из гаубиц, так как там нужно углы возвышения высчитывать, а противотанковые орудия всегда бьют прямой наводкой. Как бы то ни было, но немцы дали нам аж целых четыре дня форы, прежде чем попытались двинуться на Москву. Первые достаточно робкие попытки противника продвинуться вперёд были с лёгкостью отбиты. К этому времени бойцы успели отрыть две линии окопов полного профиля, укрепить их досками и местами даже сделав перекрытия для защиты от миномётного огня, и заканчивали строительство блиндажей и огневых точек. Сами земляные работы выполнили всего за два дня, благо, что как рабочих рук, так и строительного инструмента, в качестве лопат, топоров и пил было в избытке. Затык, правда небольшой, вышел в заготовке и транспортировке брёвен их не успевали заготовить в необходимом количестве, но к тому моменту, как немцы всё же двинулись вперёд, армия Кирпоноса заканчивала перекладку землянок брёвнами. По уму, при строительстве землянке следовало выкладывать внутри настоящий сруб, так надёжней. Но на это не хватало, как времени, так и брёвен, а потому стены землянок укрепляли, как и окопы досками, а сверху просто укладывали брёвна и засыпали их землёй. На пулемётные и огневые точки клали обычно один ряд брёвен, а на них наваливали ветки и сверху также засыпали землёй. Успели даже сделать миномётные позиции, рыли большой капонир, правда разделённый примерно двухметровой земляной стеной с широким проходом и затем одну половину капонира закрывали брёвнами. В случае обстрела миномётные расчёты могли быстро перебежать из открытого капонира в расположенную буквально за земляной стеной землянку. Для того цейтнота, в котором оказался Кирпонос, построенные укрепления были просто отлично оборудованы.

Единственные, кто всё это время не строил оборону, была разведка, пока все остальные лихорадочно зарывались в землю, мы тщательно изучали территорию за речкой, пользуясь тем, что противника там пока ещё нет, и нам ни что и ни кто не мешает. Правда порыть землю пришлось и нам, но только строя несколько схронов в будущем немецком тылу, да прокладывая пару телефонных линий. То, что радиоразведка у немцев работает не просто хорошо, а отлично, мы уже знали, а потому я и предложил пока ещё есть такая возможность, проложить пару телефонных линий, тщательно их замаскировав. В числе наших трофеев были и немецкие телефонные провода вместе с самими аппаратами, вот в местах, где оборону держать очень неудобно из-за затопления, мы и проложи телефонные кабеля, зарыв их в землю у берегов на приличное расстояние и только в лесу, тщательно их замаскировав, пустили потом кабеля по верхушкам деревьев. Сами точки установки аппаратов тщательно замаскировали, сделав там небольшие землянки, так что передавать сведенья можно будет спокойно, не опасаясь, что их подслушают и засекут наши разведгруппы. Чем регулярно засылать в тыл к немцам разведку для сбора данных, проще сразу оставить там несколько групп, переодетых в немецкую форму и снабжённых достаточным запасом продовольствия. Эти группы должны были только собирать сведенья о противнике, ни как себя не проявляя, тут языки не особо будут нужны, а если даже его и возьмут, то выпотрошат где в тихом месте и там же потом аккуратно прикопают, а все добытые сведенья передадут по телефону. Всего таких групп было шесть, и километрах в трёх от будущей линии соприкосновения к каждому, из двух идущих к нам кабелей подключили ещё по два кабеля, так что в итоге получилось шесть пунктов связи, по одному для каждой группы. Кстати для строительства схронов и пунктов связи выделяли бойцов, правда не тех, что будут потом тут держать оборону, а с других мест и везли их туда в закрытых машинах, так что если потом они и попадут к немцам и даже расскажут, про строительство схронов, то вот показать их места, а тем более отвести их на место не смогут. А вот у меня за это время случился конфликт с каким то левым майором. По заданию своего прямого начальника, майора Доброва, повёз в тыл какие то документы, видимо важные, так как Добров отправил их не с обычным посыльным, а со мной. Ехать надо было почти на сотню километров в тыл, с собой я взял только водителя и одного бойца, так как лишних людей не было, ну и разумеется со мной был и Хан, он крайне не охотно оставался один и всегда, при любой возможности, старался быть со мной. В его полезности я убедился уже давно, а сам он был довольно молчаливым псом, лишний раз не гавкнет, так что я брал его с собой в рейды весьма охотно. Тут была простая поездка, а потому он и улёгся рядом со мной на заднем сиденье, а боец сел спереди рядом с водителем. Дорога была вполне проезжей, уже подмораживало и грязь, скованная первыми морозцами, вполне держала машину. Кроме двух раз, когда нам на открытых участках пришлось прятаться от немецкой авиации, других осложнений не было. Приехав по месту назначения, я с бойцом двинулся отдавать документы, а мой водитель помчался в скворечник, так как его на подъезде припёрло, но он мужественно вначале нас довёз до места назначения. Пришлось по первости немного покружить, так как места мы не знали, но патруль подсказал. Мне пришлось немного задержаться, так как у меня не только забрали бумаги Доброва, но и коротко расспросили, так что когда через полчаса я вышел к своей машине, то увидел там маленькое столпотворение. Стоявший около моей машины незнакомый майор громко орал на моего водителя, а рядом стоял бледный боец, не мой, и баюкал свою правую руку.