Боевой устав Гоблина

Обрадованный орк начал торопливо освобождаться от злополучной униформы. Зийла как будто собралась возразить, но почему-то передумала и быстро зашагала прочь.

«Все правильно, – подумал я, провожая взглядом ее аппетитную фигуру. – Женщины презирают неудачников. А в особенности неудачников, выглядящих смешно или нелепо».

Я принял у ликующего Зака матерчатый комок, шершавый, пятнистый, грязно-зеленый – настоящий символ глубочайшей тоски, – и медленно направился к северной стене ночлежки. Нужно было попытаться что-нибудь перешить, чтобы не выглядеть завтра окончательным пугалом.

– Эй, человек! Стой!

Я обернулся. Ко мне вразвалку приближался один из телохранителей Черного Шамана. Заметив, что я услышал его, телохранитель остановился и лениво взмахнул ручищей.

– За мной. Хуру-Гезонс приказывает явиться к нему. Зак Маггут, ты тоже зайди.

Мы обменялись безрадостными взглядами. Ничего хорошего от этого приглашения ждать не стоило.

– Приказы великого командарма надо выполнять бегом, – подбодрил нас телохранитель.

Валкой рысью мы устремились к «штабному» углу. За день там появилась ширма, собранная из палок и зеленоватой мешковины. За ширмой находился помост, аналогичный тому, что был разрушен утром. На помосте возлежал полуголый Хуру-Гезонс. Тело великого вождя таха покрывали замысловатые татуировки, один из сосков прокалывало золотое кольцо. На расстоянии вытянутой руки лежал боевой жезл. Слева от помоста стояла Зийла. Симпатичное лицо гоблинши выглядело удовлетворенным. Справа топтался злой и недовольный тысячник Боксугр.

– Солдаты, – сказал Шаман, когда мы приблизились, – мне доложили, что произошло недоразумение.

Зийла скосила глаза в сторону тысячника и победоносно усмехнулась. Боксугр заскрежетал зубами. Шаман продолжал:

– Та одежда, которая больше подходит Федору, оказалась у Зака. И наоборот. Кому-то недальновидному это может показаться мелочью, не стоящей и минуты времени Хуру-Гезонса. – Тысячник при этих словах вздрогнул, будто укушенный скорпионом. – Но сейчас, когда мы находимся на подступах к дворцу колдуна Волосебугу, любой пустяк может стать решающим. Федор, ты наша главная надежда. Во время завтрашней разведки ты должен выглядеть как настоящий солдат «небесных повязок». Поэтому возьми себе форму, которую добыл десятник Рож. А ты, Зак, возьмешь другую. Обменяйтесь сейчас.

Мы выполнили приказ – я с огромным энтузиазмом, Зак совсем без охоты. Окончательно взбешенный и расстроенный тысячник Боксугр, ссылаясь на то, что у него прихватило живот, попросил разрешения удалиться. Шаман не возражал.

– Теперь наденьте ее, – сказал он, когда обмен состоялся. – Я хочу посмотреть, как вы будете выглядеть завтра.

Живо избавившись от своего потного и грязного комбинезона, я натянул вещи, снятые с Игорехи. Он был чуточку худее и повыше меня, мысы его ботинок были очень неудобно стоптаны к внутренней стороне, но какое это имело значение? В целом я выглядел замечательно.

Орк переодевался с каменным выражением лица. С тем же выражением выслушал маршальские восторги по поводу моего бравого вида и скупое «тоже неплохо» в собственный адрес. Было заметно, что Зак смертельно обижен.

– Я удовлетворен, – подвел итог Шаман. – Если будете уверенно держаться, ни один шакал-киафу не отличит вас от настоящих «небесных повязок». Идите отдыхать. Десятник! – Он навел палец на Зийлу. – Обеспечишь им ужин и приличные условия сна. Пусть проведут ночь, как положено мужчинам перед боем.

Зийла медленно кивнула, влюбленно глядя на меня.

– В этой одежде ты такой сексуальный, такой мужественный, – прошептала она, когда мы покинули штабной угол. И добавила в полном соответствии с классической женской логикой: – Мне прямо не терпится сорвать ее с тебя.

– Предупреждаю, я буду отчаянно сопротивляться!

– Сильно на это рассчитываю. Кстати, пока вы там прохлаждались под забором, я времени не теряла. – Зийла похлопала по нагрудному кармашку, и там волнующе захрустели пластиковые упаковки – очевидно, с чехлами для крепких бананов. Карман зримо оттопыривался. – Ты уж извини, пришлось позаимствовать у тебя деньжат, а то эти штуки в наших краях чудо как дороги. И вообще, без денег тебе будет лучше, от них одни только соблазны и болезни. Верно, человечек?

– Ну да… Так вот на что пошли мои кровные тридцать девять метикалов! – Я скрипнул зубами. – Это был лучший способ их потратить. Мой десятник, по-моему, здесь слишком много зрителей. А мне бы хотелось сразиться с тобою один на один.

– Не беспокойся, рядовой. По данным разведки, соседний дом абсолютно пуст. Крыша у него дырявая, но окна заколочены, а дверь крепкая и запирается изнутри. Там никто не помешает мне уложить тебя на лопатки.

– Меня? На лопатки? У тебя большое самомнение, мой десятник.

– Гм, ты говоришь загадками. Какое-то незнакомое слово приплел. К твоему сведению, у меня все вполне аккуратное. Зато, надеюсь, у тебя обнаружится что-нибудь большое, рядовой.

– Не сомневайся.

– Слушайте, хватит, а! – взвыл Зак, который, как выяснилось, шагал рядом и был свидетелем всей нашей беседы. – Замучили уже со своими намеками. Хотите потрахаться, так идите и сделайте это. Нечего надо мной издеваться. У меня и так плохой день.

Я смутился.

– Кажется, Зак прав. Мы теряем драгоценное время.

– Точно. Но, как приказал Хуру-Гезонс, я должна сначала найти уютный уголок, где Зак может спокойно поспать.

– И пожрать мне тоже надо, – капризно добавил Маггут. – Крокодильи яйца давно переварились. В желудке пусто, словно в том месте, где у кое-кого должна быть совесть.

– Ладно, – сказала Зийла. – Кончай ныть. Пошли на второй этаж. Там есть отдельная комнатка, маленькая, но с дверью и топчаном. Вообще-то для себя берегла, но тебе, так и быть, уступлю. Только сначала завернем к десятнику Цаво, возьмем у него консервов.

* * *

Комнатка в самом деле оказалась приличной. Конечно, по меркам армии бродяг. Стены почти не облупились, пол был пыльный, но без дыр, широкое окно затягивала абсолютно целая противомоскитная сетка. Сохранилась даже дверь, висящая на одной петле. Топчан, хоть и пошатывался, вполне мог выдержать вес взрослого орка. Если он не станет сильно ворочаться. На подоконнике стоял эльфийский ночник. Светлячки светили еле-еле.

Зак для порядка посетовал на недостаток комфорта, однако на лежанку плюхнулся с видимым удовольствием. А стоило нам удалиться, орк вытащил из-за пазухи украденное в кухне «Крокодильих яиц» бренди, распечатал банку консервированных бобов и приготовился славно провести вечер.

Будущее блаженство несколько омрачала перспектива перелицовки трофейного обмундирования. Все-таки вытачки на груди кителя выглядели чересчур глупо, а шорты следовало хоть на пару дюймов заузить. Но орк рассудил, что глоток-другой спиртного поможет ему справиться с каторжным трудом без чрезмерного насилия над собой.

Глоток-другой каким-то непостижимым образом обернулся получасовым возлиянием, в результате которого бутылка опустела, а душа Зака наполнилась странным чувством. В нем сплавились умиротворение от хорошей выпивки и закуски с завистью к везучему напарнику. Обида на Черного Шамана, посчитавшего меня главной надеждой таха, – с гордостью, что именно его, Зака, выбрали носителем магической «метки верности». Но главенствовала над всем глухая злость на идиота, который притащил вместо нормального мужского комбинезона эту большеразмерную дрянь. Маггут с отвращением посмотрел на злосчастную форму. В тусклом свете ночника она представлялась ему кучей слоновьих экскрементов.