Боец Арнаутов
Шрифт:
Вместе с тремя своими бойцами, не теряя бдительности, прошли чуть в лес и действительно нашли связанного политрука, который увидев нас, стал ругаться, а предатель лишь угодливо нам улыбался. Подойдя вплотную к связанному политруку, я уже на чистом русском приказал своим бойцам:
— Эту гниду повесить на опушке.
И для предателя и для политрука мои слова оказались, как взрыв бомбы. Петров с Фроловым подхватив предателя под руки потащили назад, двинув его перед этим в солнечное сплетение, что бы поменьше трепыхался, а я, достав свой нож, перерезал верёвки, связывавшие политрука.
— Разведка отдельной механизированной группы.
Учитывая, что теперь у нас каждой твари по паре, представляться представителями 19 механизированного полка, 19 танковой дивизии я больше не стал. Политрук придя в себя от такого сюрприза, наконец тоже назвал себя. Вот сколько я не встречал политруков,
Этот день для политрука Дорошина оказался полон сюрпризов. Сначала, когда они на опушке леса увидели, как на их дорогу сворачивает небольшая немецкая колонна, его боец, Мыкола Ярёма неожиданно очень сильно его ударил, и пока он приходил после этого удара в себя, связал его. При этом он, глумясь над Дорошиным, говорил ему, как сейчас сдаст его немцам, а потом запанует под их властью. Как только немцы приблизились, Ярёма подняв руки и громко крича, что сдаётся, пошёл им навстречу. Немцы остановились, а затем офицер с тремя солдатами подошёл к связанному Дорошину, однако то, что произошло потом, стало для Дорошина, как впрочем и для Ярёмы, полной неожиданностью. Когда немецкий офицер неожиданно на чистом русском приказал повесить предателя, то Дорошин в первый момент не поверил услышанному, но тут двое немцев подхватив Ярёма под руки, потащили его назад, а офицер, достав нож, перерезал связывающие Дорошина верёвки, после чего и представился. Оказалось, что это переодетый в форму противника наш разведчик, а затем он предложил Дорошину присоединиться к его отряду.
— Товарищ политрук, вы как, сами по себе останетесь или имеете желание присоединиться к нашему отряду?
— Лучше с вами, а это весь ваш отряд?
— Разумеется нет, мы тут кое что разведывали и сейчас возвращаемся назад, а грузовики, это так, сопутствующие трофеи, что вовремя попались под руку, и раз вы с нами, то попрошу на борт.
Когда они подошли к бронетранспортёру, то бойцы уже вздёргивали на суку высокого дерева, яростно дёргавшегося Ярёму. Тот немного подёргавшись в петле, наконец затих, а Дорошин залез в кузов бронетранспортёра и обомлел, казалось, что сегодня ему уже будет нечему удивляться, однако это оказалось не так. В кузове немецкого бронетранспортёра уже оказались пассажиры, и кроме двух разведчиков, того самого, что был переодет в немецкого офицера, был ещё один боец в немецкой форме за пулемётом, а кроме них было трое наших лётчиков, двое бойцов и раненый в ногу артиллерийский капитан, который лежал на брезенте, на полу бронетранспортёра. Не успел политрук познакомиться с ними, как заработал двигатель и бронетранспортёр тронулся с места. Они проехали уже больше часа, как вдруг так и не представившийся лично разведчик в форме немецкого офицера, обернулся к ним и громко крикнул:
— Немцы! Сидите и не высовывайтесь, а то подведёте всех под монастырь!
Мы двигались уже больше часа, когда впереди показалась немецкая колонна, а так как нам было по пути, то надо было немного подождать, пока она не проедет, что бы пристроится к ней в хвост. Я сразу обернулся к нашим и громко закричал, что бы они не высовывались, а то спалят нас не вовремя высунувшись из кузова бронетранспортёра. Меня услышали, и более того, даже съехали вниз, насколько это было возможно. Пришлось нам простоять минут двадцать, пока не прошла вся колонна, после чего мы пристроились к ней в хвост и так все вместе благополучно проехали около десятка километров, даже переехав мост с патрулём, правда не из фельджандармов. Затем мы съехали на нужном нам перекрёстке и через пару часов уже въезжали в наш лес, где остался отряд. Через полчаса езды по лесу показался дозор из десятка бойцов с нашим ДП, они сразу узнали моих бойцов, правда их слегка смутили три грузовика, но то, что они опознали в лицо Ефимова и Шниперсона за рулём мотоциклов сыграло своё дело. Мы наконец въехали в лагерь, который заметно преобразился наличием шалашей, которых раньше не было. Я ненадолго замер, высунувшись из бронетранспортёра и отыскивая взглядом Ильичёва, но он сам с другими командирами направился ко мне, когда увидел нас. Нырнув снова за руль, я наконец выключил двигатель и сказав своим пассажирам — Всё, наш рейс прибыл в пункт назначения, экипаж просит пассажиров покинуть транспортное средство. После чего вылез из бронетранспортёра и отдав указания своим людям, двинулся затем к начальству.
Дорошин, услышав, что они приехали и их просят на выход, вместе с другими покинул бронетранспортёр. То, что они в лесу, он понял уже давно, как только над ними замаячили деревья. Сейчас выйдя наружу, он увидел лагерь, вокруг правда вместо
палаток были шалаши, но кругом были наши бойцы, правда почему-то почти все безоружные. Разведчик, переодетый в немецкого офицера, подошёл к группе командиров, и отдав им честь, очевидно принялся докладывать. После доклада они что-то недолго обсудили и наконец все вместе подошли к ним, после чего командир этого отряда сначала представился сам, а затем принялся опрашивать и их.Покинув бронетранспортёр, я приказал своим гаврикам двигать к другой технике, причём велел найти им художника и затем поменять на всех машинах и мотоциклах тактические знаки, определить, каких больше, те и наносить на всю остальную технику, а также заменить номерные знаки на снятые нами с уничтоженной техники. А то когда в колонне техника с тактическими знаками разных подразделений, то это уже само по себе вызывает ненужные вопросы, нам ненужные. Затем двинул к нетерпеливо ожидающим меня командирам, подойдя, отдал честь и приступил к докладу.
— Товарищ батальонный комиссар, разведгруппа с задания вернулась.
— Вижу, что вернулась, и даже с трофеями. — Прервал меня Ильичёв. — Что по твоему основному заданию?!
— Всё отлично, товарищ батальонный комиссар, место сбора нашего вооружения обнаружено, также произведена предварительная разведка, пункт сбора вооружения расположен на нашем МТС, вдали от населённых пунктов, точно не скажу, но по моим прикидкам там оружия минимум на полк, а может и больше. На территории МТС имеются большие сараи, что там неизвестно, что бы не насторожить противника, я вёл только наружное наблюдение, но уже того оружия, что лежит под навесами хватит на батальон точно.
— Что по противнику, сколько их там?
— Примерно 40 — 50 человек, кроме них ещё 16 наших пленных, которые работают там грузчиками, а также похоже проводят лёгкий ремонт оружия.
— Арнаутов, сколько тебе нужно людей для захвата этого склада, и сможешь вообще это сделать?
— Смогу, товарищ батальонный комиссар, а по людям, три десятка бойцов, но что бы среди них были разведчики, или те, кто сможет часовых снять, причём можно даже без оружия, только возьмём все гранаты и ещё все машины и плюс пять водителей, если найдутся.
— Не понял, почему без оружия, а воевать они чем будут?
— Простите товарищ батальонный комиссар, но это всё равно, что в Тулу со своим самоваром ехать, там полный МТС оружия, выбирай, что хочешь.
— Действительно, а в дороге разве не пригодится?
— Нет, нам в бой по дороге вступать не надо, разве что немецкие карабины для водителей.
— А как хочешь действовать?
— Просто, сначала снимаем часовых, их всего двое, один караулит наших пленных перед кирпичным сараем, а второй стоит на въезде в МТС. Так вот, снимем обоих часовых, затем освобождаем тихо пленных и у них узнаём, где патроны, оружие и так лежит снаружи, или выдадим бойцам по десятку патронов на человека, они их и зарядят в винтовки. Затем окружаем контору, немцы там казарму устроили. Подходим под окна, приготавливаем гранаты, а затем по сигналу, одни бойцы разбивают окна, а другие разом кидают туда по гранате и выжидаем пару минут, после чего повторяем, снова закидывая в окна гранаты и уже после этого, бойцы врываются вовнутрь и добивают всех выживших, пленные нам не нужны.
— А зачем пару минут ждать? — Не понял Ильичёв.
— Так не все немцы могут попасть под взрыв гранат, а так взрыв и тишина, если кто и затаится, то увидев, что больше ничего не происходит, то осмелеет, да и раненые начнут кричать, прося помощи. Вот мы уцелевших и выманим, а затем, после второго взрыва уже и можно будет входить, причём контролировать надо всех, и живых и мёртвых, а то подумаешь, что немец уже дохлый, а он тебе в спину и выстрелит.
— Как-то это непорядочно получается. — Озадачено произнёс Ильичёв.
— Товарищ батальонный комиссар, на войне все средства хороши, а идеалисты в белых перчатках мало того, что сами не выживают, но и других под монастырь своим чистоплюйством подводят. Главный постулат на войне, хороший враг — мёртвый враг.
— Ладно, может ты и прав, когда выступаешь, и сколько тебе на это понадобится времени?
— Хотелось бы завтра утром, тогда послезавтра вечером буду тут с оружием и ещё заначку сделаю.
— Какую заначку?
— Так всё, что там есть нам не вывести, оставить на потом, так немцы могут или место сбора перенести, либо его значительно усилить, а так первой ходкой загрузить грузовики оружием похуже, отъехать километров на десять и всё выгрузить в укромном месте, после чего вернуться и уже потом грузить всё самое лучшее. Что бы потом немцы не сделали, у нас будет заначка в десятке километров от МТС, откуда мы потом при необходимости спокойно сможем забрать оружие и боеприпасы.