Боевые маги: несмышлёныши
Шрифт:
Борода, завивающаяся колечками, лежала настоящим поленом, блестящая и пахнущая невообразимой смесью каких-то пахучих масел. Нос, острый, тонкий и длинный, торчал вперед совершенно по-птичьи. Крохотная шапочка с затейливыми узорами прикрывала заметную плешь, зато на затылке бодро болталась самая натуральная косица.
Круглый подпрыгивающий живот прятался за клетчатой рубахой и байкерским кожаным жилетом, продолженным кожаными штанами в обтяжку и остроносыми ковбойскими сапогами. Колоритным персонажем выглядел Либман, почему-то заметно вызывающий у Карла недовольство, немножечко агрессии и явную изжогу.
– Смотрю,
– Ой, Карл, и я тоже рад тебя видеть. А что с тобой за банда сорванцов? Опять набираешь курсантов для вашей мясорубки?! Простите, юноши и девушки, особенно… девушки. И…
Карл кашлянул, почему-то поперхнувшись смехом. Мари, не понимая, что произошло, поискала глазами причину разом замолчавшего, оправляющегося, судорожно стянувшего шапочку и прилизывающего остатки волос Либмана.А тот, то становясь белее снега, то наливаясь царственным пурпуром, отчаянно и как-то заранее грустно ел глазами Анни, тут же спрятавшуюся за Злого. А тот, распаковав сразу две пластинки, закинул обе в рот.
– Э-э-э-м, Карл, рад видеть…
– Ты уже говорил, – кивнул Карл, смеясь глазами.
– Рад гостям и, как бы… ну…
– Согласен, принимаю.
– Э-э-э… а что именно?
Карл приосанился, пригладил цигейку на отвороте куртки, поправил футболку, сегодня с «Железным башмаком», и очень важно проговорил, едва скрывая смех:
– Твое поистине царское гостеприимство, коим так славится клан Либман, известнейший среди обеих колен дворфов.
– Благодарю за слова и повторно предлагаю пользоваться всей мерой гостеприимства, мой дом – ваш дом…
Карл ухмыльнулся, так откровенно насмешливо, что Мари поняла все и сразу. Что…
– Я это сказал, да? – Либман достал из кармана огромный клетчатый носовой платок. – Карл, ты шельма и плут!
… все негодование мага было показным, что Карл прекрасно знал, как облупленного, бедолагу Либмана, только что сказавшего что-то очень важное и что чернобородый каналья в очередной раз использовал их группу, а именно…
– А с тобой можно как-то иначе, Либман? Ты же меня ободрал бы как клен.
– Как липку, но сути не меняет, Карл.
– Все едино, и то дерево, и другое не куст. Ну, не стоило тебе тогда…
– Да-да. – Либман шумно сморкнулся и всхлипнул. – Не стоило мне тогда, поддавшись дьявольскому искушению в виде тебя, твоей обманчивой честности и харизмы, подавляющей волю любого доброго сердца, рассказывать о своих юношеских мечтах, пустивших корни после встречи с той прекрасной белокурой девой-альвом…
… а именно наживки в виде Анни, такой красивой и такой настоящей блондинки, подцепившей странноватого дворфа полностью. На крючок, развязавший ему язык больше необходимого.
– Так что теперь, Либман, ты, получается, мне должен. – Карл хмыкнул. – Да, именно так.
– Много?
– Решим. Так, кадеты, судя по запаху – вон там столовая или кухня, все едино. Марш туда и готовьте нам завтрак, а мы…
Карл плотоядно оглядел Либмана с ног до головы, а тот вздохнул…
– А мы с милейшим моим другом Либманом обсудим все необходимое.
– А если я есть не хочу? – Алекс сплюнул.
Карл пожал плечами:
– Так и не надо. Мне-то что, кадет?
Либман, надвинув шапочку почти на глаза, щелкнул пальцами. В воздухе перед его глазами возник блокнот с готовой писать ручкой, а из
кармана жилета, куда уходила одна из двух цепочек, дворф вытянул, медленно и нехотя… самый обычный калькулятор.Глава двенадцатая: площадь трех вокзалов и неприятности
К Северному вокзалу Карл выдвинулся после обеда. Взял с собой Злого и Лохматого, а вот Мари и Анни пришлось остаться. Анни для воздействия на интеллект Либмана, судорожно ищущего способ избавиться от обещанного, а Мари, чтобы ей помочь, если вдруг что. Что может быть «если вдруг», Карл не объяснил, но вот Майка взяла и сама вызвалась остаться и помочь. И глаза у нее горели крайне странным боевым огнем, чуть не плюясь такими опасными золотыми искорками. Снег и Алекс, подумав, не стали проситься в компанию к Карлу и его разведчикам. Остались прикрывать девчонок, как пояснил почему-то покрасневший Алекс.
— Вот, – Либман положил перед ними три красных книжечки. – Паспорта, на каждого, по возрасту точно уже должны иметь. Вы втроем же? Так даже лучше, прямо похожи. Взрослый с бородой, мелкий чернявый и рыжий лохматый. Жалко, уши не сломаны.
– Я тебе сейчас сломаю, – пообещал Лохматый, — о чем речь, папаша?
— Упаси меня от такого сына… — пробормотал Либман. – Слушай сюда, вьюноша, торсом и статью подобный Гераклу, а альтернативностью развития интеллекта Форресту…
– Какому Форресту? — удивился Лохматый. – Форрест, вроде, это лес. Ты меня дубовым назвал, что ли, коротышка?
— Гампу. — пробасил Злой и недобро покосился на Лохматого. – За языком следи, дылда.
– Рты закройте, кадеты.
– - Карл оторвался от просматриваемых паспортов. – Я тоже не особо понял, Либман, причем тут уши, повышенная растительность на головах, причем определенного цвета и моя красивая, показывающая мой несомненно серьезный статус, борода.
– Ну-у-у… – Либман усмехнулся. – Вот справки, ты, Карл, тренер, эти двое, борцы, потому и уши сломаны. А борода и черные волосы, тоже в тему. В этой стране очень многие на юге любят бороться, смуглые и черноволосые, а взрослые предпочитают бороды. Вот и все. А, да! Бороды сейчас носят все, кому не лень, не поверишь. Косят то ли под нас… что вряд ли, то ли под лесников, коих в жизни не видели.
Злой и Лохматый переглянулись и, одновременно, кивнули Карлу, соглашаясь.
– Хорошо, – неожиданно легко согласился Карл, – даже не буду спорить со своим как-бы именем, что не могу произнести и с тем, что вот этот самый лохматый Лохматый вовсе даже рыжий, а не черный. Но вот скажи мне, о мудрый дворф, я вроде бы ясно попросил у тебя камуфляж, а не людские бумажки.
– Погоди, Карл, чего ты завелся?
– Да как тебе сказать, скользкая ты отрыжка своего рода, ну-ка, давай поглядим вокруг…
Либман пожал плечами и оглянулся. Ну, да, что тут вокруг?
Большой гараж, несколько гибких ссутуленных гоблинов, самых настоящих, безвылазно сидящих днем внутри и… Либман вздохнул, снова посетовав на собственную скаредность, не позволявшую в качестве премии выдать ребятам личины, чтобы хоть немного смахивать на людей.
Единственная радость у его приезжих работников – в соседний супермаркет «М» ходить, на людей смотреть и тырить по мелкому. Там всем все равно, принимают их, ха-ха, тоже за каких-то приезжих. Только человеческих. Гоблины даже выучили пару глупых шуток, и называют друг друга, чаще всего, почему-то Равшан или Джамшуд.