Бог одержимых

Но я уже потерял интерес к разговору. Обсуждение - это возможность "нормальное" состояние сделать терпимым. Но ей чтобы стать "нормальной" нужно думать ещё лет сто, как минимум. Я-то через это уже прошёл...

– Человек запрограммирован на экспансию, - настаивала Рамзия.
– Движение вперёд - вот вектор развития! Неважно, сидит человек в седле или в кресле звездолёта. Неважно, рискует у себя дома или рубит неприятеля в капусту у далёких звёзд. Развитие - это всегда риск. И при этом всегда кто-то гибнет. Это называется прогрессом.

– Так может, следует больше думать о программе? Чем ненавидеть чужаков, не лучше ли любить близких? Чем не вектор развития? Почему мы не развиваемся в сторону любви и согласия? Почему следуем программе, которая мешает нам жить и ведёт в ничто, в пустоту, в космос?

– Ты порешь чушь!
– она почти кричала. Казалось, она вот-вот расплачется.
– Мы так устроены. Нас не изменить.

– Значит, мы движемся по пути наименьшего сопротивления? Измениться самим труднее, чем придумать врага и порубить его в капусту? Поэтому мы "рубим", вместо того, чтобы любить?

Она долго смотрела на меня.

А потом вернулась к своим бумагам. А я к рыбалке, дровам и костру.

В молчании мы обедали. Она даже не похвалила мои лепёшки!

Потом мы ужинали. Она помогла мне вымыть посуду, и в густых сумерках мы разошлись по своим палаткам на ночь.

***

Она пришла, едва я тепло устроился в спальнике.

– Выйди на минутку, - попросила Рамзия.

Эту просьбу нельзя было назвать обычной.

– Зачем?
– спросил я.

– Хочу тебе что-то показать.

– А до завтра это "что-то" подождать не может?

– Ладно, - уступила она.
– Тогда вернёмся к палаткам. Кто их устанавливал?

Я застонал. Что-то такое она говорила в первый день нашего знакомства. Какой-то набор слов... нет, не вспомнить.

– Это тоже может подождать, - пообещал я, - дались тебе эти палатки!

– Твои палатки расставлены, как звёзды в поясе Ориона.

– Очень интересно!
– я надеялся, что в моём голосе будет достаточно яду, чтоб она от меня отвязалась.
– Именно "в поясе"? Не в шляпе, не в карманах?

С минуту Рамзия молчала, и я уже начал надеяться, что она уйдёт. Напрасно... в том смысле, что напрасно надеялся.

– Тогда по-другому, твои палатки расставлены в точности, как стоят пирамиды Хеопса, Хефрена и Микерина.

– Но это только три, - заметил я.
– А палаток - четыре.

– Четвёртая, в которой я живу, обозначает место эмиссионной туманности "эм сорок два". Углы и соотношения расстояний между палатками совпадают с положением пирамид плато Гизы и объектов пояса Ориона. Неслабо, правда?

– Замечательно!
– на всякий случай согласился я.
– Теперь можно спать?

Тут-то она и взорвалась:

– Выйди из этой чёртовой палатки!

– закричала Рамзия.
– Если немедленно не выйдешь, я отброшу её к чёртовой матери! Выходи!

В её голосе было столько растерянности и злости, что я не рискнул спорить. В конце концов, "если женщина просит"...

Я мигом опустил "молнию" на спальнике и проскочил наружу. Прохладно, но терпимо, если, конечно, вынужденный променад не затянется.

Она вышла за мной и приказала:

– Смотри на звёзды!

– Звёзды?

– Подними голову!

Ну, я и поднял. И посмотрел. И обалдел.

Так вот почему в ранние, почти ночные часы, я так хорошо видел призрака: по всему небу протянулось светящееся кольцо. Миллионы ярких, нет - огненных!
– точек широким обручем неспешно проплывали у меня над головой. Многие мерцали, меняли цвета и оттенки. Некоторые равномерно вспыхивали, будто маяки на сложном фарватере. Они затмевали настоящие звёзды. Свет Кольца по яркости спорил с Луной, краешек которой висел над перевалом. Захватывающее зрелище!

– Не Сатурн, конечно, - сказала Рамзия.
– Но и радиус Земли поменьше...

Я молчал. Я был потрясён.

– Это спутники, Коля. Это орбитальная жизнь человека. Каждая звёздочка - отдельный мир, со своей экологией, традициями, законами. На Земле народу тоже хватает, но благодаря Кольцу уже не так тесно, как было сто или двести лет назад. Мы завоюем пространство, Коля. С тобой, или без тебя. Но с тобой это будет завтра и с удобствами. А без тебя - через тысячу лет и ценой многих и многих жертв. Почему бы тебе не помочь нам? Попроси Его! Ты спасёшь тысячи... нет, миллионы жизней. Ты будешь героем! Всё человечество будет ходить у тебя в должниках.

А я всё глазел на это чудо. Когда? Как? Почему я этого не видел раньше?

– Николай!
– строго окликнула Рамзия, и мне пришлось опустить голову.
– Оттуда многое видно. И твои палатки тоже. Я шла не к озеру. Я шла к тебе. Но меня перехватили хламиды. Они ведь не только суры... они и тебя охраняют.

– Меня?
– удивился я.
– Зачем?

– Потому что ты в контакте с Источником. Это очевидно. Я не могу знать, как ты это делаешь, или почему он выбрал именно тебя. Может, это ты какой-то особенный, и твои гены и вправду имеют какое-то значение, а может, получилось случайно. Но я не отступлюсь. Я многое видела в плену, а за эти дни ты показал ещё больше. Теперь я уверена, что Источник существует! И я точно знаю, что его можно просить, а он может услышать. Попроси Его, Коля. За нас всех, попроси!

Мне показалось, что она была готова разреветься... что и говорить: все люди разные, и у каждого - своя фишка в голове.

– Но как его просить?
– спросил я.
– У меня же нет раковины.

– Тебе не нужна раковина, Коля. Согни ладонь чашечкой и приложи к уху - та же раковина. Он услышит тебя. Попроси. Только для всех. Он даст...

Я послушно собрал ладонь лодочкой и приложил к уху. Точно! Шумит. Как море за дюнами, поросшими высохшим камышом.