Бог и человек. Парадоксы откровения

А апостол Павел прямо назвал гнев уступкой дьяволу: «Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу» (Еф. 4:26, 27).

Во-вторых, когда совершают неблаговидные или преступные поступки, ссылаясь на духа: дескать, это дух или сам Бог заставил так поступить.

Вот, например, что рассказывают о Самсоне: «И сошел на него Дух Господень, и пошел он в Аскалон, и, убив там тридцать человек, снял с них одежды, и отдал перемены платья их разгадавшим загадку. И воспылал гнев его, и ушел он в дом отца своего» (Суд. 14:19). Здесь налицо и антисоциальное поведение (убийство, мародерство), и взрыв страстей (приступ гнева). Совершенно определенно можно сказать, что Дух Господень тут ни при чем, ведь «Дух Господень, — дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия» (Ис. 11:2).

В-третьих, когда мнимое обладание духом используется в корыстных целях, как, например, в случае, описанном в Деяниях апостолов: «Случилось, что, когда мы шли в молитвенный дом, встретилась нам одна служанка, одержимая духом прорицательным, которая через прорицание доставляла большой доход господам своим» (Деян. 16:16).

В-четвертых, когда наличие духа преподносится как показатель престижа или как некая собственность, право на которую может быть оспорено или которую ее «владелец» по своему произволу может передавать другому.

Вот пример «разборки» двух претендентов на обладание духом: «И подошел Седекия, сын Хенааны, и ударил Михея по щеке, и сказал: по какой это дороге отошел от меня Дух Господень, чтобы говорить в тебе?» (2 Пар. 18:23).

А вот — просьба «поделиться» духом: «И сказал Елисей: дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне (sic! — Авт.)» (4 Цар. 2:9).

Вообще, когда пророчествующий присваивает себе право интеллектуальной собственности на якобы открытую им истину и право распоряжаться ею (обнародовать или не обнародовать, изменять по своему усмотрению ее содержание и т. п.) — это уже признаки лжепророчества. Выше мы видели, что настоящий пророк не волен над духом: он не владелец откровения, получаемого посредством духа, но всего лишь его инструмент.

И, наконец, в-пятых, когда за откровение выдаются утверждения внутренне противоречивые, или противоречащие общему смыслу и содержанию уже известного откровения, или не подтвердившиеся предсказания, например, предсказания даты гибели мира, — то есть когда сами результаты пророчества свидетельствуют о его мнимости. «Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. <…> Итак по плодам их узнаете их», — учил Иисус (Мф. 7:17–20).

Очевидно, что описанные и другие подобные им случаи весьма далеки от подлинных феноменов присутствия духа. А потому апостол Иоанн в своем первом послании советовал: «Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (1 Ин. 4:1). А Иисус предостерегал: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные» (Мф. 7:15–20).

Человек, имеющий в себе духа, не волен над своим духом. Скорее, наоборот, такой человек становится как бы «невольником духа».

Однако человеческая гордость не желает мириться с таким положением.

Высказывается следующее возражение, так сказать, «научное», поскольку оно основано на формально-логическом подходе. Представляя собой одну из частей человеческого существа, как бы некий его внутренний «орган», дух не может быть выше всего человеческого существа, как часть не может быть выше целого. Скорее, он должен быть в подчинении у человека. Классический материализм, отождествляющий дух с человеческим сознанием, предложил такую формулу: «бытие определяет сознание», то есть провозгласил примат тела над духом.

Эта формула, по существу являющаяся вариантом или частным случаем главного тезиса материализма о первичности материи, преподносилась как последнее достижение науки. Однако, как свидетельствует откровение, «нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: „смотри, вот это новое“; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл. 1:9,10). Если всмотреться во тьму ушедших веков, несложно убедиться, что примат человека над духом — отнюдь не новая и не оригинальная идея. Она — не что иное, как реликт первобытного магического сознания.

Как известно, первобытные люди практически не различали явления духовного и физического плана. Они верили в реальность сновидений, поклонялись божествам и духам, облеченным в материальную форму, и были твердо убеждены в возможности влиять на духовные объекты при помощи вполне материальных инструментов и действий. Согласно многочисленным свидетельствам антропологов и исследователей древних верований, это влияние сводилось к двум основным методам — так сказать, к методам «кнута» и «пряника». Если божество или дух, к которому люди обращались за помощью — в охоте, в исцелении болезни, в ниспослании дождя или хорошего урожая — выполнял то, о чем его просили, люди делились с ним полученными результатами: подносили ему куски мяса, плоды земли, смазывали его губы кровью убитого животного и т. п. Если же дух или бог не справлялся со своей функцией — его лишали «питания», били кнутом, забрасывали грязью или низвергали ниц.

Собственно, эта идея — о возможности воздействовать материальными средствами на духовные объекты, подчинять себе духов и заставлять их служить себе — является центральной идеей всякой магии, от древнейшей до современной.

Основная цель магии — получить власть над духами (душами) людей, а также возможность повелевать духами природных стихий. То есть речь идет о том же самом, провозглашенном материалистами Нового времени, примате человека над духом.

Эти суеверные представления были широко распространены уже во времена Моисея и нашли отражение в книгах Ветхого Завета.

В книге Второзаконие упоминаются «обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых» (Втор. 18:11), то есть люди, якобы обладающие способностью управлять духами и заставлять их что-то делать (в данном случае — отвечать на вопросы). Ведь подразумевается, что вопрошают не мертвые тела, а продолжающих существовать в них духов.

Выше мы уже приводили пример из Деяний апостолов о служанке, одержимой духом прорицательным, «которая через прорицание доставляла большой доход господам своим» (Деян. 16:16).

Так, может быть, хотя бы в некоторых случаях человек может иметь власть над духом?

Однако, прибегнув к дедукции, мы приходим к противоположному выводу. В самом деле, ведь дух кардинально отличается от других составляющих человеческого существа — тела и души. Тело и душа телесны, материальны, дух же нематериален. Строго говоря, человеческий дух лишь условно можно называть компонентом человеческого существа, поскольку он принадлежит иному плану — нематериальному. Дух имеет ту же природу, что и Бог — высшее существо, имеющее абсолютную власть над миром и само никому не подвластное. Может ли человек — одно из созданий Всемогущего — иметь власть над тем, что со-природно самому Богу? Очевидно, что такое предположение абсурдно. Поэтому мы вынуждены констатировать: человек не имеет и не может иметь никакой власти ни над духом другого человека, ни над духом, заключенном в нем самом.